Е. В. Буянова процессуальные особенности рассмотрения дел об усыновлении (удочерении) детей и отмене усыновления (удочерения) детей оренбург 2014
Скачать 4.83 Mb.
|
1.2. Правовая природа института усыновления (удочерения) детей Действующее законодательство не содержит легального определения понятия усыновления. В целях решения этого вопроса следует обратиться к анализу существующих в науке семейного и гражданского процессуального права точек зрения, без чего невозможно исследование особенностей правовой природы этого уникального социального явления. Сгруппировав существующие позиции, можно заключить, что усыновление в науке семейного права определяется: во-первых, как форма устройства детей, оставшихся без попечения родителей, под которой понимается способ определения юридической судьбы ребенка посредством деятельности государственных, муниципальных органов власти, а также суда, направленный на его устройство в семью усыновителей для воспитания2; во-вторых, как форма воспитания детей в семье усыновителя, при которой обеспечиваются условия жизни, равные с условиями жизни родных детей1. В этом понятии акцентируется внимание на конечной цели - обеспечение ребенку в чужой семье условий, отвечающих той бытовой, психологической, духовной близости, которая существует в родных семьях. Как отмечал Д.И. Мейер отношения между усыновителем и усыновленным основываются, преимущественно, на бессознательной любви, «чуждой всякого расчета, нередко незаслуженной со стороны детей и даже необъяснимой с точки зрения холодного рассудка»2; в-третьих, как юридический факт, устанавливаемый в судебном порядке и порождающий возникновение комплекса правоотношений, аналогичных по содержанию с родительскими; в-четвертых, как юридический акт, «в силу которого между двумя лицами (усыновителем и усыновленным) возникают правовые (как личные, так и имущественные) отношения, существующие между родителями и детьми»3. В рамках данного направления научной мысли представляет интерес вопрос о возникновении в результате усыновления отношений родства между усыновителями и усыновленными1. В этом отношении мы склонны поддерживать точку зрения Е.М. Ворожейкина2 и полагаем, что отношения между усыновителями и усыновленным лишь приближены к отношениям родителей и детей с точки зрения родства, однако, тождественными не являются. Об этом, в частности, свидетельствует наличие института отмены усыновления как основания прекращения отношений по усыновлению, а не лишения родительских прав, как в случае с биологическими родителями. Введение законодателем обязательного судебного порядка усыновления предопределило существование определений понятия усыновления с процессуальных позиций. Так, усыновление в науке гражданского процессуального права определяется следующим образом: во-первых, как применяемая судом в целях реализации прав ребенка мера, заключающаяся в передаче ребенка на воспитание и содержание в семью, в результате которой усыновленный ребенок и его потомство по отношению к усыновителю и его родственникам, а усыновитель и его родственники по отношению к усыновленному ребенку и его потомству приравниваются в личных неимущественных и имущественных правах и обязанностях к родственникам по происхождению»3. во-вторых, как правоотношение, основанное на добровольном волеизъявлении усыновителя и согласия усыновляемого (с 10 лет), приравниваемое к отношениям кровных родителей и детей, возникшее на основании решения суда1. Встречаются в правовой доктрине также попытки дать универсальное определение усыновления. Так, с этих позиций усыновление предлагается понимать, как: во-первых, комплексный институт законодательства, содержащий нормы различной отраслевой принадлежности, направленные на регулирование отношений по усыновлению, а также отношений между усыновителем, усыновленным и третьими лицами2; во-вторых, сложную систему правоотношений, различных по правовой природе, в которой усыновитель и усыновленный состоят в правоотношениях как между собой, так и с третьими лицами3. Оценивая все вышеизложенные подходы к определению понятия усыновления, нельзя отрицать того, что в усыновлении есть и социальная и правовая (материальная и процессуальная) составляющая. Явление можно характеризовать с разных сторон, и эти характеристики могут быть адекватными и правильными. Ввиду этого, не следует стремиться дать всеобъемлющее определение усыновления. В подобных стремлениях нужно опасаться того, что какая-нибудь важная сторона явления все равно не будет охвачена, случайно забыта, упущена из внимания. Руководствуясь данными соображениями, следует признать верными все указанные подходы, так как каждый из них в отдельности демонстрирует какую-то одну сторону такого