Философские проблемы генезиса, структуры и содержания современной эволюционной теории
Скачать 0.59 Mb.
|
| втором параграфе первой главы «Становление нового типа эволюциониста-исследователя» предметом исследования являются основные пути и условия формирования эволюционного биолога нового поколения, способного к созданию новых эволюционных идей и концепций. Ключевым моментом в этом формировании было соединение в одном ученом двух, ранее разных исследовательских подходов – натуралистического, преимущественно описательного, и экспериментального. Их синтез состоял в том, что в процессе осмысления стоявшей перед исследователем задачи, происходила разработка принципиальной исследовательской программы, которая бы позволяла применить в органическом единстве и целостности оба метода к специально отобранному для решения проблемы объекту исследования. Для становления СТЭ принципиальное значение имело понимание природной популяции как элементарной единицы, «клеточки» эволюции. Лишь исследователи, работавшие изначально с природными популяциями, но в то же время овладевшие экспериментальным методом, могли стать новыми выдающимися эволюционистами. Важным обязательным условием их становления являлась атмосфера свободной научной дискуссии, всего того, что может быть названо «низовым научным демократизмом». Данный демократизм был свойственен многим первичным научным объединениям, состоявшим, как правило, из научного руководителя и его учеников. Внешней формой существования, часто совпадавшей с институциональной формой, в основном была лаборатория или кафедра. Внутренней или содержательной формой – научная школа, научный семинар или даже научное направление, объединявшее ученых-единомышленников. Каждый член научного объединения обладал свободой в выборе темы научного исследования, обсуждения всех научных проблем и отстаивания своей точки зрения, критики работ своих коллег и любых других ученых вне научного объединения. Одним из способов осуществления этой свободы были знаменитые неформальные кружки и семинары, а также научные конференции и съезды научных обществ. Всеми качествами действительно научной школы в этом смысле обладала наряду со школой С. С. Четверикова, Н. К. Кольцова, Н. И. Вавилова и школа Ю. А. Филипченко (Артемов, Калинина, 1994; Медведев, 1978, 1980; Сергей Сергеевич Четвериков… 2002), имевшая особое значение для формирования первичных основ СЭТ. Как по форме, так и по содержанию, эти первичные научные объединения воспроизводили в модернизированном виде, наиболее важные черты целого ряда других, более ранних таких же объединений, начиная с известных философских школ Древней Греции. Они были не только лабораториями мысли, но и теми действительными школами научной деятельности, в которых происходило основное становление ученого. В третьем параграфе первой главы «Формирование первых контуров современной эволюционной теории» произведена реконструкция того логического пути, следуя по которому исследователь решал основные проблемы, стоявшие перед классической дарвиновской теории эволюции, и получал возможность создания новой эволюционной теории. Исходное противоречие состояло в том, что дарвиновская теория эволюции признавалась многими биологами, в том числе и теми, что стояли у истоков генетики, такими как У. Бэтсон, Т. Г. Морган, Дж. Меллер, Н. И. Вавилов, Г. А. Левитский, Ю. А. Филипченко, в качестве полноценной научной теории, но дарвиновский механизм эволюции через отбор благоприятных признаков не подтверждался данными, полученными новой экспериментальной биологией, в том числе генетикой. В то же время эти же данные указывали как будто на существование в природе другого механизма эволюции: через мутации и автогенез. Правильность или ошибочность этого недарвиновского механизма эволюции оставалась, однако, не выясненной. В тоже время достижения генетики позволяли разрешить главную нерешенную в дарвиновской эволюционной теории проблему - происхождения видов. Еще в 1913 г. Ю. А. Филипченко предположил, что в наиболее простом логически возможном случае один элементарный вид (раса) будет отличаться от другого элементарного вида всего одним элементарным свойством или признаком. Тогда вопрос о происхождении видов заменялся вопросом о происхождении самых низших классификационных групп в пределах одного вида. Если между ними все различие сводилось к одному признаку, то проблема происхождения видов редуцировалась к вопросу о том, как возникает новое свойство или группа новых свойств. Получив ответ на этот вопрос, исследователь тем самым выяснял и главную сущность эволюции (Филипченко, 1913. С. 128). Таким образом, Ю. А. Филипченко прямо связал индивидуальную наследственную изменчивость с видовой, предположив, что в определенные моменты эволюционного процесса, они тождественны. Тем самым Ю. А. Филипченко разрешил методологически проблему исследования видообразования и указал путь