Е. Б. Лупарев Кандидат юридических наук, доцент
Скачать 3.72 Mb.
|
3.1.3. ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ВРЕД, ПРИЧИНЕННЫЙ СМЕРТЬЮ КОРМИЛЬЦА Смерть пациента не освобождает медицинское учреждение от гражданско-правовой ответственности. Если больной умер, материальный ущерб возмещается лицам, находящимся у него на иждивении, в размере соответствующей доли утраченного заработка (дохода) умершего. Право на возмещение вреда в случае потери кормильца (ст. 1088 ГК РФ) имеют: - нетрудоспособные лица, состоящие на его иждивении или имеющие право на получение содержания; - ребенок умершего, родившийся после его смерти; - один из родителей, супруг, другой член семьи, не зависимо от его трудоспособности, не работающий и занятый уходом за находящимся на иждивении умершего его детьми, внуками, братьями, сестрами, не достигшими 14-летнего возраста, либо хотя и достигшими указанного возраста, но по заключению медицинских органов нуждающимися по состоянию здоровья в постороннем уходе. Вред возмещается: - несовершеннолетним до 18-летнего возраста; - учащимся – до 23 лет; - инвалидам – на срок инвалидности; - женщинам старше 55 лет и мужчинам старше 60 лет – пожизненно; - одному из родителей, супругу или другому члену семьи, занятому уходом за находившимися на иждивении умершего его детьми, внуками, братьями и сестрами, – до достижения ими 14 лет либо изменения состояния здоровья. Лицам, имеющим право на возмещение вреда в связи со смертью кормильца, вред возмещается в размере той доли заработка (дохода) умершего, которую они получали или имели право получать на свое содержание при его жизни (ст. 1089 ГК РФ). Остальным членам семьи могут быть компенсированы только расходы на погребение (на основании документов, подтверждающих данные расходы), а также моральный вред в связи со смертью близкого человека. Примером компенсации вреда, причиненного смертью кормильца, может послужить следующее определение суда (2006г.): Истец С. обратился в суд с иском, в обоснование которого указал следующее: 30 июня 2006г. его мать С. была помещена в учреждение здравоохранения N. для проведения операции по удалению желчного пузыря. После успешной операции мать находилась в реанимационном отделении, где при выполнении реанимационных процедур умерла по вине работников ответчика. Вследствие отсоединения дистального шланга респиратора дыхательного контура наступила остановка дыхания, пропал пульс. 5 июля 2006 г. мать умерла. Он (истец) является студентом, находился на содержании матери. В соответствии со ст. 1089 п.1, 1088 п.2 ГК РФ он имеет право требовать от ответчика возмещения вреда в связи со смертью кормильца до окончания учебы в учебных учреждениях по очной форме обучения, но не более чем до 23 лет. В результате смерти матери ему был причинен моральный вред в виде физических и нравственных страданий, он лишился самого близкого человека. В связи с изложенным истец просил взыскать с ответчика ежемесячные платежи в возмещение вреда в связи со смертью кормильца в размере 5542 руб. 71 коп., денежную компенсацию морального вреда в сумме 25000 руб. Представитель истца пояснил, что истец лично в судебном заседании присутствовать не намерен, для чего наделил полномочиями его. Представитель истца подтвердил изложенные в исковом заявлении обстоятельства. Также пояснил, что между истцом и ответчиком достигнуты взаимоприемлемые условия разрешения спора путем заключения мирового соглашения. Представитель ответчика М. подтвердил обстоятельства, изложенные в исковом заявлении. Пояснил, что ответчик признает обстоятельства, на которых основаны исковые требования. Готов заключить мировое соглашение с истцом на согласованных между ними условиях. Условия ст.ст. 173, 220, 221 ГПК РФ суд сторонам разъяснил. Оценив условия мирового соглашения, суд пришёл к выводу о том, что они не противоречат закону (ст. ст. 1088, 1089, 1086, 1099-1101 ГК РФ), не нарушают права и охраняемые законом интересы других лиц. В связи с этим мировое соглашение в соответствии со ст.ст. 173, 220 ГПК РФ должно быть утверждено судом, а производство по делу - прекращено. Руководствуясь ст.