уникального социального и правового явления как усыновление. В настоящее время усыновление является приоритетной формой устройства детей, оставшихся без попечения родителей (ч. 1 ст. 124 СК РФ), главная цель которой, – практическая реализация права каждого ребенка жить и воспитываться в семье, насколько это возможно, права знать своих родителей, права на их заботу, права на совместное с ними проживание, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам (ч. 2 ст. 54 СК РФ). Это социальная сторона усыновления. С правовой точки зрения усыновление – это юридический факт (предпосылка, основание) для возникновения правоотношений, сходных с правоотношениями родителей и детей. Это также неизменная и необходимая характеристика усыновления. В общей теории права под юридическими фактами понимаются «конкретные жизненные обстоятельства (курсив мой – Е.Б.), с которыми норма права связывает наступление определенных юридических последствий»1 или «такие обстоятельства, такие поступки, такие состояния, которым закон придает юридическое значение»2. В семейном праве одним из определяющих юридических фактов, служащих основанием для возникновения семейных правоотношений, является родство, объединяющее субъектов права в силу происхождения их друг от друга (либо от общего предка), удостоверенное в установленном законом порядке. Это означает, что особенностью юридических фактов в семейном праве является их естественно-биологическое обоснование3. Иначе говоря, основаниями для возникновения семейных правоотношений являются юридические факты-события (ярким примером является рождение), а только потом следуют действия по узаконению соответствующего события. Однако основанием для возникновения правоотношений по усыновлению, которые также являются семейными, является не родство, основанное на рождении и зарегистрированное в установленном законом порядке, а судебное решение, вступившее в законную силу, на вынесение которого, как верно отмечает Н.В. Летова, было направлено волеизъявление кандидата в усыновители1, и равно зарегистрированное в установленном законом порядке. Таким образом, основанием для возникновения отношений между усыновителем и усыновленным является уже не событие, а действие, направленное на вынесение решения по делу. Более того, совокупность действий, то есть сложный юридический состав. В связи с этим следует поддержать позицию К.Ю. Бородич и Г.Л. Осокиной, которые находят особенности решения суда об усыновлении в том, что оно имеет одновременно правоустанавливающее (правопорождающее) и правопрекращающее значение2. Со дня вступления решения суда об усыновлении в законную силу между усыновителем и усыновленным возникают правоотношения, аналогичные родительским. Это объясняется тем, что по действующему законодательству усыновленные дети и их потомство по отношению к усыновителям и их родственникам, а усыновители и их родственники по отношению к усыновленным детям и их потомству приравниваются в личных неимущественных и имущественных правах и обязанностях к родственникам по происхождению (ч. 2 ст. 274 ГПК РФ, п. 1 ст. 137 СК РФ). При этом усыновленные дети утрачивают личные неимущественные и имущественные права и освобождаются от обязанностей по отношению к своим родителям (своим родственникам) (п. 2 ст. 137 СК РФ). По мнению ученого, это означает, что судебное решение об усыновлении имеет также правопрекращающее значение, кроме случаев, указанных в п. 3, 4 ст. 137 и ст. 138 СК РФ, абз. 2 п. 17 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О применении судами законодательства при рассмотрении дел об усыновлении (удочерении) детей» от 20 апреля 2006г.3. Подобная характеристика судебного решения наиболее точно отражает правовую природу усыновления и демонстрирует главное отличие правоотношений между родителями и ребенком, основанных на факте родства (происхождения от одного предка) и правоотношений, возникающих между усыновителем и усыновляемым, а также третьими лицами. 1.3. Правовая природа дел об усыновлении (удочерении) детей Согласно ч. 1 ст. 125 СК РФ усыновление в Российской Федерации в настоящее время производится по заявлению лиц (лица), желающих усыновить ребенка. Рассмотрение дел об усыновлении ребенка производится судом в порядке особого производства по правилам, предусмотренным гражданским процессуальным законодательством. Отнесение законодателем дел об усыновлении к категории дел особого производства предопределяет необходимость анализа целесообразности подобного решения. По общему правилу, ученые-процессуалисты, определяя понятие особого производства, подчеркивают бесспорный характер дел, отнесенных к особому производству, отсутствие спора о праве по этим делам1, осуществляемую судом в его рамках