Правительство Российской Федерации Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования
Скачать 1.82 Mb.
|
| ГЛАВА 5. ЦЕННОСТИ И АНТИЦЕННОСТИ В языке Франсуа Олланда фигурируют две ключевые ценности: равенство и справедливость. Частотность употребления концепта «равенство» была упомянута во второй главе. Рассмотрим контекст его использования. Как отмечалось выше, стремлением к равенству Олланд объясняет почти все свои предвыборные предложения. Концепт РАВЕНСТВО выражен у кандидата несколькими псевдометафорами. Тем самым Франсуа Олланд совершает рефрейминг, заочно полемизируя с теми, кто наделяет негативной коннотацией предлагаемые им меры: РАВЕНСТВО – ЭТО НЕ ИЖДИВЕНЧЕСТВО / L’EGALITE, CE N’EST PAS L’ASSISTANAT РАВЕНСТВО – ЭТО СОЛИДАРНОСТЬ / L’EGALITE, C’EST LA SOLIDARITE. РАВЕНСТВО – ЭТО НЕ УРАВНИЛОВКА / L’EGALITE, CE N’EST PAS L’EGALITARISME РАВЕНСТВО – ЭТО СПРАВЕДЛИВОСТЬ / L’EGALITE, C’EST LA JUSTICE. Справедливость представляла для Франсуа Олланда другую важную ценность. Во всех рассмотренных речах он проговаривал одну и ту же фразу, лишь изредка изменяя синтаксис. [66] Деньги представляют в социалистическом дискурсе антиценность, противопоставленную основе основ Франции – демократии. [67] [68] Отметим, что даже когда Франсуа Олланд говорит о преступности, он, в отличие от Марин Лё Пен не упоминает вслед за этим о пригородах и ничего не говорит об иммиграции (см. третью часть). Для него концепт «преступность» связан прежде всего с финансами и лишь в третью очередь – с чем-то еще. [69] Часть 2. Николя Саркози ГЛАВА 1. КЛЮЧЕВЫЕ КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ МЕТАФОРЫ
Большинство концептуальных метафор Николя Саркози помогают ему рассказать о себе. В своей программной речи в Вильпенте он представляет свою программу в виде повествования о своем президентском пути, который многому его научил. Он делится также представлением о том, что такое власть: ВЛАСТЬ – ЭТО ГРУЗ [70] ВЛАСТЬ – ЭТО ИСПЫТАНИЕ [71] ВЛАСТЬ – ЭТО СПОСОБНОСТЬ К ВЫДЕРЖКЕ [72] ПРЕЗИДЕНТ – ЭТО ПРОФЕССИЯ [73] Все четыре метафоры позволяют Николя Саркози лучше реализовать стратегию самопрезентации. Метафора ПРЕЗИДЕНТ – ЭТО ПРОФЕССИЯ говорит о том, что он серьезно относится к своей роли и вряд ли считает возможным, чтобы человек без опыта мог управлять государством (здесь содержится намек на оппонентов). Метафоры, связанные с властью, явно указывают на способность только его, Саркози, выдержать этот груз и перенести это испытание благодаря выдержке, которую он, по его неявно выраженному мнению, продемонстрировал.
ЕВРОПА – ЭТО КРЕПОСТЬ, ГРАНИЦЫ – ЭТО КРЕПОСТНЫЕ СТЕНЫ [74] [75] [76] Фрейму «крепость», описывающему у Саркози Европу, противопоставлена метафора «пространство, открытое для всех ветров» [77]. Каждый из нас чувствует себя в большей безопасности, находясь за стеной, чем на открытой местности. По логике Саркози, иммигранты, метафорически представленные как ветра, вселяют в нас неуверенность: лучше чувствовать себя под защитой стен, чем на открытом пространстве, продуваемом ветрами. Благодаря этой концептуальной метафоре становится естественным укрыться от иммигрантов-ветров за крепостной стеной – границей Шенгенской зоны. Вспомним, что любая крепость нужна для обороны. Если Европа должна защищать свои границы, чтобы не подвергать опасности других, то речь, вероятно, идет о врагах, которыми она окружена. Николя Саркози утверждает, что Шенгенскую зону нужно укреплять, чтобы бороться с нелегальной иммиграцией. Следовательно, врагами Европы являются выходцы из других стран. СТРАНА – ЭТО ЧЕЛОВЕК, ФРАНЦИЯ – ЭТО ВОИН [78] [79] Поддерживая военные образы, Николя Саркози, вероятно, должен вызвать в слушателях живое участие. При анализе других коммуникативных стратегий мы увидим, как Саркози пытается создать у адресата черно-белую картину мира. Военная метафорика отвечает этой задаче: война – это, как правило, выбор «за» или «против»; ей чужд любой нейтралитет. Во второй военной метафоре мы видим также попытку представить Францию как человека-воина. Если обратить внимание, что Саркози вновь использует глагол tenir (держать) в прошедшем времени («Она держалась»), как и во фрагменте, где он говорит о себе, складывается впечатление: говоря о Франции здесь, он вновь говорит о себе. Другой пример – фраза, произнесенная в ходе теледебатов: «Я спрашиваю себя, почему господин Олланд, чтобы плохо сказать обо мне, должен занижать результаты Франции» (Je me demande pourquoi monsieur Hollande doit absolument pour dire du mal de moi minimizer les résultats de la France). Стремление объединить себя с Францией, выражая одно через другое, подтверждается и предвыборным плакатом Саркози, где он изображен в профиль с подписью La France forte («сильная Франция») с имплицитным утверждением «Сильная Франция – это я». Франсуа Олланд, как мы видели в первом разделе, использовал эту тактику Николя Саркози как мишень для нападения.