ст. 173, 220, 221, 224, 225 ГПК РФ, суд определил: утвердить мировое соглашение, заключённое между С. (истцом) и учреждением здравоохранения N. на следующих условиях: учреждение здравоохранения N. обязуется выплатить С. в счет возмещения вреда, причиненного смертью кормильца: 1) за период с 6 июля 2006 года по 31 декабря 2006 года 35032 руб. 26 коп - в срок до 31 марта 2007 года; 2) в период с 1 января 2007 года до окончания С. обучения в учебных учреждениях, но не более чем до 23 лет, ежемесячно, не позднее 15 числа следующего месяца, 6000 руб. - при очной форме обучения, 3000 руб. — при заочной форме обучения; 3) учреждение здравоохранения N. обязуется также выплатить С. компенсацию морального вреда, связанного со смертью матери в сумме 20000 руб. в срок до 31 марта 2007г. Перечисление вышеуказанных сумм и повременных платежей будет производиться ответчиком на лицевой счет истца в банковском учреждении. Гражданин С. согласен с возмещением вреда на вышеуказанных условиях и обязуется в срок до 20 января 2007г. представить ответчику реквизиты своего банковского счета, а также уведомить ответчика о прекращении обучения. Стороны согласны с прекращением производства по настоящему делу в связи с заключением мирового соглашения при утверждении его судом. Производство по настоящему делу прекращено. Сторонам разъяснено, что повторное обращение в суд по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям не допускается. 3.1.4. ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ПРИЧИНЕНИЕ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА Как отмечалось выше, одной из разновидностей вреда является неимущественный (моральный) вред. Если гражданину причинен моральный вред (статья 151 ГК РФ) суд возлагает на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. Под моральным вредом понимают физические или нравственные страдания гражданина, вызванные нарушением его личных неимущественных прав и умалением его личных (нематериальных) благ – посягательствами на его честь, достоинство, неприкосновенность личности, здоровье и т.д. Под физическими страданиями понимается физическая боль, мучения, испытанные потерпевшим в результате действий причинителя вреда, в случае нарушения телесной неприкосновенности. Нравственные страдания – это особая форма переживаний, относящихся к внутренней духовной сфере человека. Под нравственными страданиями в смысле ст. 151 ГК РФ чаще всего понимается не просто волнение, обида, досада, а приобретенные в результате правонарушения изменения в психике пострадавшего либо повлиявшие на его психическое состояние и потребовавшие определенных усилий со стороны самого потерпевшего либо вмешательства иных лиц, в том числе со стороны медицинских специалистов, для устранения их последствий. В определении морального вреда, данном в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ говорится: «Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием врачебной, семейной тайны, распространением несоответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др.». Ответственность за моральный вред, причиненный гражданину, введена на территории России с 3 августа 1993 года в связи с введением в действие на территории Российской Федерации Основ гражданского законодательства СССР и республик, утвержденных Верховным Советом СССР 31 мая 1991 года. На сегодняшний день данная норма закреплена в действующем законодательстве – Гражданском кодексе РФ. Поэтому при рассмотрении исковых заявлений о компенсации морального вреда суды учитывают и временные рамки возникновения права на возмещение. Примером вышесказанного может служить следующее судебное решение (2002 г.): Гражданка Г. обратилась в суд с иском к учреждению здравоохранения N. о возмещении морального вреда в сумме 5000 рублей. В обоснование своих требований указала, что в 1984 г. врачом невропатологом данной больницы она была направлена на обследование в психоневрологический диспансер, где было установлено наличие у нее психического заболевания, в связи с чем она была взята на учет и ей определена инвалидность 2-ой группы. Считает, что на учет, как лицо, имеющее психическое заболевание, ее взяли незаконно, а действиями работников - врачей Ф. и Т., которые подвергли сомнению ее психическое состояние, ей причинен моральный вред, выразившийся в эмоциональных переживаниях, в связи с неоднократными помещениями в психиатрические лечебницы и утратой работы. Суд, выслушав представителей сторон, исследовав материалы дела, не находит основания для удовлетворения иска. Судом установлено, что истица