защиту охраняемых законом правовых интересов граждан и организаций2, установление юридического факта или состояния как предмет особого производства3, отсутствие в делах особого производства сторон, поскольку в них нет спора о праве4. Таким образом, в науке сделан вывод о том, что цель особого производства состоит в выявлении и констатации тех или иных обстоятельств, с которыми норма права связывает возникновение, изменение или прекращение у заявителя определенных прав и обязанностей. В особом производстве задача суда исчерпывается установлением наличия или отсутствия юридических фактов1. Следовательно, опираясь на работы ученых-процессуалистов советского времени и современный уровень развития гражданско-процессуальной доктрины и законодательства, вынуждены признать, что особое производство и спор о субъективном праве – несовместимые, взаимоисключающие юридические явления (или категории)2. Однако применительно к делам об усыновлении, как категории дел особого производства, не все ученые разделяют указанную точку зрения. Напротив, в современных научных исследованиях доминирует мнение о том, что нормы главы 29 ГПК РФ, регламентирующей особенности судопроизводства по делам об усыновлении, носят чрезмерно общий характер, и не учитывают особенностей специфики многообразных дел об усыновлении, которые неминуемо возникают в процессе рассмотрения судом дел данной категории. К числу таковых относят, к примеру, рассмотрение судом гражданского дела об усыновлении без получения согласия родителей3. Кроме того, в соответствии с требованием ч. 3 ст. 246 ГПК РФ в случае возникновения спора о праве, подведомственного судам, суд должен оставить заявление без рассмотрения и разъяснить заинтересованным лицам, что они вправе предъявить иск. Положения данной нормы, спроецированные исключительно на дела об усыновлении, представляют несомненный научный интерес. Более того, вопрос о «бесспорном» характере особого производства и дел особого производства до сих пор не нашел однозначного решения в науке гражданского процессуального права, напротив, уже многие десятилетия являет собой предмет «жарких» научных дискуссий. Так, по мнению Г.Л. Осокиной принципиальная позиция законодателя о недопустимости спора о субъективном праве по делам особого производства не исключает спора о фактах1. По данному вопросу в науке высказаны различные позиции. Одни ученые указывают на то, что спор о факте, составляющий внутреннюю структуру спора о праве, его сердцевину, в особом производстве невозможен2 и всякий спор, заявленный в особом производстве, должен влечь за собой окончание дела в порядке особого производства и предложение сторонам разрешить спор в общеисковом порядке (С.Н. Абрамов, С.В. Бырдина, Н.Н. Гусев, М.А. Кабакова, Р.Ф. Каллистратова. Г.К. Крючков). По мнению названных ученых, иной способ разрешения данной ситуации затрудняет для заявителей защиту их законных интересов3. Другие полагают, что спор о существовании юридического факта возможен в особом производстве, и не во всех случаях он должен влечь за собой отказ от особого производства и предложение сторонам разрешить спор в исковом порядке (Е.А. Голованова, И.А. Жеруолис, П.Ф. Елисейкин, И.Б. Морейн, И. Раппопорт). По смыслу данной позиции непременным условием допустимости спора о фактах по делам особого производства является отсутствие прямой и непосредственной связи между таким спором и спором о субъективном праве, в противном случае, рассмотрение и разрешение дела в порядке особого производства невозможно. Разрешение возникшей много десятилетий назад, и продолжающейся до настоящего времени дискуссии, осложняется еще и тем, что отсутствует возможность четкого разграничения понятий «спор о факте» и «спор о праве» ввиду отсутствия их легальных определений. Этот пробел опять же восполняется правовой доктриной, которая формулирует основные признаки «спора о факте» и «спора о праве». Так, под спором о факте в делах особого производства предлагается понимать состояние правовой неизвестности юридического факта, т.е. неочевидность его существования в правовой действительности, которое может проясниться лишь после исследования и оценки судом соответствующих доказательств1. Из этого можно сделать вывод о том, что сама по себе спорность факта не обусловливает с неотвратимой необходимостью возникновения спора о праве»2. Спор о праве, в свою очередь, определяется как утверждение обратившегося в суд лица о том, что его субъективные права или охраняемые законом интересы нарушены либо оспариваются и поэтому нуждаются в защите3. Кроме того, следует признать убедительной точку зрения Н.