МУСУЛЬМАНКА – ЭТО ЗАКЛЮЧЕННАЯ [80] [81] [82] Ниже мы более предметно поговорим о создании Николя Саркози семантической оппозиции МЫ ФРАНЦУЗЫ – ОНИ ИММИГРАНТЫ. Приведенная здесь концептуальная метафора проливает свет на систему ценностей правого кандидата: в своих речах Саркози часто дает моральную оценку описываемому объекту. Противопоставляя исламские традиции французским, Саркози использует концепт Свобода, подкрепляя его тюремной метафорой. Она основана на внешнем сходстве: лицо женщины, закрытое в бурке сеткой, выглядит зарешеченным. Саркози использует этот образ, наделяя его оценочной характеристикой: Свобода – хорошо, Тюрьма – плохо. Следовательно, Наш образ жизни правилен, Их – нет. ТЕРРОРИСТЫ – ЭТО ГАНГРЕНА [83] Если террористы – это гангрена, а Афганистан – тот несчастный, который от нее страдает, то долгом становится освобождение несчастного от его страданий. При помощи этой метафоры Николя Саркози оправдывает начало операции в Афганистане и объясняет ее успешность (больной остался жив, гангрена удалена). КРИЗИС ОРИЕНТИРОВАН ВНИЗ [84] В данном примере мы видим классическую ориентационную метафору по Дж. Лакоффу и М. Джонсону. Ее основа – одновременно антропогенная, природная и мифологическая: обрушаться может небоскреб, крыша, подъемный кран; на Землю обрушиваются эпидемии, ливни и метеориты; наконец, в мифах и в Библии нередки примеры того, как на человечество в разнообразных формах обрушивался гнев Божий (так же во франц.: la colère de Dieu s’abbat sur...). Едва ли Николя Саркози намекал на библейские сказания или мифологию, однако смысл этой когнитивной метафоры именно в том, чтобы затронуть архетипы в подсознании слушателей: нечто внезапно обрушивается на нас сверху; мы не можем это предсказывать и контролировать; следовательно, обрушившийся экономический кризис не результат политики президента Саркози, а нечто стихийное и непредсказуемое. ГЛАВА 2. СТРАТЕГИЯ САМОПРЕЗЕНТАЦИИ Программная речь Николя Саркози в Вильпенте имеет оригинальную композицию: через рассказ о том, что он пережил, что узнал и чему научился за пять лет президентства, Саркози рассказывает о себе и своих взглядах. Наиболее частые анафоры вильпентской речи – «Я понял, что…» (J’ai compris que…) и «Я научился…» (J’ai appris que…). В какой-то момент к слушателю должно прийти осознание того, что никто из кандидатов-соперников Саркози не может сказать о себе так же. Что только он, Саркози, обладает достаточным опытом для того, чтобы вновь стать президентом. В середине речи он почти прямо говорит об этом [85]. Как и многие политики, стремящиеся к переизбранию, Николя Саркози многократно подчеркивает свою компетентность – как напрямую, так и косвенно, задавая себе вопросы и самостоятельно отвечая на них. Как правило, они вводились конструкцией «знаете ли вы…» (savez-vous…) [86] [87] [88] Одновременно Николя Саркози обвинял в некомпетентности Франсуа Олланда (более подробно см. главу «Стратегия дискредитации и нападения»). Во время дебатов Николя Саркози много раз задает вопросы Олланду, проверяя его осведомленность. Тем самым он, по-видимому, показывал зрителям, что хотя лично он ответы знает всегда, не факт, что их так же хорошо знает Олланд. [89] [90] Еще одно важно для самопрезентации Николя Саркози слово – «защищать» (слово défendre он произносит 15 раз в Ниме и 10 раз в Вильпенте; слово protéger – семь и пять соответственно). Саркози преподносит себя как защитник страны, более того – ее спаситель [91] [92] [93] [94] [95] Реализуя стратегию самопрезентации, Николя Саркози также многократно подчеркивал свою ответственность. [96] [97] [98] [99] Наконец, Николя Саркози приписывает себе такое свойство, как смелость [100] [101]. Итак, Николя Саркози создает себе имидж человека ответственного, компетентного, опытного, смелого, готового защищать и спасать. Любой политический лидер стремится соотнести свой образ с архетипами; перечисленные качества обычно приписываются хорошим родителям, а если вспомнить об активном использовании военных метафор, то еще и полководцам. Два архетипа сочетаются в хорошо известном и в России образе