Г. оспаривает как факт наличия у нее психического заболевания, так и правильность постановки ее на диспансерный учет и определения инвалидности в 1984 году, в связи с чем просит взыскать компенсацию морального вреда. Ответственность за моральный вред, причиненный гражданину, впервые установлена в связи с введением в действие основ гражданского законодательства СССР и Республик. С 01.01.1995 года моральный вред, причиненный гражданину, компенсируется на основании ст.151 ч.1 ГК РФ. Таким образом, в 1984 году на время предполагаемого причинения морального вреда истице такой вид ответственности не был установлен. В соответствии с п. 1 ст. 54 Конституции Российской Федерации закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет. Кроме этого, в соответствии с действующим законодательством, одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя. Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные законом. Как видно из акта амбулаторной судебной психиатрической экспертизы от 06.06.2002 года Г. страдает психическим расстройством в форме параноидной шизофрении с непрерывно-прогредиентным течением, процессуальным дефектом личности. В 1984 году гражданка Г. уже страдала психическим расстройством, в соответствии с нормативными актами о психиатрической помощи медицинские показания для ее постановки на диспансерный учет имелись. При таких обстоятельствах действия ответчиков, причиняющие истице моральный вред, не являются неправомерными, что свидетельствует об отсутствии их вины. Исходя из изложенного, руководствуясь ст.ст.191, 197 ГПК РСФСР, суд решил: в иске Г. к учреждению здравоохранения N. о возмещении морального вреда - отказать. Моральный вред подлежит компенсации независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред. В индивидуальном восприятии того или иного события (цепи событий) и заключается специфика нравственных страданий как юридического факта, степень которых и надлежит оценить суду. Так в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья» разъяснено, что размер возмещения морального вреда определяется судом исходя из степени тяжести травмы, иного повреждения здоровья, других обстоятельств, свидетельствующих о перенесенных потерпевшим физических и нравственных страданиях, а также с учетом имущественного положения причинителя вреда, степени вины потерпевшего и иных конкретных обстоятельств». Действующее законодательство предусматривает, что компенсация морального вреда возможна только в денежной форме. Размер определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда. При определении размера компенсации морального вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего. Определение судами размера компенсации морального вреда в юридической практике является одним из наиболее сложных вопросов. С учетом обстоятельств дела размер компенсации морального вреда может оказаться выше размера вреда имущественного. Примером может послужить следующее судебное решение (2001): Истица Х. обратилась в суд с иском к учреждению здравоохранения N. о взыскании 597 рублей 42 копеек в возмещение понесенных ею расходов и 200000 рублей в возмещение морального вреда. В судебном заседании Х., увеличив размер иска, пояснила суду, что по вине врачей учреждения здравоохранения N. у нее несвоевременно было выявлено заболевание туберкулезом и назначено лечение, длительное время ее лечили от другого заболевания, в связи с чем она понесла расходы на приобретение ненужных для нее лекарств в сумме 296 рублей 12 копеек, проезд к месту лечения в тубдиспансер г. Архангельска в сумме 217 рублей 70 копеек, за заполнение санаторно-курортной карты в санаторий в сумме 70 рублей, куда она была направлена из тубдиспансера для продолжения лечения. Следствием перенесенного заболевания явилось ухудшение зрения, в связи с чем она вынуждена была приобрести очки на сумму 110 рублей. Несвоевременно оказанная медицинская помощь способствовала ухудшению состояния ее здоровья, она переживала за себя и за близких, в течение длительного времени переносила физические и нравственные страдания, поэтому просит взыскать денежную компенсацию в возмещений морального вреда в сумме 200 тысяч рублей и возместить ей судебные расходы в размере 7108 рублей 12 копеек. Представитель ответчика, заместитель главного врача учреждения здравоохранения N., иск признала частично, пояснив, что