А. Чудиновской, указывающей на правовое различие понятий «спор о праве» и «конфликт интересов», так как последний вполне характерен для особого производства4. Представляется правильным утверждение о том, что особое производство не во всех случаях безоговорочно исключает возможность разрешения какого-либо спора5. По делам особого производства возможно возникновение спора о факте или конфликта интересов, который может в равной степени как повлечь за собой возникновение спора о праве, а, следовательно, и окончание особого производства, так и не повлечь, и дело будет рассматриваться и разрешаться в порядке особого производства. Но в любом случае спор о праве в делах особого производства должен всегда выражаться в соответствующем действии заинтересованного лица – оспаривании тех прав заявителя, которые могут возникнуть в связи с признанием юридического факта1. Нельзя исключать бесспорность и по делам об усыновлении: так, в теории называют различные основания возникновения спора о праве по этим делам. Анализ данных позиций позволяет условно разделить «потенциальные» исковые дела об усыновлении на две группы: 1. Возникновение спора о праве в случаях, когда родители усыновляемого ребенка не дают согласия на усыновление. Так, В.В. Кустова указывает на то, что спор о родительском праве по делам об усыновлении возникает в случае, когда родители (один из родителей) возражают против усыновления, а усыновитель настаивает на этом2. Вместе с тем в описанной ситуации дело об усыновлении не может быть рассмотрено в порядке искового производства, так как приоритет законом отдается кровному родству и, соответственно, родителям, которые являются таковыми де-факто. Следовательно, если родители возражают против усыновления их ребенка, усыновление вообще невозможно как таковое, и суд должен вынести решение об отказе в удовлетворении заявления об усыновлении. В то же нельзя не учитывать ситуаций, когда родители, уклоняющиеся от исполнения своих родительских обязанностей, отказываются дать согласие на усыновление. Согласно сложившейся судебной практике факт невыполнения родительских обязанностей без уважительных на то причин, устанавливается судом при рассмотрении дела об усыновлении в порядке особого производства. В теории предлагается устанавливать этот факт в отдельном производстве. Преимущества видятся в том, что в этом случае решению суда об усыновлении будет предшествовать решение о признании судом неуважительными причин, по которым биологические родители не осуществляли попечение над ребенком, что позволит исключить спорность ситуации. Однако вопрос о видовой принадлежности гражданского судопроизводства, в рамках которого будет устанавливаться указанный факт, разрешается в науке неоднозначно. Так, Н.В. Летова, М. Николаев и Е.Э. Терещенко и полагают, что данный факт должен устанавливаться в порядке искового производства. По их мнению, исковое заявление может быть предъявлено по аналогии со ст. 70 СК РФ о лишении родительских прав1, которое рассматривается судом в порядке искового производства. П.Я. Трубников, напротив, указывал, что предварительное признание такого факта допустимо не путем предъявления иска к родителю, а по заявлению об установлении этого факта. Ученый подчеркивал, «нельзя не учитывать, что подача такого заявления была бы связана не со спором о праве гражданском, а с установлением факта, имеющего юридическое значение для принятия решения о передаче сведений желающим их усыновить. Установленный судом в таком порядке факт имел бы преюдициальное значение при разбирательстве дела об усыновлении»2. Ни одна из предложенных позиций не представляется правильной. Предлагаемые варианты лишь осложняют разбирательство дел об усыновлении. Получается, что всего лишь один факт уклонения родителей от выполнения возложенных на них законом родительских обязанностей необходимо установить в отдельном производстве. После этого должно быть проведено «основное» судебное разбирательство по делу об усыновлении, в рамках которого и будет окончательно решаться вопрос об усыновлении. Это, бесспорно, противоречит интересам ребенка, оставшегося без попечения родителей. Думается, что наиболее правильным и рациональным решением проблемы является рассмотрение дел об усыновлении детей, в отношении которых не дают согласие на усыновление родители, уклоняющиеся от исполнения своих родительских обязанностей, в порядке искового производства, в рамках которого данный факт, наряду с другими, будет входить в предмет доказывания по делу, и в зависимости от его доказанности или недоказанности решаться вопрос об усыновлении. 2. Возникновение спора о праве при наличии нескольких лиц, желающих усыновить одного и того же ребенка. Так, З.