Е. Б. Лупарев Кандидат юридических наук, доцент
Скачать 3.72 Mb.
|
3.2. ПРОТИВОПРАВНОСТЬ ПОВЕДЕНИЯ ПРИЧИНИТЕЛЯ ВРЕДА Вторым условием наступления гражданско-правовой ответственности является противоправность поведения причинителя вреда. Противоправным в гражданском праве признается такое поведение, которое нарушает императивные (обязательные) нормы права либо соответствующие закону условия договора. Противоправное поведение может выражаться как в активной форме, т.е. в виде действия, так и в пассивной – в виде бездействия. Противоправность подразумевает наличие определенного отступления от правил оказания медицинской помощи, нарушающее субъективное право пациента. Применительно к медицинской деятельности проблема противоправности – правомерности причинения вреда сложна в силу того, что нередко медицинский работник может достичь поставленной цели (диагностика, профилактика, лечение) только путем причинения вреда, причем с согласия пациента или его законного представителя. В тоже время согласие не является безусловным основанием признания деяний медицинского работника правомерными, так как они, кроме того, должны отвечать и другим требованиям, т.е. не нарушать норм законодательства, быть разумными, не противоречить требованиям морали и нравственности. Примером удовлетворения иска пациента о компенсации вреда здоровью вследствие противоправных действий медицинских работников является следующее судебное решение (1997г.): 6 апреля 1995 г. в учреждении здравоохранения N. умер ребенок Д. в возрасте трех лет. Истцы обратились в суд с иском о возмещении морального вреда в размере 100000000 руб. (в ценах 1997г.), мотивируя свои требования тем, что в смерти их сына виноваты врачи учреждении здравоохранения N. В судебном заседании истцы настаивают на своих требованиях. Требования истцов поддерживает их представитель адвокат В. Представитель ответчика зам. главного врача учреждения здравоохранения N. иск не признал, считает, что вины врачей в смерти ребенка нет. Выслушав мнение сторон, свидетелей, изучив материалы дела, суд считает иск обоснованным, но подлежащим удовлетворению частично по следующим основаниям: В соответствии со ст.151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. В соответствии с ч.1 ст.66 Основ законодательства РФ «Об охране здоровья граждан» в случаях причинения вреда здоровью граждан виновные обязаны возместить потерпевшим ущерб в объеме и порядке, установленных законодательством РФ. В соответствии со ст.68 Основ законодательства РФ «Об охране здоровы граждан» в случае нарушения прав граждан в области охраны здоровья вследствие недобросовестного выполнения медицинскими работниками своих профессиональных обязанностей, повлекшего причинение вреда здоровью граждан или их смерть, ущерб возмещается в соответствии с ч. 1 ст.66 настоящих Основ. Истец Д. суду пояснил, что в ночь со 2 на 3 апреля 1995г. заболел их сын Д., которому было три года. Утром 3 апреля 1995г. вызвали фельдшера К., у сына была рвота, повышенная температура. Фельдшер дала таблеток от болей в желудке, предупредила, что если будет хуже, вновь вызвать ее. Вторично он ходил за фельдшером, когда сын стал терять сознание. 3 апреля 1996г. около 20 час. фельдшер К. написала направление в больницу, и он повез сына в учреждение здравоохранения N. Привез он сына в больницу около 21 час., в приемном покое его осматривала педиатр, дала направление в инфекционное отделение. Истец просил положить его вместе с сыном, но разрешения такого не дали. Утром 4 апреля 1995г. стали с женой звонить в больницу, ответила санитарка, которая объяснила, что все врачи у их сына, ребенку плохо. Они с женой поехали в больницу, но врачей никого не было. Лечащего врача нашли на квартире, но та накричала на них и не стала разговаривать. 5 апреля 1995г. вновь приехали в больницу, стучали в окно палаты, сын не реагировал, лежал в рвотных массах. 