действиями работников больницы истице не причинено морального вреда, врачи не виновны в том, что она заболела туберкулезом. Проезд к месту лечения и обратно такой категории больных бесплатный, поэтому понесенные расходы не подлежат возмещению, а равно как и затраты на приобретение лекарств. Не могут быть удовлетворены требования истицы о взыскании расходов на проезд в городском автобусе, поскольку истица как работник милиции имеет право бесплатного проезда в общественном транспорте; не взимается плата за заполнение санаторно-курортных карт, поскольку это входит в обязанности врача; между ухудшением зрения, и перенесенным заболеванием не установлено прямой связи, в связи с чем расходы по покупке очков не могут быть удовлетворены. Участвующий в деле в качестве 3-го лица на стороне ответчика врач-рентгенолог Ж. пояснил суду, что действовал в соответствии с методическими рекомендациями по диагностике туберкулеза. До 1998г. истица Х. флюорографию не проходила, поэтому выявленные на снимках изменения в легком за февраль и ноябрь 1998г., были расценены как несвежий старый очаг. При обследовании истицы весной 1999г. выявлена динамика заболевания туберкулезом и Х. направлена в тубдиспансер. Каких-либо неблагоприятных последствий от лечения для истицы не наступило. Выслушав стороны, 3-х лиц, допросив свидетелей, исследовав материалы дела, суд пришел к следующему: Согласно ст. 66 ч. 1, ст. 68 «Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан» в случаях причинения вреда здоровью граждан виновные обязаны возместить потерпевшим ущерб в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации. В соответствии со ст. 18 Федерального закона "О предупреждении распространения туберкулеза в Российской Федерации" вред, причиненный жизни или здоровью граждан при оказании противотуберкулезной помощи, возмещается в соответствии с законодательством Российской Федерации. Как установлено судом, 13 февраля и 26 ноября 1998г. Х. прошла флюорографическое обследование, по результатам которого было выявлено наличие определенных изменений в легких. С 3 ноября по 6 декабря 1998 г. истица находилась на стационарном лечении в учреждении здравоохранения F. с диагнозом острая левосторонняя пневмония. 7 мая 1999г. при повторном флюорографическом обследовании в учреждении здравоохранения N. у истицы Х. выявлено заболевание: инфильтративный туберкулез в фазе распада и обсеменения. В период с 14 мая по 12 ноября 1999г. она. находилась на лечении в областном противотуберкулезном диспансере. Выписавшись из стационара, Х. продолжала лечение с 26 ноября по 26 декабря 1999г. в условиях санатория. Основной курс лечения был закончен 26 апреля 2000г. Данные обстоятельства стороны не оспаривают, и они находят свое подтверждение в имеющихся в деле медицинских документах. Фактические обстоятельства дела свидетельствуют о том, что между истицей Х. и медицинским учреждением возникли гражданско-правовые отношения в связи с обращением в учреждение здравоохранения N. за медицинской помощью. В силу требований ст. 4 областного закона «О защите населения от туберкулеза и о противотуберкулезной помощи» учреждения общей врачебной сети независимо от формы собственности обязаны выполнять качественное флюорографическое обследование населения с использованием флюорографической техники, проводить дообследование лиц с легочной патологией, выявленной при флюорографическом осмотре и направлять их к специалистам. По заключению судебно-медицинской экспертной комиссии врач-рентгенолог, в соответствии с п.4 Положения о враче – рентгенологе рентгеновского кабинета, обязан осуществлять расшифровку флюорограмм и дообследование больных с выявленной при флюорографии патологией, оформлять протоколы исследований и записи в истории болезни с заключением о предполагаемом диагнозе, необходимом комплексе уточняющих методов и прочих исследований не позднее 24 часов после проведения исследования. В соответствии с методическими указаниями «Об организации дифференцированного флюорографического обследования населения с целью выявления заболеваний органов грудной клетки» от 22.02.1996г. результаты расшифровки флюорографического обследования фиксируются врачом – рентгенологом в картах проверочных флюорографических обследований. Контрольному дообследованию подлежат лица с любыми изменениями неясного характера. Вызов