З. Алиева полагает, что спор о праве может возникнуть в случае вступления в процесс родственников усыновляемого ребенка при его усыновлении посторонними лицами и заявления своих возражений относительно предстоящего усыновления. Думается, что оценивать данную позицию следует с точки зрения субъектного состава дел об усыновлении. В случае, если усыновителями являются иностранные граждане или лица без гражданства, то спорной ситуации не может быть, так как она прямо исключена законодательством. Согласно п.п. 7 ч. 2 ст. 272 ГПК РФ при усыновлении ребенка гражданами России, постоянно проживающими за пределами территории России, иностранными гражданами или лицами без гражданства, не являющимися родственниками ребенка, к представляемому в суд заключению об обоснованности и о соответствии усыновления интересам усыновляемого ребенка, органы опеки и попечительства должны приложить документы, подтверждающие невозможность передачи ребенка на воспитание в семью граждан России или на усыновление родственниками ребенка независимо от гражданства и места жительства этих родственников. Следовательно, законодатель, отражая социальную политику государства, отдает предпочтение внутригосударственному усыновлению, рассматривая международное усыновление лишь как альтернативный вариант. А тот факт, что подобные ситуации гипотетически могут возникнуть, будут свидетельствовать лишь о низком уровне проведенной органами опеки и попечительства досудебной подготовки. Однако в том случае, если усыновление осуществляется российскими, но посторонними гражданами, и в дело вступят с возражениями родственники усыновляемого ребенка, сами претендующие на усыновление, а усыновители, в свою очередь, будут настаивать на усыновлении, возникновение спора о праве возможно. Связано это с тем, что согласно ч. 3 ст. 127 СК РФ, суду следует тщательно исследовать и оценивать кандидатуры родственников ребенка с точки зрения интересов несовершеннолетнего ребенка. Тем более в случае, если ребенок впервые видит подобных родственников, не привязан к ним или испытывает к ним негативные чувства, а с усыновителями, напротив, у ребенка наладился тесный психологический контакт, он чувствует себя неотъемлемой частью семьи, не знает о том, что усыновители не являются его родителями и т.д. Представляется целесообразным в подобных случаях отойти от приоритета кровно-родственных связей и исследовать все обстоятельства дела в порядке искового производства. В то же самое время, разрешение вопроса о том, каким образом надлежит поступать суду в случае, если все кандидаты, изъявившие волю на усыновление конкретного ребенка, являются его родственниками и настаивают на усыновлении, в законе отсутствует1. Не содержится в законодательстве правовой основы для разрешения ситуации, при которой на усыновление одного и того же ребёнка претендуют сразу две иностранные супружеские пары. Представляется, что для разрешения подобных вопросов особое производство не приспособлено, и их надлежало бы рассматривать исключительно в порядке искового производства. Исковое производство или особое: этот вопрос поставлен в доктрине не только для проанализированных выше дел, а вообще для всех дел об усыновлении. Ученые-процессуалисты, пытаясь найти ответ на этот вопрос, высказывают диаметрально противоположные точки зрения. Так, Г.И. Вершинина твердо убеждена, что судебный порядок усыновления изначально не должен быть связан со спором о праве. Аргументы приводятся следующие: во-первых, при усыновлении юридический конфликт не существует, так как на уровне семейного законодательства предпосылки для этого конфликта специально нивелируются различными правовыми средствами – для усыновления необходимо согласие родителей, а в остальных случаях (недееспособность лиц, безвестное отсутствие родителей, лишение родительских прав и прочее) речь будет идти не об оспаривании возможности самого усыновления, а лишь об опровержении соответствующих фактов; во-вторых, дела об отмене усыновления также должны рассматриваться в порядке особого производства, так как для отмены усыновления достаточно указать в суде наличие совокупности юридических фактов, указанных в ст. 141 СК РФ, и, наконец, в–третьих, ни прокурор, ни орган опеки и попечительства, ни усыновители (усыновитель), ни родители, ни сам усыновленный ребенок не могут быть сторонами предполагаемого спорного правоотношения поскольку отсутствует сам спор1. З.З. Алиева, напротив, обосновывает необходимость рассмотрения всех дел об усыновлении в порядке искового производства. Аргументируя свою позицию, З.