исследования этого процесса и его механизма опытным, экспериментальным и точным способом. Прослеживая и измеряя строго количественно единичные изменения элементарных единиц наследственной изменчивости или их сколь угодно больших совокупностей, исследователь мог в конце концов проследить происхождение любой новой формы вплоть до видовой. По ряду причин сам Ю. А. Филипченко не пошел по намеченному им пути, хотя в конце 1920-х гг. он все же признал дарвиновскую роль отбора, благодаря доказательству существования малых мутаций. Логика движения по этому пути была реализована в работах его ученика, Ф. Г. Добржанского. Всесторонне рассмотрев вопрос о значении мутаций для эволюции, он показал, что все основные возражение против их эволюционного значения уже устранены благодаря работам многих генетиков, в первую очередь американской школы Т. Г. Моргана (Добржанский, 1924, 1926). На основе детального обзора полученных экспериментальных данных Ф. Г. Добржанский пришел к заключению, что мутации являются основным материалом для деятельности естественного (а при содействии человека также и искусственного) отбора, и подробно раскрыл значение мутаций в эволюционном процессе. Таким образом, уже в середине 1920-х гг. проблема мутаций как материала для дарвиновского отбора в теоретическом отношении была в принципе снята. Однако оставались нерешенными труднейшие проблемы, относившиеся к наследственности и изменчивости, эволюции в целом. Во-первых, требовалось точно оценить, в том числе с эволюционной точки зрения, количество и качество имевшегося в природе мутационного материала, с которым, согласно теории Ч. Дарвина, работал отбор. Именно эта задача и методы ее решения были сформулированы С. С. Четвериковым (Четвериков, 1926), а затем решена благодаря превосходным экспериментальным исследованиям его учеников – Н. П. Дубинина, Д. Д. Ромашова, Н. В. Тимофеева-Ресовского во второй половине 1920-х – первой половине 1930-х гг. Эти работы позволили двум из них в 1932 г. сформулировать и свое собственное видение проблемы вида (Дубинин, Ромашов, 1932). Во-вторых, требовалось подтвердить эффективность действия с этим материалом естественного отбора. Эту часть исследований выполнили уже другие, в том числе В. Н. Сукачев, М. М. Беляев, Ф. М. Шеппард. В-третьих, требовалось доказать, что в этом материале, среди признаков, затрагиваемых мутациями, имеются и видовые. Необходимо было также показать, что отбор этих видовых признаков при определенных условиях приводит в конечном итоге к формированию нового полноценного вида, и определить сами эти условия. К решению именно этой, третьей задачи, и приступил в 1922-1924 гг. Ф. Г. Добржанский. Именно этот, «третий путь» и привел Ф. Г. Добржанского, наряду с Дж. С. Хаксли и Э. Майром к созданию концептуального ядра СТЭ. Вторая глава диссертации «Образование концептуального ядра современной эволюционной теории» посвящена основным логическим и историческим моментам и этапам создания концептуального ядра СТЭ, его понятийной структуре и методам эмпирического и логического обоснования. В первом параграфе второй главы «От проблемы стерильности к «биологической» концепции вида» рассмотрен процесс перехода от постановки и изучения проблемы стерильности экспериментальным методом к созданию и обоснованию новой, «биологической» концепции вида, сыгравшей ключевую роль в формировании «синтетической теории эволюции» и ее последующего признания биологами разных специальностей. Перед исследователем объективно стояла задача общего теоретического и методологического решения проблемы видообразования и нахождения конкретного инструмента, практического, экспериментального средства ее решения. В частности, перед Ф. Г. Добржанским стояла задачи проверки уже имевшейся гипотезы в ходе самого эмпирического исследования, в эксперименте. В конце 1920-х гг. он понимал эволюционное значение проблемы межвидовой стерильности и сформулировал задачу ее решения, отмечая, что межвидовая стерильность это та проблема, через решение которой удалось бы понять всю генетику видообразования (У истоков… 2002. С. 78). В отличие от генетики других животных и растительных объектов генетика дрозофилы к тому времени достигла прогресса, который позволял проводить точные количественные и качественные измерения генетических различий как между отдельными особями, так и между отдельными популяциями или частями популяций. Возможности проведения протоэволюционных экспериментов, а именно таковыми по сути являлись первые экспериментальные исследования по изучению межвидовой, а точнее, межрасовой стерильности гибридов дрозофилы, намного расширились в результате разработки К. Бриджесом, одним из сотрудников группы Т. Г. Моргана, новой технологии исследования генетики природных популяций дрозофилы (Sang, 1996). Опираясь на преимущества этой технологии и исследуя экспериментально два вида дрозофилы, D. pseudoobscura и