отца-командира, под чьим патронатом не только солдаты (в случае Саркози – французские войска в Афганистане), но и мирное население (остальные граждане Франции). Отец-командир должен быть суровым, и Николя Саркози, в точности по модели Джорджа Лакоффа, выглядит «строгим родителем» [102] [103] [104] [105] Как и всякий «строгий родитель», Николя Саркози поощряет инициативу и готов бороться с иждивенчеством. Как и всякий «строгий родитель», он дает моральную оценку окружающим и говорит нравоучительным языком. Это происходит не только за счет конструирования оппозиции ПРАВДА – ЛОЖЬ, но также противопоставления СВЯТОСТЬ – КОЩУНСТВО. [106] Логично, что как строгий отец, Саркози выступает против однополых браков (разрушают представление о роли отца и матери) и за меры строгой бюджетной дисциплины (чтобы разбогатеть, нужно считать деньги). Примечательно, что во французском языке слова «строгий» (austère) и «бюджетная дисциплина» (austérité) имеют общий корень. Более того, austérité может означать еще и «строгость». Так семейная модель распространяется не только на политику, но на социальную политику и экономику. Если Николя Саркози – отец-полководец, то оказывается уместным и сравнение Европы с крепостью, а ее границ – с крепостными стенами. Николя Саркози хочет олицетворять «сильную Францию», и жители крепости должны чувствовать себя под его защитой. «Я» Николя Саркози, следовательно, стоит отдельно от местоимения «вы»: действительно, он и слушатели оказываются в разных ролях. Активное употребление Саркози личного местоимения первого лица было отмечено Ж. Веронисом.31 «Я» Саркози отстраненно смотрит на «вы» публики. [107] [108] [109] Лишь после поражения Николя Саркози сказал, что «готовится снова стать простым французом среди французов» (je m’apprête à redevenir un Français parmi les Français). В отличие от Франсуа Олланда, он преподносит себя не как равного другим, и спорит с концепцией «обычного президента». [110] Отстраненность от слушателей, редкое использование тактики солидаризации – черта самопрезентативной стратегии Николя Саркози, которая дополняет его образ отца-командира. Такой имидж предполагает субординацию и уважение – и правый кандидат не хочет быть слишком близок к тем, с кем общается. Напротив, часто его язык приобретает черты несвойственной демократическому дискурсу монологичности. Аргументация Николя Саркози иногда принимает парадоксальную форму в духе «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Например, когда он рассуждает о сокращении потока иммигрантов, не приводя никаких цифр, он тем не менее резюмирует: «Эту истину нужно иметь в виду, потому что она в точности описывает реальность» (Cette vérité, il faut l’entendre car elle est l’exacte description de la réalité). Любая монологичность также предполагает предоставление готовых ответов на трудные вопросы. Неудивительно, что союз «потому что» является одним из наиболее используемых у Саркози (см.рис. 2). ГЛАВА 3. СЕМАНТИЧЕСКАЯ ОППОЗИЦИЯ «МЫ-ОНИ» Поскольку Николя Саркози прибегает к оппозиции «мы – они» значительно чаще, чем Франсуа Олланд, было решено вывести ее в отдельную главу. Как отмечала Рут Водак, подобное оппозиционирование предполагает, что «мы» представлены как положительный персонаж, а «они» – как отрицательный. У Николя Саркози «мы» – это прежде всего Европа, о которой он тоже говорит в позитивной тональности (терпимая, свободная, отстаивающая равенство и братство). «То, что люди построили с Европой – это, несомненно, самое прекрасное, самое благородное, самое справедливое в деле служения миру и примирению, что когда-либо было придумано» (Ce que les hommes ont construit avec l’Europe est sans doute ce qu’il y a de plus beau, de plus noble, de plus juste au service de la paix et de la réconciliation qui ait jamais été inventé, подробнее см. главу «Мифы и мифологемы»). Представляя аут-группу – иммигрантов – Николя Саркози использует ряд стратегий, классифицированных по методу Рут Водак:32
Николя Саркози деперсонифицирует иммигрантов, сравнивая их с ветрами, а мусульманский стиль одежды сравнивает с тюрьмой (см. первую главу).