на дообследование производится не позднее 48 часов после расшифровки пленки. Из пояснений врача – рентгенолога Ж., показаний свидетеля О. флюорографические снимки от 13 февраля и 26 ноября 1998г. были вырезаны рентгенологом из общего рулона в связи с выявленными изменениями в легких и взяты на контроль. Выявление патологии легких обязывало врача – рентгенолога не только взять снимки на контроль, но и в течение суток определить комплекс необходимых для диагностики заболевания мер, в течение двух суток провести контрольное дообследование пациента. Ответчиком не представлены доказательства о выполнении указанных действий. Суд находит обоснованными доводы Х. о том, что ее никто не вызвал на доследование. Между указанным бездействие врача – рентгенолога и «утяжелением» заболевания у истицы вследствие прогрессирования туберкулезного процесса в силу отсутствия современного показанного лечения усматривается причинно-следственная связь. В результате бездействия в 1998г. врача – рентгенолога учреждения здравоохранения N. при диагностике заболевания, установления неправильного диагноза заболевания и неназначения медикаментозного лечения был причинен вред имуществу и личности истицы, поэтому медицинское учреждение обязано нести ответственность за вред, причиненный его работником при исполнении должностных обязанностей. Требование истицы о возмещении ей ответчиком расходов в сумме 296 рублей 12 копеек в связи с покупкой лекарств и 217 рублей 60 копеек в связи с оплатой проезда к месту лечения и обратно подлежит удовлетворению на основании ст.15 ГК РФ. Размер причиненных истине убытков, подтверждается имеющимися в деле справками о покупке за наличный расчет в ноябре 1998 года и апреле 1999 года медикаментов, а также проездными документами от 13 мая и 12 ноября 1999 г. Стоимость проезда больному оплачивается к месту лечения и обратно лечебным учреждением, которым направляется он на спецлечение (приказ Министерства финансов РСФСР от 26.11.40г. № 66, письмо Министерства здравоохранения РСФСР от 29.07.83 г. № 32-03/898). Между тем, не подлежат возмещению расходы Х. в сумме 2 рубля 60 копеек в счет оплаты проезда в общественном транспорте, 70 рублей за заполнение санаторно-курортной карты и 110 рублей - за приобретение по назначению врача очков. Сотрудники милиции на всей территории РФ бесплатно пользуются всеми видами общественного транспорта: городского, пригородного и местного сообщения (кроме такси), а также попутным транспортом в сельской местности (ч. 1. ст. 32, Закона «0 милиции»). То обстоятельство, что истица не воспользовалась предоставленным ей законом правом бесплатного проезда, не может быть поставлено в вину медицинскому учреждению. Оказание всех видов медицинской помощи сотрудникам милиции и членам их семей в медицинских учреждениях системы Министерства внутренних дел Российской Федерации осуществляете бесплатно (ч.1 ст.28-1 Закона «0 милиции»). Санаторно-курортное лечение истица проходила в условиях санатория, входящего в систему медицинских учреждений МВД РФ, где все виды медицинской помощи сотрудникам милиции оказываются бесплатно. За действия работников санатория администрация учреждения здравоохранения N. не может нести ответственность. Необходимость приобретения очков вызвана ухудшением зрения у Х. после лечения. По утверждению истицы ухудшение зрения с декабря прошлого года явилось следствием перенесенного ею заболевания туберкулезом. Между тем, достаточных тому доказательств истицей в судебном заседании не представлено. По заключению судебно-медицинской экспертной комиссии - применение противотуберкулезных препаратов в период лечения туберкулеза может вызвать различные побочные действия, в т.ч. воздействовать на функцию печени, почек, органа зрения и т.п. Судебно-медицинских данных, свидетельствующих о каких-либо побочных эффектах проводимого Х. противотуберкулезного лечения, представленные в распоряжение экспертной комиссии медицинские документы не содержат. С учетом характера и этиологии рассматриваемого заболевания судебно-медицинская экспертная комиссия считает, что между действием (бездействием) врача- рентгенолога Ж., и возникновением заболевания (туберкулеза правого легкого) у Х. причинно-следственной связи не имеется. Из показаний врача-офтальмолога Т. следует, что ухудшение зрения у Х. может быть связано не только с приемом ею противотуберкулезных препаратов, но и с возрастными изменениями и многими другими причинами. При данных обстоятельствах требования истицы в этой части не могут быть признаны судом обоснованными. Утверждение истицы о том, что в результате бездействия врача при диагностике имевшегося у нее заболевания, ошибочно назначенного лечения от другого заболевания, ей были причинены физические и нравственные страдания, суд находит обоснованным. Истица в течение длительного времени не получала необходимой медицинской помощи, узнав о наличии у нее туберкулеза на более позднем этапе развития патологических изменений в легком (в фазе распада и обсеменения), переживала за свою жизнь и здоровье, а также близких, с которыми проживала совместно. Опрошенная в судебном заседании свидетель К. подтвердила в судебном заседании, что в 1998 году сестру лечили от бронхита, пневмонии, но и после выписки из больницы, она продолжала жаловаться на слабость, вялость, потливость. Наиболее тяжело болезнь протекала в марте и апреле 1999г., когда ей назначали лечение от тех же заболевании, а во время прогревания, когда ставили банки, сестра теряла сознание, в помещении она задыхалась, ее «душил» кашель. За это время она резко похудела, потеряв в весе более 10 кг. Лишь только к в мае 1999г. выяснилось, что сестра больна не пневмонией, а туберкулезом. Со слов медсестры О. она поняла, что врач в больнице молодой и «проглядел» ее заболевание. Доводы ответчика в той части, что в 1998г. правильно диагностировать заболевание туберкулезом у Х. было невозможно, так как последняя с 1993г. по 1997г. не проходила флюорографическое обследование суд находит несостоятельными, поскольку опровергаются заключением судебно-медицинской экспертной комиссий, указавшей, что отсутствие флюорографии за 1993—1997 гг. не имело значения для диагностики заболевания у Х. в 1998-1999гг. Отсутствие своевременной медицинской помощи, бездействие врача-рентгенолога способствовали прогрессированию туберкулезного процесса у Х. Требование истицы о возмещении морального вреда подлежит удовлетворению. В судебном, заседании истица не обосновала размер компенсации морального вреда в размере 200000 рублей. В соответствии со ст. 1101 ГК РФ размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возникновения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Суд, учитывая фактические обстоятельства дела, что между возникновением заболевания туберкулезом правого легкого у истицы и действиями врача-рентгенолога не имеется причинно-следственной связи, бездействие последнего способствовало прогрессированию заболевания, в течение нескольких месяцев истица не могла получить необходимой медицинской помощи, продолжала болеть, так как ей было назначено лечение от иного заболевания, физические и нравственные страдания истица переносила в течение длительного периода, переживала, опасаясь за свою жизнь и здоровье, а также за здоровье, близких. Между тем, суд учитывает и то обстоятельство, что недостатки в диагностике заболевания у Х. (по заключению судебно-медицинской экспертной комиссии) не оказали существенного влияния на исход заболевания, который в целом расценивается как благоприятный, каких-либо данных о возникновении, осложнений туберкулеза у истицы либо явной угрозе их возникновения не имеется. Учитывая требования разумности и справедливости, суд находит обоснованным размер компенсации морального вреда в сумме 10 тысяч рублей. В порядке, предусмотренном ст. 90 ГПК РСФСР, в пользу истицы с ответчика подлежат, взысканию все понесенные по делу судебные расходы, сумма, подлежавшая выплате экспертам, и государственная пошлина, пропорционально размеру удовлетворения судом исковых требований. Если пациенту причинен моральный вред (физические или нравственные страдания), то только суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. Возмещение причиненного вреда осуществляется как в добровольном порядке, так и по решению суда. Примером компенсации морального вреда неправильно выбранной тактикой лечения может служить следующее судебное решение (2007 г.): Истица М. обратилась с иском к учреждению здравоохранения N. о возмещении морального вреда, причиненного ненадлежащим оказанием медицинской помощи в сумме 120 тыс. руб. Судом установлено, что М. в связи с полученной травмой (перелом шейки левого плеча) с 