6 апреля 1995г. позвонили из больницы, велели приехать, и сообщили, что сын умер. О симптомах болезни сына врачи подробно не расспрашивали. В результате смерти сына они с женой получили тяжелую душевную травму. Истец считает, что в смерти сына виноваты врачи, поэтому учреждение здравоохранения N. должна возместить причиненный им с женой моральный вред, который они оценивают в 100000000 рублей. Истица Д. дала суду аналогичные показания, подтвердив, что они с мужем ходили на квартиру к врачу Ш., но та не стала с ними говорить. Истица просила госпитализировать ее с сыном, но получила отказ. Сына в больницу привезли 3 апреля 1995г., а 6 апреля 1995г. их вызвали и сообщили, что ребенок умер. Сын их рос и развивался нормально, болезненным не был. В смерти ребенка считает виноватыми врачей. Они с мужем получили тяжелую душевную травму, поэтому настаивают на возмещении им морального вреда, который оценивает в 100000000 рублей. Представитель ответчика зам. главного врача учреждения здравоохранения N. суду пояснил, что сын истцов заболел с З на 4 апреля 1995г., поступил в ЦРБ 4 апреля 1995г. в 21.45 час., был осмотрен педиатром, помещен в инфекционное отделение. Утром 5 апреля 1995г. ребенка Д. осматривали врачи Ш. и М. Хирург осмотрел ребенка только в 15.15 час. 5 апреля 1995г. Состояние ребенка было тяжелое, живот болезненный. Врачи считали, что идет кишечная инфекция, она протекает с такой же клиникой. К детскому хирургу за консультацией не обращались. Ребенка наблюдала врач Ш. Анализы у ребенка были плохие, шло воспаление. 5 апреля в 21 час. вызвали педиатра, в 22 часа хирурга, ребенок оставался в инфекционном отделении, анализ крови ухудшился. 6 апреля 1995г. в 01.15 час. наступила смерть ребенка Д. Представитель ответчика считает, что врачи сделали все возможное, чтобы спасти ребенка. По факту смерти Д. проводилась проверка, был издан приказ о наказании врачей, т.к. ими были допущены в работе определенные ошибки. Если бы эти ошибки можно было исключить, то ребенок остался бы жив. Подробный анамнез собрать не удалось, т.к. ребенок поступил с отцом, а не с матерью. После смерти мать сказала, что ребенок еще дома терял сознание, врачи об этом ничего не знали. Трудность в постановке диагноза составило то, что отросток аппендикса находился под печенью, такое бывает очень редко. Свидетель Ш.- педиатр учреждения здравоохранения N. суду пояснила, что 4 апреля I995 г. ee вызвали в приемный покой, где она осмотрела ребенка Д. Отец сказал о симптомах болезни ребенка: рвоте, высокой температуре, однократном жидком стуле. Первое впечатление о диагнозе - острый гастрит. Ребенка направила в инфекционное отделение, отцу его объяснила, что в палате лежит женщина с ребенком, которая присмотрит за его сыном, на следующий день велела позвонить. При госпитализации состояние ребенка Д. было средней тяжести. 5 апреля 1995г. утром ребенка осмотрела инфекционист Ш., температура у ребенка поднялась. В 15.З0 состоянием ребенка интересовался хирург. В 21 час она вновь осматривала этого ребенка, не понравился его живот, вызвала хирурга. 6 апреля 1995г. в 01.20 ребенок умер. С таким случаем расположения аппендицита она не сталкивалась. При аппендиците боли в животе. С ребенком разговаривали, на боли в животе он не жаловался. Свидетель М. - инфекционист учреждения здравоохранения N. суду пояснила, что утром 5 апреля 1995г. пришла на работу и узнала, что в отделение поступил ребенок Д. Со слов медсестры узнала, что ребенок спал нормально, но жаловался на боли в животе. Живот у ребенка был напряжен, пропальпировать его она не смогла. В 11 час. вновь осмотрела ребенка, у того была рвота, живот вздут, напряжен. Она назначила инфузионную терапию. В 12 чac. снова осмотрела ребенка, живот у того был вздут, напряжение возросло. Хирурга на месте не было. Последний раз осматривала ребенка в 16.30 час., к этому времени его осмотрел хирург, был согласен с ее курсом лечения. Ребенок был малоконтактный, на боли в животе не жаловался, отталкивал ее руку при пальпации живота, она расценила это как негативное отношение к осмотру. Диагноз был установлен как кишечная инфекция под вопросом. Родители ребенка были у нее дома 5апреля 1995г., она сказала, что состояние ребенка средней тяжести. Считает, что видеться с ребенком им нет необходимости. Просила ли мать положить к ребенку, не помнит. Ее настораживало, что у ребенка был вздут живот, хотела сначала понаблюдать за ребенком, потом пригласила хирурга. Свидетель Т., зав. хирургическим отделением учреждения здравоохранения N. пояснил, что 5 апреля 1995г. в 15 час.15 мин. его пригласили в инфекционное отделение осмотреть ребенка Д. Ребенок был вялый, ни на что нe реагировал, на пальпацию живота так же не реагировал. Воспаления, где обычно находится аппендицит, не было. По анализу крови подозревали сальманеллезную инфекцию. Острую хирургическую патологию исключить