D. persimilis, Ф. Г. Добржанский получил результаты, которые указывали на то, что репродуктивная изоляция явно носит менделевский характер и обусловлена генами, расположенными на вполне определенных участках хромосом (Dobzhansky, 1933b, 1934, 1936). На основе анализа этих результатов Ф. Г. Добржанский сделал заключение о том, что стерильность гибридов является обычно хромосомной у растений и генной у животных (Dobzhansky Th, 1937a. P. 294). Это заключение было впоследствии подтверждено огромным исследовательским материалом, полученным в ходе изучения генетики видообразования дрозофилы, хотя и у него есть исключения (Orr, 1996). Тем самым было подведено достаточное эмпирическое основание под предположение, что механизмы, изолирующие один вид от другого, должны рассматриваться как истинно видовые различия (Dobzhansky, 1937b), и под «биологическую» концепцию видов (Dobzhansky, 1935). Дж. Б. С. Холдейн поддержал оба вывода, заявив, что менделеевские гены обуславливают также морфологические различия между видами (Haldane, 1938). Важным обстоятельством успеха «биологической» концепции вида было то, что генная природа стерильности гибридов была показана на близкородственных, так называемых зарождающихся или становящихся видах – биологических явлениях (и, соответственно, понятиях) признанных к тому времени ведущими натуралистами и систематиками, в частности Э. Майром. Также хорошо она совмещалась с новыми данными, которые экспериментально подтверждали традиционные и поставленные было под сомнение на первоначальном этапе развития генетики понятия еще дарвиновской теории эволюции – наследственная изменчивость, биогеографическое разнообразие, естественный отбор, раса, разновидность, вид, борьба за существование (Gause, 1934). Во втором параграфе второй главы «От «биологической» концепции вида к теории эволюции» показывается, что завершение формирования логического ядра СТЭ происходило в середине 1930-х гг. Свое первое изложение это логическое ядро получило в «Генетике и происхождении видов» Ф. Г. Добржанского, история написания которой, как и история становления эволюционной теории, в ней представленной, имеет несколько версий (Provine, 1981; Захаров, 2000, Cain, 2002). Сравнительный анализ этих версий и дополнительное сопоставление предлагаемых в этих версиях объяснений с архивными документами (Fuller, 1980) позволяет дать более точную картину того, когда и каким образом происходило завершение формирования логического ядра СТЭ. Завершение становления эволюционной теории Ф. Г. Добржанского проходило одновременно или почти одновременно с написанием им статьи по стерильности гибридов дрозофилы, опубликованной в 1936 г., а также с подготовкой им заявки для Рокфеллеровского фонда на проведение исследований генетической структуры природных популяций нескольких видов дрозофилы. Примерно с осени 1935 г. по весну 1936 г. у него сложилась в основных чертах его эволюционная концепция в целом. С лета по осень 1936 г. он более обстоятельно обдумывает и, проводя семинары в Колумбийском университете, обсуждает свою теорию, проверяя то, как она воспринимается в студенческой аудитории и его коллегами – преподавателями, экспериментальными и полевыми исследователями, а также «чистыми» теоретиками и, в первую очередь, математиком С. Райтом. Наконец, с февраля по апрель, то есть всего за три месяца он излагает теоретическую конструкцию в рукописи книги. В этот период основные элементы и принципы ее построения уже не менялись, хотя в ходе подбора обширной и разнообразной литературы и написания рукописи ряд существенных аспектов им, несомненно, уточнялся. Для Ф. Г. Добржанского, как и для Ч. Дарвина, и, в основном по тем же причинам, очень важное значение имело то, как будет воспринята книга его ближайшими коллегами и более широким кругом эволюционистов. Поэтому логика излагаемой в ней теории должна была быть убедительной прежде всего для биологов того времени и подкрепляться достоверными и признанными научными фактами. Трудность стоявшей перед Ф. Г. Добржанским задачи состояла в том, что книга, очевидно, предназначалась для специалистов из самых разных, подчас достаточно «узких» подразделений биологии, а также для студентов и образованных читателей, не являвшихся профессионалами. Эта трудность была им блестяще преодолена, о чем свидетельствует целый ряд восторженных рецензий. В третьем параграфе второй главы «Теоретическая структура концептуального ядра современной эволюционной теории» рассматривается логическое построение основ СТЭ, принципы ее организации как целостной концепции, методы эмпирического обоснования и приемы передачи системы понятий в опубликованном тексте. Показано, что структура концептуального ядра теории определила структуру организации текста и способ его изложения. В тоже время сама эта структура была детерминирована тем, какие проблемы, возникшие в период «кризиса дарвинизма», оставались