24 февраля по 11 апреля 2003 г. находилась на лечении в травматологическом отделении учреждения N., где ей проводилось скелетное вытяжение. После выписки из больницы истица в мае 2003 г. обращалась на прием к врачу по месту жительства с жалобами на сильные боли в плече. После рентгенографии плечевого сустава диагностирован вывих плеча, больная направлена для консультации к лечащему врачу травматологического отделения учреждения здравоохранения N., который в свою очередь рекомендовал пациентке восстановительное лечение. С 28 мая по 11 июня 2003 г. истица получает восстановительное лечение, результатом которого стало незначительное увеличение объема движений в плечевом суставе. Из-за сохраняющихся болей в плече с 28 июня по 16 июля проходит лечение в неврологическом отделении учреждения N., в августе вновь обращается к травматологу с жалобами на боли в плече, после чего направляется на освидетельствование МСЭК, которая установила в октябре 2003 г. третью группу инвалидности. По заключению вневедомственной экспертизы качества медицинской помощи, проводимой по жалобе пациентки в страховую медицинскую организацию, застраховавшую ее по ОМС, имело место неправильное установление диагноза: перелом не хирургической, а анатомической шейки плеча, при котором применение скелетного вытяжения не показано. В результате произошло неправильное сращение фрагментов, приведшее к значительным анатомическим и функциональным нарушениям. Перспективы в отношении восстановления функций сустава сомнительные. Однако, эксперт отмечает, что данный вид перелома относится к наиболее сложным и редким переломам верхнего отдела плечевой кости с возможными осложнениями при любом способе лечения и значительными нарушениями функции сустава в отдаленном периоде. Названное заключение представляет собой, по существу мнение практикующего специалиста и не может быть расценено как экспертное заключение. Из представленных сторонами и третьим лицом выкопировок и выписок из учебной и научной литературы следует, что оценка эффективности того или иного метода лечения переломов плечевой кости у пожилых людей является различной: в одних метод скелетного вытяжения рассматривается как наиболее приемлемый, в других – предпочтение отдается эндопротезированию. Допрошенный в качестве свидетеля М., пояснил, метод эндопротезирования плечевого сустава в Архангельской области не внедрялся, а применяется только в Москве и Санкт-Петербурге. Свидетель полагает, что в случае сложного перелома неудовлетворительный результат возможен при любом методе лечения, предлагаемые методики носят рекомендательный характер и врач, избирая тот или иной метод лечения, руководствуется ими, исходя из опыта своей работы и особенностей конкретного случая. С учетом сложности рассматриваемого спора и необходимости оценки ситуации специалистами в области травматологии судом назначена судебно-медицинская экспертиза с поручение ее проведения экспертами БСМЭ другого региона. В заключении от 01.03.2007 г. приведены следующие выводы экспертов: - при госпитализации в учреждение N. в феврале 2003 г. пациентке М., 1937 г.р. был установлен правильный диагноз: закрытый многооскольчатый перелом головки и хирургической шейки левого плеча, который согласно квалификации «АО/Ф81Р» от 1996 г. формулируется как закрытый четырехфрагментарный перелом проксимального отдела левой плечевой кости, что подтверждается характерной рентгенологической и клинической картиной травмы; - тактика лечения при таком виде травмы плечевой кости выбрана неверно, в данном случае было показано выполнить многополюсное протезирование левого плечевого сустава, при невозможности протезирования – показана гипсовая иммобилизация на протяжении трех недель с последующим курсом реабилитационного (восстановительного) лечения. Противопоказаний к оперативному лечению у М. на момент госпитализации в стационар, как и в последующим не имелось, что подтверждается выполненным 19.09.2005 г. тотальным эндопротезированием левого тазобедренного сустава; - снятие конструкции (скелетного вытяжения) 10.04.2003 г. не повлияло на неблагоприятный исход лечения, что подтверждается уже имевшим место до снятия конструкции вывихом плечевой кости; - неверно выбранная тактика лечения повлекла за собой увеличение дислокации (смещение) левой плечевой кости, с постоянным раздражением ветвей