было нельзя. У него было подозрение, что с ребенком что-то не так. Под наблюдением хирурга ребенок находился с 16 до 24 час. Если бы его к ребенку вызвали раньше, то к 16 час. что-то бы решилось. У детей до 3 лет по данным литературы доля ошибки в диагностике аппендицита велика. Когда он осматривал Д., тот его руки не отталкивал, педиатр Ш., ему не сказала, что ребенок при пальпации отталкивал ее руку, и что с утра жаловался на боли в животе. При осмотре детей решающее значение имеют показания матери, но в данном случае показаний матери не было. Если бы его вызвали осмотреть ребенка, когда тот только поступил, то ребенка можно было спасти. У ребенка оказалась врожденная аномалия слепой кишки, отросток аппендикса оказался под печенью. Свидетель П. врач-хирург учреждения здравоохранения F. суду пояснил, что он писал рецензию на историю болезни Д., когда ему была предоставлена история болезни, карточка ФАП, заключение патолого-анатома. Рецензия писалась с целью разобрать данный случай, довести до сведения врачей, чтобы не допустить повторения, писалось все в сочетании с медицинской литературой, зная уже правильный диагноз. Можно ли было спасти ребенка, точно сказать не может, в практике у него такого случая аппендицита не было, по данным литературы аппендицит может давать симптомы до 120 других заболеваний. Острый аппендицит у детей ясельного возраста встречается редко, у педиатров нет опыта диагностики аппендицита в таком возрасте. В данном случае его действия были бы такими же, как у хирурга Т. Свидетель Р. - анестезиолог учреждения здравоохранения N. суду пояснил, что в апреле 1995г., числа точно не помнит, звонила врач Ш. около 12 час. дня, искала хирурга, тот находился на комиссии в военкомате, нужно было проконсультировать ребенка с кишечной инфекцией. Его лично осмотреть этого ребенка не приглашали. Свидетель К. суду пояснил, что работает водителем. 3 апреля с утра он ездил за кормами в Архангельск, а вечером возил Д. с 3-летним сыном в больницу. О поездке он поставил в известность механика, тот велел ему сделать о поездке запись в путевом листе, и он сделал эту запись перед поездкой. В больницу приехали примерно между 20-21 час., мальчика оставили в больнице, а Д. вернулся с ним домой. В судебном заседании оглашены показания свидетеля К., согласно которых она работала фельдшером и З апреля 1995г. ее вызвали Д. к сыну, у мальчика была температура и рвота, ребенку лучше не становилось, и она выписала направление в учреждение здравоохранения N., с ребенком в больницу поехал отец. Согласно копии свидетельства о смерти Д. умер 06 апреля 1995г. Согласно заключения судебно-медицинской экспертизы смерть Д. наступила от острого флегмонозно - гангренозного аппендицита. Диагноз при поступлении и диагноз клинический Д. был установлен неправильно, но назначенное и примененное лечение не явилось причинной неблагоприятного исхода заболевания. Причиной неблагоприятного исхода следует считать недиагностированный, осложненный, деструктивный аппендицит. Следует считать нарушением общепринятой тактики ведения подобных больных - завышение сроков наблюдения (более 12 часов) ребенка Д. при проведении диагностических мероприятий, а также пренебрежение возможностью организации консультаций (консилиума) с привлечением специалистов областного центра. Атипизм клинических проявлений, обусловленный подпеченочным расположением червеобразного отростка, явился причиной упущений, допущенных врачами учреждения здравоохранения N. При своевременной диагностике острого аппендицита, своевременном и правильном проведении хирургического лечения ребенка Д. был возможен благоприятный исход заболевания. Согласно рецензии главного внештатного детского хирурга области завышены сроки наблюдения за ребенком для проведения диагностических мероприятий, они при болях в животе не должны превышать 12 часов; не сделано попытки проконсультировать ребенка с детскими хирургами областного центра. Согласно приказу от 10.04..1995г. по учреждению здравоохранения N. «Об ошибках в оказании медицинской помощи ребенку Д.», привлечены к дисциплинарной ответственности: фельдшер К. за небрежное ведение медицинской документации, недостаточно собранный анамнез, превышение доз введенных лекарств, недооценку тяжести состояния ребенка Д. и несвоевременное направление в учреждение здравоохранения N. без сопровождения; врач-педиатр Ш. за