Стереотипизация и категоризация аут-группы в риторике Николя Саркози достигается эксплицитными и имплицитными приемами. Эксплицитно он говорит о неуважении иммигрантов к правилам Республики и навязывании Франции «чужих» ценностей и образа жизни. [111] [112] Имплицитно Николя Саркози говорит о двух аспектах: унижении женщины, то есть неравенстве, и насилии, вызываемыми иммигрантами. [113] При этом имплицитная связка между насилием и иммиграцией образуется благодаря упоминанию террористической атаки Мохаммеда Мера в Тулузе и Монтобане, произошедшей в марте 2012 года. [114] Николя Саркози говорит о «монстре», сознательно обесчеловечивая образ Мохаммеда Мера; этот пассаж следует сразу за рассуждением об иммиграции и потому как будто бы логично вытекает из него. Тем самым реципиенту предлагается выстроить логическую связь между иммигрантами и террористами – похожим приемом пользуется ультраправый кандидат Марин Лё Пен (см. третью часть).
Оправдывая меры против иммигрантов или их дискриминацию, Николя Саркози использует то, что О.Н. Паршина называла демагогической тактикой. Например, используя риторическую уловку «скользкий склон», Николя Саркози оправдывает свое несогласие передавать иностранцам право голоса (предвыборное обещание Франсуа Олланда), пугая избирателей потерей французской идентичности и единства. [115] В риторике Николя Саркози существуют два типа иностранцев, поделенных по принципу «свой-чужой». Первому, среди которых он называет норвежцев и вообще европейцев, а также канадцев и американцев, право голоса на французских выборах можно передать безболезненно. Второму, среди которых оказываются африканцы, в таком праве, по Саркози, должно быть отказано. [116] Следует отдельно упомянуть о практикуемой Николя Саркози подмене жертвы-агента. Аргументируя в пользу сокращения иммиграционного потока, он взывает к сохранению французских ценностей, которые могут оказаться под угрозой, если число иммигрантов превысит некие лимиты. Так получается, что жертвой оказываются не иммигранты, которые оказываются в тяжелых условиях, а коренные французы, которые по социально-экономическим показателям живут лучше иммигрантов. [117]
Утверждая, что мусульмане плохо интегрируются во французское общество, Николя Саркози использует понятие «ислам Франции» (islam de France), который, по его мнению, должен быть заменен «исламом во Франции» (islam en France). Сознательная размытость этих концептов, которые он не проясняет, в конечном счете поддерживает негативное отношение к самой религии и устойчивую связку между ней и проблемами интеграции. Николя Саркози увязывает понятие «иммиграция» с понятием «проблема», что можно назвать тактикой гипнотизирования. Как показывает пример Франсуа Олланда, разговор о проблемах не обязательно предполагает разговор об иммиграции (см. первую часть). [118]
Несмотря на активное использование темы иммиграции, Николя Саркози не хочет производить впечатление расиста. Поэтому он стремится оправдать свое предложение о сокращении потока иммиграции в два раза заботой о самих иммигрантах, которые в противном случае не смогут получить достойный прием. [119] Оправдывая выбранную линию, Николя Саркози говорит, что говорить о проблемах иммиграции языком республиканцев лучше, чем языком тех, кто живет «с ненавистью в сердце», по-видимому намекая на ультраправых. [120] Защищая свою позицию, он подчас прибегает к оруэлловскому языку: предлагая оградить Францию от 90 000 иммигрантов в год, угрожая «взрывом» Европы, он говорит, что «ничего не может быть более противным европейскому идеалу, чем страх к другому, ненависть к другому» (rien ne serait plus contraire à l’idéal européen que la peur de l’étranger, la haine de l’autre). Оппозиция «мы – они» у правого кандидата, однако, не сводится к противопоставлению МЫ ЕВРОПА/МЫ ФРАНЦИЯ – ОНИ ИММИГРАНТЫ. В речи Николя Саркози много нападок на левые силы, однако эту часть нашего исследования было логично перенести в главу «Стратегия дискредитации и нападения». |
Похожие:
 | Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования |  | Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования |
| Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования | | Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования |
| Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования | | Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования |
| Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования | | Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования |
| Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования | | Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования |