Особенности толкования договора в российском гражданском праве
Скачать 2.88 Mb.
|
| ГЛАВА I. ПОНЯТИЕ ТОЛКОВАНИЯ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОГО ДОГОВОРА §1. Предпосылки к возникновению спора о толковании договора. Рассмотрение предпосылок, при наличии которых суду необходимо обратиться к толкованию условий гражданско-правового договора, имеет важное значение для установления назначения и сферы применения данного института гражданского права. Необходимость в толковании договорных условий судом может возникнуть при рассмотрении всех категорий дел и обусловлена наличием между тяжущимися сторонами спора по поводу смыслового содержания положений заключенного ими гражданско-правового договора. Спор о толковании договора предполагает, что каждая из сторон придерживается своего понимания значения спорного условия, ссылаясь на него в процессе в качестве основания своих требований и возражений соответственно. В этой связи наличие, как минимум, двух различных пониманий одного договорного условия является общей предпосылкой для возникновения спора о толковании договора. На практике случаи, когда стороны договора сталкиваются с противоречием по поводу смыслового содержания его условий, разнообразны и зависят от конкретных обстоятельств рассматриваемого дела, однако представляется возможным выделить ряд общих для таких случаев закономерностей. Как правило, различия в понимании договорного условия связывают с неопределенностью его содержания, «когда известно, что сторонами было сказано, написано или выражено иным образом, но остается неясным смысл их волеизъявления»3. В российской доктрине также подчеркивается, что необходимость толкования возникает тогда, когда форма выражения воли непонятна и неясен ее смысл, или он вызывает существенные сомнения4. Ситуации, когда условия договора характеризуются неясностью (многозначностью) либо противоречивостью, различаются с точки зрения фактических обстоятельств, что препятствует их генерализации, тем не менее, способы их обнаружения во многом совпадают, что может быть использовано для описания тех случаев, когда возникает необходимость в его толковании. В практике судов стран общего права (common law) было сформировано понятие неопределенности договорного условия (ambiguity of contract term), которое охватывает случаи, требующие обращения суда к толкованию договора. Хотя в отечественной доктрине аналогичное понятие отсутствует, некоторые выводы английских юристов могут быть полезны для рассмотрения масштабов интерпретационных проблем, возникающих перед судами. Под неопределенностью условий в английском праве понимаются все случаи, когда спорное условие «имеет два и более исходных значения (курсив наш – А.Б.), каждое из которых может быть принято без искажения языка»5. Как видно, такое понимание неопределенности напрямую связано с тем, что язык, используемый сторонами договора, является многозначным, что приводит к расхождениям сторон по поводу его содержания. Многозначность слов и их словосочетаний обусловлена самой природой языка, который в современном гуманитарном дискурсе принято рассматривать как систему знаков, используемую для целей коммуникации и познания6. Каждый знак имеет предметное (обозначаемый объект) и смысловое (характеристика объекта) значение7. Слова, являясь наиболее распространенными видами знаков, зачастую имеют более одного значения: статья любого толкового словаря является лучшим тому подтверждением. К примеру, слово «собственность» обозначает как материальные ценности, принадлежащие лицу, так и право на владение чем-либо8. Более того, сочетания слов, значения которых, казалось бы, в достаточной мере конкретизированы, в договорной практике также могут вызвать споры ввиду потенциальной многозначности: «слова договора могут быть совершенно ясными и однозначными – как пример «мой племянник, Джозеф Грант» или «справедливая рыночная цена» – но из конкретных обстоятельств, когда вы приступили к применению условий договора, вы обнаруживаете, что слова «мой племянник, Джозеф Грант» могут относиться к двум лицам либо существуют два рынка, на которые могли ссылаться стороны <…>»9. Важно то, что «устное и письменное слово, все другие знаковые символы, с помощью которых люди вступают в юридически значимые отношения, могут далеко не в полной мере выразить все то, что кажется им важным на данный момент»10. Поскольку при заключении договоров стороны используют язык, многозначность слов и их сочетаний, имеющих разные предметные и смысловые значения, является объективной предпосылкой для возникновения вопросов толкования не только в праве, но и во всех других областях гуманитарного знания11. Учитывая это, неопределенность договора, которая, как было