недостаточное первичное обследование диагностически неясного ребенка, неучет проведенной обезболивающей терапии фельдшером, недооценку состояния ребенка, отсутствия консультации хирурга и динамического наблюдения; врач - инфекционист М. за недооценку тяжести состояния ребенка Д., отсутствия настороженности в отношении острой хирургической патологии, допущенные ошибки в ведении больного, неорганизацию индивидуального наблюдения; врач - хирург Т. за допущенные ошибки в диагностике острой хирургической патологии у ребенка ясельного возраста. Согласно рецензии на историю болезни Д., данной зав. хирургическим отделением учреждения здравоохранения F. в данном случае у больного была типичная клиника острого аппендицита (атипично расположенного). Причиной смерти больного явилось: - атипичное расположение отростка, а следовательно атипичность клиники; - низкий уровень заболеваемость аппендицитом в этом возрасте и, как правило, высокая летальность из-за трудности диагностики; - неправильно диагностированное заболевание и, следовательно, неправильно оказанная помощь больному фельдшером ФАП, что привело к стиранию клиники заболевания; - неполно собранный анамнез, недооценка клинических данных, несвоевременное обследование и недооценка тяжести состояния больного, что привело к несвоевременному и неполному лечению больного лечащим врачом; - нескорегированное лечение, наблюдение за больным (нет карты наблюдения за тяжелым больным, нет коррекции инфузионной терапии лечащим врачом); - не установленный хирургом диагноз острый аппендицит. Согласно акту служебного расследования по факту смерти Д.: - завышены сроки наблюдения за ребенком для проведения диагностических мероприятий; они при болях в животе не должны превышать 12 часов, в данном случае наблюдение осуществлялось в течение 27 часов; - не сделана попытка проконсультировать ребенка с детскими хирургами областного центра и не поставлен в известность главный детский хирург; - диагностика осложнена ранним (ясельным) возрастом возникновения данного заболевания и атипичным (подпеченочным) расположением червеобразного отростка. Согласно выписке из протокола паталого- анатомического исследования у мальчика Д. имел место острый деструктивный аппендицит. Заболевание быстро прогрессировало. При патологическом исследовании червеобразного отростка создалось впечатление, что для развития таких изменений в нем необходимо, по крайней мере, не менее 3-х дней. Суду были представлены для обозрения журнал регистрации поступления больных в приемное отделение учреждения здравоохранения N., согласно которого Д., возраст 3 года, поступил 4 апреля 1995г. в 21 час. 45 мин., журнал регистрации вызова врачей, согласно которого педиатр Ш. вызывалась в приемное отделение к Д. 4 апреля 1995г., время вызова 21 час.30 мин. - 22 час.26 мин. Согласно копии путевого листа водитель К. 3 апреля 1995г. делал рейс, которым возил больного Д. В судебном заседании оглашены следующие документы: Медицинская карта стационарного больного, согласно которой Д., возраст 3 года, поступил 4 апреля 1995г. в 21 час.45 мин, умер 6 апреля 1995г. в 01 час.15 мин. В медицинской карте имеется направление Д.,3-х лет, к врачу-педиатру для уточнения диагноза и назначения лечения, выданное фельдшером К., дата выдачи направления не указана; История болезни Д., которая велась на ФАП, где имеется запись фельдшера К., что ребенок осматривался 4 апреля 1995г., направлен в учреждение здравоохранения N., к врачу-педиатру для уточнения диагноза; Отказной материал по факту смерти малолетнего Д.: согласно постановлению в возбуждении уголовного дела отказано за отсутствием состава преступления в чьих - либо действиях. Суд, исследовав все полученные доказательства и оценив их в совокупности, приходит к выводу, что анализ действия врачей, данный в заключении судебно-медицинской экспертизы, в заключении служебного расследования, в рецензии на историю болезни Д., в приказе о привлечении к дисциплинарной ответственности фельдшера К., врачей Ш., М., Т., свидетельствует о недобросовестном выполнении ими своих обязанностей. В этих документах подробно исследуются действия и бездействие медицинских работников, причастных к лечению Д., отмечаются допущенные ими ошибки и недостаточно гуманное отношение к ребенку, который на длительное время оставался без присмотра врачей, без необходимых анализов, консультаций. Хотя