плечевого сплетения, исходом чего явились имеющиеся в настоящий момент осложнения в виде нейродистрофического синдрома (периартроз левого плечевого сустава с вторичной цервикобрахиалгией) посттравматической контрактурой левого плечевого сустава, асептического некроза головки левой плечевой кости; - тяжесть полученной травмы, а также неправильно выбранная тактика лечения М. в учреждении N. повлекли за собой выраженные анатомо-функциональные нарушения в левом плечевом суставе, что дало основание для установления М. третей группы инвалидности. Таким образом, между возникшими осложнениями и наступившей инвалидностью усматривается причинно-следственная связь. Из данного заключения следует, что выбор одного из возможных методов лечения, указанных экспертами, не исключал более благоприятного результата для М. Суд полагает, что в данной ситуации лечащему врачу было необходимо довести до сведения пациента информацию о возможности применения метода эндопротезирования в других лечебных учреждениях, либо выполнить гипсовую иммобилизоцию. Заключение экспертов базируется на полно и подробно исследованных материалах дела, данных медицинской документации, выводы экспертов мотивированы и не содержат противоречий. В состав экспертной комиссии были включены высококвалифицированные специалисты соответствующего профиля с многолетним опытом практической и научной работы, имеющие научные степени. Об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения эксперты были предупреждены. В силу изложенного у суда не имеется основания не доверять выводам экспертов. Суд принимает эти выводы в качестве доказательств, подтверждающих приведенные истцом доводы в обоснование иска относительно неправильно выбранной тактики лечения. Что касается доводов истицы о неправильном диагностировании травмы и небрежно проведенной манипуляции снятия скелетного вытяжения, то они не нашли своего подтверждения в ходе рассмотрения дела. При определении размера компенсации морального вреда, суд учитывает то обстоятельство, что осложнения в виде выраженных анатомо-функциональных нарушений в левом плечевом суставе у М., приведшие к установлению 3 группы инвалидности в значительной степени были обусловлены тяжестью полученной травмы, и что любой из методов лечения подобного перелома у пожилых людей не гарантировал бы полного восстановления двигательных функций, что степень вины лечащего врача в данном случае нельзя признать значительной, поскольку неоднозначность подходов к методам лечения подобных переломов привела к ошибке в выборе метода лечения, необходимого М. Вместе с тем, последствия в виде серьезных нарушений, приведших к значительной утрате функций плечевого сустава, сохранению болезненных ощущений и установлению М. третей группы инвалидности свидетельствуют о значительной степени ее физических и нравственных страданий. Суд полагает, что требования разумности и справедливости в данном случае будут соблюдены при взыскании с ответчика в пользу истца денежной компенсации в размере 25 000 рублей. |
Похожие:
 | Составители В. А. Карлеба, кандидат исторических наук, доцент, И. Р. Харченко кандидат юридических наук, доцент (кафедра уголовного... | | И. С. Викторов (руководитель авторского коллектива), кандидат юридических наук; Т. В. Ашиткова, кандидат юридических наук; Е. В.... |
| А. Ф. Воронов, кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры Военного университета, И. В. Холодков, майор юстиции, кандидат... | | «Экономика и управление»; Т. П. Лагунова, кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры «Менеджмент»; Е. С. Чухланцев, кандидат... |
| С. К. Струнков, доцент кафедры «Предпринимательское право, гражданский и арбитражный процесс», кандидат юридических наук, доцент | | Рецензенты: кандидат экономических наук, доцент Савельева О. В., кандидат экономических наук, доцент Прибыткова Г. В |
| Орлова Ю. Р., кандидат юридических наук, доцент кафедры спец юридических дисциплин иэуп мгуки |  | Попова Т. В., доцент кафедры уголовного процесса и экспертной деятельности Института права Челябинского государственного университета,... |
| Мартынова А. В., доцент, кандидат психологических наук, доцент кафедры педагогики и психологии лоиро | | Рецензенты: кандидат юридических наук, доцент кафедры административного и финансового права Одесской государственной юридической... |