указано выше, связана с наличием двух и более значений одного условия, можно рассматривать как частный случай общеязыковой неопределенности, возникающей в процессе коммуникации между людьми. Поскольку значение слова или словосочетания, используемых в договоре, как и в бытовой речи, зависит от того контекста, в котором они употребляются, не всегда понимание договорного условия одной из сторон совпадает с пониманием другой. В учебнике по германскому гражданского праву12 проф. K. Larenz приводит следующий пример: при бронировании гостиницы заказчик просит зарезервировать «два номера с тремя кроватями». Заказчик рассчитывает занять два номера, в каждом из которых будут по три кровати, в то время как хозяин гостиницы забронировал два номера: односпальный и двуспальный соответственно. Беглого взгляда достаточно, чтобы сделать вывод о том, что сама формулировка заказа является неопределенной, позволяющей допустить два в равной мере возможных значения: заказ двух номеров с шестью кроватями (в каждом номере) и заказ двух номеров с тремя кроватями. Возвращаясь к понятию неопределенности условий договора, предложенному английскими юристами, следует обратить внимание, что не все выводы философии языка целесообразно механически переносить в область права для конструирования новых правовых дефиниций. Как правильно было указано проф. A. Farnsworth, хотя соблазн использовать выводы семантики о теории значения слов и выражений при толковании договора велик, с практической точки зрения данные построения мало чем могут помочь юристу. Это объясняется тем, что современные философы и лингвисты исследуют описательную функцию языка, между тем, основная задача использования языка в договорах иная, а именно - контроль за поведением сторон. В то время как лингвисты сосредоточены на том, чтобы язык отражал истину, цель юристов состоит в том, чтобы язык оправдал ожидания сторон, заключивших договор13. Эту мысль можно дополнить тем, что если перед общегуманитарными науками стоит глобальная задача, прежде всего, познания и объяснения явлений, то первостепенной задачей науки права является формулирование выводов, которые могут помочь суду правильно разрешить спор. Поэтому рассмотрение неопределенности договора как ситуации множественности значений правильно с точки зрения семантики, но для юридической практики имеет ограниченное значение, поскольку «возможно допустить неограниченное количество значений спорного условия, но в судебном споре стороны предлагают, как правило, два возможных значения, которые соответствуют их интересам»14. Суд, толкующий договор, при разрешении спора, как было указано выше, основывается на предлагаемых сторонами значениях спорного условия, и, исходя из начал диспозитивности процесса, может отступить от значений, предлагаемых сторонами, лишь в силу императивных предписаний закона (например, устанавливая значение условий мнимой или притворной сделки согласно ст. 170 ГК РФ). Учитывая это, неопределенность договора как объективную предпосылку для возникновения спора о толковании правильнее было бы рассматривать как ситуацию, когда условие договора в равной мере допускает возможность существования двух и более значений, являющихся предметом доказывания сторон процесса15. Такое дополнение является принципиально важным для рассмотрения вопроса о том, когда вопрос толкования условий договора приобретает собственно правовое значение (см. параграф третий настоящей главы). Несмотря на то, что неопределенность договора объективна в силу многозначности используемого языка, способы ее обнаружения зачастую различаются, что, в конечном итоге, предопределяет степень вероятности постановки вопроса о толковании. Для демонстрации того, в каких случаях в договоре обнаруживается неопределенность, можно обратиться к тем видам неопределенности, которые выделяются в доктрине общего права. Так, в английском праве традиционно принято говорить об очевидной (patent) и скрытой (latent) неопределенности. В американской литературе они обозначаются – как внутренняя (intrinsic) и внешняя (extrinsic) неопределенность соответственно для того, чтобы подчеркнуть различие в способе их обнаружения при разрешении судом спора о толковании16. Очевидная неопределенность проявляется непосредственно в языке договора, в то время как скрытая неопределенность обнаруживается лишь тогда, когда язык договора применяется к конкретной фактической ситуации17. К примеру, для очевидной неопределенности в английской доктрине в качестве примеров обычно приводятся споры, когда в договоре различалась цена, указанная в цифрах и прописью, либо когда сроки, обозначенные в договоре количеством дней и календарной датой, не совпадали18. Подобного рода неопределенности