суду не удалось устранить противоречия в дате поступления Д. учреждение здравоохранения N. (по показаниям родителей, свидетеля К., данным путевого листа-3 апреля 1995г., по данным медицинских документов 4 апреля 1995г.), даже исходя из того, что ребенок поступил в больницу 4 апреля 1995г., медицинскими работниками нарушена общепринятая тактика ведения подобных больных - завышены сроки наблюдения (более 12 часов) при проведении диагностических мероприятий, Д. находился в учреждении здравоохранении N. около 28 часов. Исходя из заключения судебно-медицинской экспертизы, атипизм клинических проявлений, обусловленный атипичным (подпеченочным) расположением червеобразного отростка, явился причиной упущений, допущенных врачами учреждения здравоохранения N. Однако данное обстоятельство само по себе не может рассматриваться как основание освобождения врачей от принятия всех предусмотренных мер для точного установления диагноза, чего не было сделано. При таких обстоятельствах суд считает необходимым удовлетворить иск истцов и обязать учреждение здравоохранения N. компенсировать понесенный ими моральный вред. Определяя размер компенсации морального вреда суд учитывает возраст ребенка, все обстоятельства оказания ему медицинской помощи с учетом атипичности клинических проявлений заболевания, отношение медицинских работников к родителям Д., и считает возможным взыскать с учреждения здравоохранения N. в пользу истцов 25000000 руб., по 12500000 руб. в пользу каждого истца, в остальной части иска надлежит отказать. В методических рекомендациях Федерального фонда обязательного медицинского страхования «Возмещение вреда (ущерба) застрахованным в случае оказания некачественной медицинской помощи в рамках программы обязательного медицинского страхования» (письмо ФФОМС № 1993/36.1-и от 05.05.98 г.) дан примерный перечень нарушений, которые могут стать причиной обращения пациентов в суд за защитой своих интересов. К ним относятся: - оказание медицинской помощи ненадлежащего качества: - невыполнение, несвоевременное или некачественное выполнение необходимых пациенту диагностических, лечебных, профилактических, реабилитационных мероприятий (исследования, консультации, операции, процедуры, манипуляции, трансфузии, медикаментозные назначения и т. д.);
- нарушения в работе медицинских учреждений, повлекшие за собой ущерб здоровью: заболевания (травмы, ожоги) и осложнения, возникшие в период пребывания пациента в медицинском учреждении по вине медицинских работников, потребовавшие оказания дополнительных медицинских услуг, в том числе:
- преждевременное (с клинической точки зрения) прекращение лечения, приведшее к ухудшению состояния больного, развитию осложнения, обострению, утяжелению течения заболевания (кроме документально оформленных случаев прекращения лечения по инициативе пациента или его родственников), в том числе:
Данный перечень нарушений не является исчерпывающим. Претензии со стороны пациентов могут иметь место и в случае нарушения других прав, гарантированных ст. 30 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан. Примером отсутствия противоправности поведения причинителя вреда и как следствие отказ в удовлетворении исковых требований служит следующее судебное решение (2007г.): Истица К. обратилась в суд с иском к учреждению здравоохранения F. о взыскании материального ущерба, связанного с нахождением в платной палате роддома, приобретением лекарственных препаратов в сумме 1369,6 руб. и компенсации морального вреда в размере 1 000 000 руб. В судебном заседании установлено, что 18.09.05 в учреждении здравоохранения F. у истицы К. произошли срочные роды, во время которых произошло расхождение лонного сочленения на 12 мм. В последующем истице был поставлен диагноз послеродовый симфизит, с которым она была выписана с рекомендациями наблюдения у ортопеда по месту жительства. В соответствии с отраслевыми стандартами объемов обследования и лечения беременных, рожениц, родильниц, утвержденных Приказом МЗ РФ от 05.11.98 г. №323 наличие акушерской травмы тазовых суставов и связок предполагает в качестве минимального уровня диагностичнских мероприятий при установлении диагноза оценку анамнеза, наружный осмотр, определение Hb крови, общего анализа мочи. Максимальный уровень диагностики предполагает в дополнении к минимальному Rg–графию костей таза. В обосновании заявленных требований истица