З. Алиева указывает на то, что, во-первых, далеко не по всем категориям семейных дел, рассматриваемых в исковом порядке, имеется спор, который понимается как разногласие между сторонами (например, спор о нарушении прав родителя, вступление в процесс родственников усыновляемого ребенка при его усыновлении посторонними лицами, возражение самого усыновляемого ребенка против усыновления); во-вторых, по действующему ГПК РФ только в исковом производстве могут быть рассмотрены дела об отмене усыновления, и рассмотрение в этом же виде производства дел об усыновлении привело бы к унификации процессуального регламента разрешения указанных категорий дел; в-третьих, ответчиком при этом может быть признан ребенок как субъект спорного материального правоотношения. Более того, это будет соответствовать п. 20 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 апреля 2006г. № 82. Представляется, Г.И. Вершинина права в том, что судебный порядок усыновления изначально не должен быть (курсив мой – Е.Б.) связан со спором о праве. Обусловливается это тем, что любое спорное отношение, конфликт не самым лучшим образом отразится на психике несовершеннолетнего ребенка, его психоэмоциональном состоянии. Сама по себе категория дел об усыновлении, с одной стороны, носит очень тонкий интимный подтекст, с другой – решается судьба ребенка. Исходя из этого, идеальным вариантом было бы полное отсутствие спорности по таким категориям дел. Однако вряд ли следует признать убедительными доводы Г.И. Вершининой о том, что на уровне семейного законодательства предпосылки для возникновения правового конфликта нивелируются различными правовыми средствами. Напротив, многосубъектность в делах об усыновлении, сложный, ответственный и длительный этап досудебной подготовки дел об усыновлении, делают каждое дело об усыновлении уникальным, требующим индивидуального подхода. Именно поэтому зачастую существующих правовых средств недостаточно для разрешения возникшего конфликта, или они не применимы для каждой конкретной ситуации. В связи с этим вряд ли можно согласиться с Г.И. Вершининой и в том, что ни один из участников дел об усыновлении не является участником спорного материального правоотношения, следовательно, не обладает личной (материальной) заинтересованностью в исходе дела, а значит, не может являться стороной по делу. Вышеизложенный анализ различных спорных ситуаций, которые могут возникнуть и возникают в практике рассмотрения данной категории дел, опровергают эту точку зрения. Более того, если следовать логике Г.И. Вершининой об отсутствии всякой правовой возможности для возникновения спора о праве по делам об усыновлении, то как следует расценить норму ч. 3 ст. 263 ГПК, потенциально допускающую возникновение спора о праве по делам особого производства. Выходит, что данная норма не действует применительно к делам об усыновлении? Думается, что в таком случае законодатель прямо бы закрепил в ГПК РФ правило о том, что положения ч. 3 ст. 263 ГПК РФ не распространяются на дела об усыновлении. Однако подобная оговорка отсутствует в ГПК РФ, а спор о праве по делам об усыновлении, как показывает вышепроведенное исследование, может возникнуть. На сегодняшний день проблема практической реализации анализируемой нормы заключается лишь в том, что прямого ответа на вопрос о том, как надлежит поступать в таких случаях суду – продолжить рассматривать дело в порядке особого производства либо применить правило, сформулированное в ч. 3 ст. 263 ГПК РФ - не содержится ни в ГПК РФ, ни в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ. Другими словами, законодатель словно пытается возвести непереходимую грань между делами особого и искового производства, что нельзя признать верным1. Более того, А.Т. Боннер указывает на то, что содержащееся в ч. 3 ст. 263 ГПК РФ правило, по существу, противоречит принципу диспозитивности и задачам гражданского судопроизводства, сформулированным в ст. 2 ГПК РФ. Дело в том, что оставить без рассмотрения суд может только уже принятое заявление (ст.ст. 222-223 ГПК РФ), поэтому находит более правильным, в данном случае, отказать в принятии заявления об усыновлении на основании п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ: заявление не подлежит рассмотрению в порядке особого производства, а должно быть рассмотрено и разрешено в ином судебном порядке2. Однако согласно п.п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК судья отказывает в принятии заявления в случае, если заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства (курсив мой – Е.