актуальными и либо начинали разрешаться в результате эволюционных исследований, либо по прежнему требовали своего разрешения. Таким образом, историческое, предшествующий этап развития эволюционной теории, во многом определял логическое, а именно логику ее структурирования и изложения. В силу этого вводная часть теории и первая часть книги - это всесторонний теоретический и эмпирический анализ проблемы мутации. На основе данных классической генетики и генетики развития дается трактовка таких важных с точки зрения эволюционной теории, предстающей в этой части в первую очередь как теория микроэволюции, вопросов, как характер мутаций генов, их частота, виды фенотипического проявления, жизнеспособность и так далее. Особенно много внимания уделяется малым мутациям. Данный теоретический акцент был необходим в то время, так как все еще существовал «ряд ошибочных представлений относительно типов мутаций, наблюдаемых у дрозофилы», и именно эти представления «фигурировали выпукло в некоторых дискуссиях о роли мутационного фактора в образовании видов и эволюции» (Dobzhansky, 1937a. P. 19). Сопряженный анализ данных классической и популяционной генетики позволял теоретически и эмпирически обосновать общее заключение первой части теории, согласно которому наследственная изменчивость практически во всех ее проявлениях может служить и служит материалом для действия дарвиновского механизма эволюции. Во второй части теории проводилось разграничение проблемы происхождения мутаций и проблемы их эволюционной роли. Теория предполагала, что эволюционное изменение, эволюционные процессы происходят именно на популяционном уровне и, следовательно, могут быть поняты и объяснены только через изучение механизмов, действующих на этом уровне (Dobzhansky, 1937a. P. 119-120). На этой основе определялась роль отдельных факторов микроэволюции и их взаимодействия. В результате соединения данных, полученных в результате исследования экспериментальных и природных популяций, и данных классической генетики с теоретическими моделями и выводами математического направления в популяционной генетике, преимущественно в работах С. Райта, подтверждалось и получало дальнейшее развитие представление о разнообразии генетической изменчивости как основы действия естественного отбора. Таким образом, концептуальное ядро СТЭ представляло собой целостную теорию эволюции, в которой были соединены воедино достижения и подходы генетики, систематики, экологии и дарвинизма. Важнейшим теоретическим положением СТЭ являлся принцип единства механизмов микро- и макроэволюции, согласно которому приоритетное значение, однако, для объяснения эволюционных процессов имели первые. Этот принцип, как тогда, когда Ю. А. Филипченко предложил сами понятия микроэволюции и макроэволюции (Philiptschenko, 1927), так позднее (Тимофеев-Ресовский, 1958, 1974; Тимофеев-Ресовский, Яблоков, 1974) и теперь имеет особое значение, поскольку главным аргументом в пользу необходимости специальной, самостоятельной и отдельной от классического дарвинизма, СТЭ и СЭТ, альтернативной им теории макроэволюции являлся и является тезис о несводимости макроэволюции и ее особых механизмов к микроэволюции, к факторам и силам, действующим на миркоэволюционном уровне. Именно это противопоставление микро- и макроэволюции служило со второй половины XX в. и по настоящее время одной из главных основ для выдвижения недарвиновских эволюционных теорий (Назаров, 1984; Попов, 2005) и критики СЭТ. В |
Похожие:
 | Экономика организации, Философские проблемы экономики, Математическое моделирование в теории управления, Экономическая теория (продвинутый... | | Обсуждаются традиционные для психологии личности проблемы: мотивация, темперамент, способности, эмоции и защитные механизмы, социальные... |
| Не игнорируя ранние философские школы мышления, мы сосредоточились на том, что непосредственно связано со становлением психологии... | | В работе рассматриваются актуальные проблемы изучения коллективной ментальности, социальных технологий и их идеологического обеспечения,... |
 | М 75 Молодежь и предпринимательство: проблемы теории и практики: Материалы II научно-практической студенческой конференции (Нижний... | | Ценностных ориентиров российского высшего образования. Проанализированы наиболее значимые социально-философские проблемы высшего... |
| Представлены материалы конференции молодых ученых «Актуальные проблемы современной механики сплошных сред и небесной механики», прошедшей... | | Актуальные проблемы современной науки: Труды 14-й Международной конференции -конкурса «Актуальные проблемы современной науки». Гуманитарные... |
| Философские проблемы математики: Материалы для выполнения учебных заданий. Новосиб гос ун-т. Новосибирск, 2006 | | Обучающая: создать условия для усвоения содержания теоретического материала по данной теме на уровне закрепления, научить учащихся... |