ссылается на то, что ей не было оказано надлежащей медицинской помощи, а именно: не была проведена консультация специалиста-травматолога, рентгенографическое обследование, не был рекомендован постельный режим. Как следует из заключения судебно-медицинской экспертизы, комплекс необходимых диагностических мероприятий ответчиком был проведен, за исключением рентгенографического исследования, вместо которого было сделано УЗИ. Использование данного исследования было вполне допустимым, поскольку разрешающая способность данного метода исследования достаточна для выявления признаков повреждения лонного сочленения. Использование данного исследования позволило своевременно, в течении первых суток послеродового периода установить диагноз разрыва лонного сочленения и проследить динамику на фоне проводимого лечения. Согласно заключению Бюро судебно-медицинской экспертизы г. N. с целью диагностики структурных изменений на уровне лонного сочленения применяются как рентгенография костей таза, так и УЗИ. Исходя из изложенного суд считает, что доводы истицы о том, что при диагностике родовой травмы ответчиком должно быть проведено именно рентгенологическое исследование, является необоснованным. Доводы истца о том, что при полученной травме ее необходимо было укладывать в гамачок, опровергаются материалами дела. Согласно отраслевых стандартов объемов обследования и лечения беременных, рожениц, родильниц в качестве минимального уровня лечебных мероприятий при акушерских травмах тазовых суставов и связок предусмотрены постельный режим, лед на лонное сочленение, анальгетические средства. Максимальный уровень предусматривает также антибиотикотерапию. Согласно истории родов, пояснений представителя ответчика свидетеля М. истице К. был назначен постельный режим, бандаж, препараты кальция, электрофорез с новокаином на область лонного сочленения, в дальнейшем проводилась антибиотикотерапия. Согласно заключения СМЭ на фоне проводимого лечения отмечается положительная динамика, что свидетельствует об отсутствии объективных данных за значительное повреждение лонного сочленения. Из пояснений свидетеля М. следует, что балканская рама показана при расхождении лонного сочленения 1,2 см. Как следует из заключения СМЭ, лечебная тактика ведения К. в условиях учреждения здравоохранения F. в целом соответствовала общепринятой врачебной практике ведения больных в этой патологии. Также суд считает необоснованным доводы истицы о том, что необходимость ее оперативного лечения в настоящее время вызвана неправильным лечением в условиях родильного дома. Согласно выписному эпикризу, К. были даны рекомендации о проведении консультации врачом-ортопедом. Из амбулаторной карты К., ее пояснений в судебном заседании следует, что к врачу-ортопеду она обратилась только 10.01.06. Как следует из показаний свидетеля Б., врача-ортопеда, к имеющимися у истца последствиям могло привести несвоевременное обращение к специалистам. Согласно заключению СМЭ, возможно имеющуюся у К. необходимость оперативного лечения следует расценивать как следствие несвоевременного обращения ее за медицинской помощью. Исходя из заключений БСМЭ г. N. показаний к оперативному лечению у К. не имеется. В судебном заседании установлено, что ответчиком действительно не была проведена консультация К. врачом-травматологом. Из пояснений эксперта Ш., допрошенного в судебном заседании следует, что при диагнозе разрыв лонного сочленения врач должен консультировать лично, а не заочно по телефону. Администрация лечебного учреждения должна обеспечить консультацию травматолога и диагноз должен ставить именно врач-травматолог. Вместе с тем, как следует из материалов дела, отсутствие указанной консультации не повлияло на лечение истицы, так как на фоне проводимого лечения наблюдалась положительная динамика. При таких обстоятельствах суд считает, что оснований для возложения на ответчика обязанности по возмещению материального ущерба, связанного с необходимостью прохождения истцом обследования после выписки из роддома, лечения, а также компенсации морального вреда не имеется. В судебном заседании не установлена вина ответчика, а также причинно-следственная связь между действиями ответчика и имеющимися последствиями. Доводы представителя истца о том, что заключения проведенных по делу экспертиз не могут быть приняты во внимание, поскольку из объяснений свидетелей К. и