Б.), поскольку заявление рассматривается и разрешается в ином судебном порядке. Применение этого основания связано с разграничением компетенции между различными по своей природе судами и органами (Конституционный суд РФ, суды общей юрисдикции, административные и иные органы, арбитражные суды)1. Дела об усыновлении подведомственны исключительно судам, вопрос заключается лишь в том, по правилам какого вида гражданского судопроизводства должны рассматриваться дела данной категории в том случае, если по ним возникает спор о праве: особого или искового. Вне зависимости от результатов решения данного вопроса, основания для отказа в принятии заявления об усыновлении на основании неподведомственности, отсутствуют. Наиболее правильным в этом случае видится оставление заявления об усыновлении без движения по аналогии с ч. 3 ст. 247 ГПК РФ, в связи с чем необходимо изложить ч. 3 ст. 263 ГПК РФ в следующей редакции: «В случае, если при подаче заявления в суд будет установлено, что имеет место спор о праве, подведомственный судам, суд выносит определение об оставлении заявления без движения и разъясняет заявителю необходимость оформления искового заявления с соблюдением требований статей 131 и 132 настоящего Кодекса. В случае, если спор о праве, подведомственный судам, будет установлен при рассмотрении дела в порядке особого производства, суд выносит определение об оставлении заявления без рассмотрения, в котором разъясняет заявителю и другим заинтересованным лицам их право разрешить спор в порядке искового производства». Следовательно, концепция, выдвинутая и обоснованная Г.И. Вершининой, не имеет под собой ни теоретической, ни правовой основы. Более того, ее практическая реализация будет в отдельных случаях (заметим, не во всех) нарушать интересы усыновляемого ребенка, что противоречит ч. 2 ст. 124 СК РФ и положениям Конвенции «О правах ребенка». В то же время, не можем согласиться и с точкой зрения З.З. Алиевой, научные взгляды которой тяготеют к универсализации процессуального порядка рассмотрения дел об усыновлении в сторону искового производства. В этом отношении следует поддержать позицию Г.И. Вершининой, указывающей на то, что «дела об усыновлении верно отнесены законодателем к разряду дел особого производства, так как по данным делам презюмируется бесспорность исключительно в интересах несовершеннолетних детей …По большей части дел об усыновлении следует определить границы реализации принципа состязательности и диспозитивности1. В связи с этим, отсутствует правовая и практическая необходимость распространения исковой формы процесса на все без исключения дела об усыновлении. В делах же об отмене усыновлении, которые З.З. Алиева приводит в качестве довода, спорность существует изначально. Таким образом, законодатель верно отнес дела об усыновлении к особому производству, так как именно этот вид гражданского судопроизводства в наибольшей степени приспособлен для того, чтобы разрешить дело об усыновлении максимально в интересах несовершеннолетнего ребёнка. Однако в некоторых делах об усыновлении при их рассмотрении может возникнуть спор о праве. Это дела об усыновлении, в которых: - уклоняющиеся от воспитания ребенка родители не дают согласие на усыновление; - родственники усыновляемого ребенка, сами претендующие на усыновление, оспаривают усыновление посторонними российскими гражданами; - одни родственники ребенка, сами претендующие на усыновление, оспаривают его усыновление другими родственниками; - одни иностранные граждане, сами претендующие на усыновление, оспаривают усыновление ребенка другими иностранными гражданами. Для таких дел более приемлемой представляется процедура искового производства, в рамках которой действуют принципы состязательности и диспозитивности, что позволяет наиболее полно обеспечить соблюдение интересов несовершеннолетнего ребенка, родителей и усыновителей. |
Похожие:
 | Чувашской Республики по предоставлению муниципальной услуги «Подготовка заключения в суд об обоснованности и соответствии усыновления... | | «Представление заключения в суд об обоснованности усыновления (удочерения) и о его соответствии интересам ребенка, об отмене усыновления... |
 | «Представление заключения в суд об обоснованности усыновления (удочерения) и о его соответствии интересам ребенка, об отмене усыновления... | | «Процессуальные особенности рассмотрения и разрешения отдельных категорий гражданских дел» |
| В. дв. 10. Процессуальные особенности рассмотрения гражданских дел в суде общей юрисдикции | | Работа выполнена в Институте законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации |
| «О предоставлении гражданам социальной выплаты на погашение остатка основного долга по жилищному (ипотечному) кредиту, оформленному... | | Ния качества исполнения и доступности результатов предоставления государственной услуги по государственной регистрации усыновления... |
| Усыновление — наилучший способ устройства детей, оставшихся без родителей. Взрослые, принимающие решение об усыновлении ребенка,... | | Усыновление — наилучший способ устройства детей, оставшихся без родителей. Взрослые, принимающие решение об усыновлении ребенка,... |