М. следует, что имело место неправильное лечение истца, суд считает необоснованным. Согласно ст. 67 ГПК РФ суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности. Пояснения вышеуказанных свидетелей касались только методов и способов лечения родовой травмы, полученной К., и не могут быть приняты во внимание для решения вопроса о наличии причинно-следственной связи между проводимым ответчиком лечением и наступившими последствиями. Судебно-медицинские экспертизы проведены комиссионно, в их состав входили специалисты травматологи и гинекологи, доктора и кандидаты медицинских наук, имеющие стаж работы по специальности от 12 до 44 лет и высшие квалификационные категории. Оснований не доверять заключениям указанных экспертиз, выводы которых последовательны и обоснованы, не имеется. Как установлено в судебном заседании, истцом за пребывание в платной палате уплачено 440 руб. Данное обстоятельство подтверждается квитанцией и не оспаривается сторонами. Из пояснений истца в судебном заседании, свидетеля А. следует, что после родов К. от платной палаты отказалась и была помещена в обычную. В последующем, из указанной палаты она была переведена в другую на 1 этаж. При этом, как следует из пояснений истицы, о том, что указанная палата платная, она в известность поставлена не была и узнала об этом при выписке, когда ей предложили ее оплатить. Поскольку ей сказали, что в случае отказа от оплаты ей не выдадут документы, она была вынуждена заплатить указанную в квитанции сумму. Доводы представителя ответчика о том, что истица была согласна на перевод в платную палату, какими-либо доказательствами не подтверждены. В соответствии со ст. 20 Основ законодательства «Об охране здоровья граждан» граждане имеют право на бесплатную медицинскую помощь в государственной и муниципальной системах здравоохранения в соответствии с законодательством РФ, законодательством субъектов РФ и нормативно-правовыми актами органов местного самоуправления. Согласно Приложению №2 к лицензии учреждение здравоохранения F. в качестве платных услуг предоставляет палаты повышенной конфортности. В соответствии со ст. 10 Закона о защите прав потребителей исполнитель обязан своевременно предоставлять потребителю необходимую и достоверную информацию о услугах, обеспечивающую возможность их правильного выбора. В силу ст. 12 данного закона если потребителю не предоставлена возможность незамедлительно получить при заключении договора информацию об услуге, он вправе потребовать от исполнителя возмещения убытков, причиненных необоснованным уклонением от заключенного договора, а если договор заключен, в разумный срок отказаться от его исполнения и потребовать возврата уплаченной за товар суммы и возмещения других убытков. Поскольку доказательств, свидетельствующих о заключении договора на оказание истице платных услуг в виде предоставления палаты повышенной комфортности ответчиком суду предоставлено не было, суд считает, требования истца о взыскании 440 руб. подлежат удовлетворению. В соответствии со ст. 100 ГПК РФ стороне, в пользу которой состоялось решение суда, по ее письменному ходатайству суд присуждает с другой стороны расходы на оплату услуг представителя в разумных пределах. С учетом разумности, обстоятельств дела, суд считает необходимым взыскать в пользу истца расходы на оплату услуг представителя в размере 1 500 руб. На основании изложенного суд решил: Исковые требования К. к учреждению здравоохранения F. о взыскании материального ущерба, компенсации морально вреда удовлетворить частично. Взыскать в пользу К. в возмещении материального ущерба 440 руб., расходы по оплате услуг представителя в размере 1 500 руб. В удовлетворении остальной части иска отказать. Кассационное определение Истица К. обратилась в суд с иском, в котором просит взыскать с учреждения здравоохранения F. имущественный ущерб и компенсацию морального вреда. Суд первой инстанции вынес решение, с которым не согласилась К., подала на него кассационную жалобу. Незаконность решения суда обосновывает тем фактом. Что принимая за основу экспертные заключения суд не учел, что содержавшиеся в них выводы не основаны на нормах закона, а специалисты ответчика, как указано в экспертном заключении, не выполнили некоторых действий, необходимых для восстановления организма. Допрошенные в судебном заседании другие специалисты, указывают на свое несогласие с экспертными заключениями. Не учел суд и того факта, что после выписки из роддома ей на руки не было выдано письменно документации для врача – травматолога, что и отложило ее визит к данному специалисту. Выписка была дана только к врачу-гинекологу. Суд не учел, что во время нахождения в больнице, из-за полученной травмы истица испытывала физические страдания, которые не облегчили врачи, а ущерб ей не возмещен. Суд кассационной инстанции, исследовав и изучив материалы дела, доводы кассационной жалобы, заслушав доклад судьи К., считает решение суда законным и обоснованным, а доводы жалобы не подлежащим удовлетворению. Как установлено судом первой инстанции, 18.09.2005 г. во время родов у К. произошло расхождение лонного сочленения на 1,2 см, ей был установлен диагноз: послеродовый симфлизит. В связи с чем, назначен курс лечения непосредственно в лечебном учреждении, а после выписки из него было рекомендовано наблюдение у врача ортопеда по месту жительства. Суд, отказывая в удовлетворении заявленных требований К., пришел к выводу, что со стороны ЛПУ каких-либо нарушений нематериальных благ истицы не было допущено, поскольку действия работников учреждения не нанесли вреда здоровью истицы. Вместе с тем, суд взыскал в ее пользу имущественный ущерб, указав, что ответчик должен понести убытки, понесенные истцом. Суд первой инстанции сделал правильные выводы о том, что как примененные методы определения возникшего заболевания у истца, так и характер и методы восстановления здоровья истицы не нарушили ее состояние здоровья, а способствовали уменьшению разрыва лонного сочленения в условиях стационара. Согласно материалов дела истице было рекомендовано после прохождения курса в больнице, обратиться к врачу-ортопеду по месту жительства. Однако, обращение к данному специалисту последовало только спустя продолжительный период времени. Допрошенный в суде в качестве свидетеля врач-ортопед Б. показала, что те изменения, которые произошли у истицы спустя время после лечения в больнице, указывают на несвоевременность ее обращения к данному специалисту и не могут свидетельствовать о неправильности выбранного лечения в больнице. Отсутствие консультации врача-травматолога в роддоме не повлияло на его курс лечения, так как на фоне проводимого лечения наблюдалась положительная динамика. В связи с указанным суд не может согласиться с доводами кассатора, в которых он ссылается на тот факт, что суд принимая за основу экспертные заключения не учел, что допрошенные по делу врачи-специалисты с большим стажем работы, опровергают данные заключения. Суд первой инстанции дал правильный анализ показаниям свидетелей, на объяснения которых ссылается кассатор, поскольку их объяснения не противоречат методам лечения истицы в стационаре, а дополняют те формы и способы лечения, которые были применены к истице в период ее нахождения в больнице и опровержения заключений экспертов в них не усматривается. Руководствуясь ст. 361 ГПК РФ судебная коллегия определила: Решение суда 1 инстанции оставить без изменения, жалобу К. без удовлетворения. |
Похожие:
 | Составители В. А. Карлеба, кандидат исторических наук, доцент, И. Р. Харченко кандидат юридических наук, доцент (кафедра уголовного... | | И. С. Викторов (руководитель авторского коллектива), кандидат юридических наук; Т. В. Ашиткова, кандидат юридических наук; Е. В.... |
| А. Ф. Воронов, кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры Военного университета, И. В. Холодков, майор юстиции, кандидат... | | «Экономика и управление»; Т. П. Лагунова, кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры «Менеджмент»; Е. С. Чухланцев, кандидат... |
| С. К. Струнков, доцент кафедры «Предпринимательское право, гражданский и арбитражный процесс», кандидат юридических наук, доцент | | Рецензенты: кандидат экономических наук, доцент Савельева О. В., кандидат экономических наук, доцент Прибыткова Г. В |
| Орлова Ю. Р., кандидат юридических наук, доцент кафедры спец юридических дисциплин иэуп мгуки |  | Попова Т. В., доцент кафедры уголовного процесса и экспертной деятельности Института права Челябинского государственного университета,... |
| Мартынова А. В., доцент, кандидат психологических наук, доцент кафедры педагогики и психологии лоиро | | Рецензенты: кандидат юридических наук, доцент кафедры административного и финансового права Одесской государственной юридической... |