содержатся в самом тексте договора и без труда устраняются посредством толкования, в том числе в практике российской судов. При рассмотрении иска о незаключенности договора купли-продажи доли в уставном капитале общества судами было установлено несовпадение в указании размера отчуждаемой доли цифрами и прописью. В результате толкования условий договора суды пришли к выводу о том, что номинальная стоимость доли соответствует размеру отчуждаемой и равна 20 процентам, указанным в цифровом выражении19. В другом деле судом было установлено, что в результате ошибки был неправильно указан срок действия договора страхования - с 19.04.2008 г. по 18.04.2008 г. Отклоняя доводы страховой компании о невозможности применить данное условие к страховому случаю, суд указал, что договор заключен сроком на один год, что, в частности, подтверждается сроком страхования для данного вида ответственности, предусмотренным законом20. При рассмотрении вопроса о компетенции суда было установлено, что стороны согласовали, что споры по договору подлежат разрешению Арбитражным судом г. Кызыл, хотя арбитражного суда с таким названием не существует. Поскольку в г. Кызыл расположен и действует только один арбитражный суд, а именно - Арбитражный суд Республики Тыва, компетенция данного суда была признана соответствующей условиям договора21. Указанные случаи позволяют прийти к выводу, что очевидная неопределенность условия, как правило, является результатом ошибок (описок, неточностей) в тексте договора либо следствием поспешно либо нетщательно сформулированных волеизъявлений. Намного чаще при разрешении договорных споров встречаются примеры скрытой неопределенности, когда условие перестает быть однозначным в соотнесении с конкретными обстоятельствами спора. В таких случаях даже скрупулезно составленный договор может содержать скрытые неопределенности, которые стороны на момент заключения не могли предвидеть. Хрестоматийный пример скрытой неопределенности, который приводится в учебниках по английскому договорному праву, представляет собой дело Raffles v. Wichelhaus, согласно условиям которого стороны договорились о продажи партии хлопка, которая должна была быть поставлена из Бомбея на судне “Peerless” («Несравненный»). На первый взгляд данное условие договора поставки являлось ясным и не требующим толкования. Однако впоследствии при исполнении договора выяснилось, что порт Бомбея в разное время покинули два судна с одинаковым названием “Peerless”. Покупатель при заключении договора имел в виду судно, которое вышло в море в октябре, в то время как продавец – рассчитывал на судно, которое отправилось к месту назначения только в декабре22. Из обстоятельств следует, что условие о доставке в деле “Peerless” потребовало судебного истолкования только после соотнесения его с обстоятельствами дела, в то время как на этапе заключения договора его значение не вызвало у сторон разногласий. В этом состоит сущностная характеристика скрытой неопределенности договора, необходимость толкования которого обнаруживается только после применения его условий к конкретным отношениям сторон в соотнесении со всеми внешними по отношении к тексту договора обстоятельствами дела. Примером скрытой неопределенности из практики российских судов может служить дело, в котором было дано толкование условия договора о подготовке специалиста, заключенного между обществом-работодателем и университетом, согласно которому общество приняло на себя обязательство оплачивать учебу по юридической специальности работника, трудившегося в обществе слесарем по ремонту автомобилей. Работодатель гарантировал трудоустройство работника в структурных подразделениях общества после окончания учебы на срок не менее пяти лет. После получения диплома работник обратился к обществу по вопросу предоставления работы юрисконсульта, в чем ему было отказано со ссылкой на то, что он уже трудоустроен, поскольку продолжает работать по специальности слесаря23. В данном случае неопределенность спорного условия проявилась именно после его применения к отношениям сторон, поскольку вопрос о том, по какой специальности общество обязалось трудоустроить работника вряд ли мог вызвать сомнения. Суду пришлось оценить все обстоятельства отношений сторон для того, чтобы прийти к правильному выводу о том, что договором было гарантировано трудоустройство работника в соответствии с полученным им образованием по юридической специальности. Для английского права выделение видов неопределенностей может иметь практическое значение: в случае очевидной неопределенности суд, как правило, не может прибегнуть к помощи иных, помимо текста договора, доказательств (переговоры, переписка, последующее поведение и т.д.) в силу правила о словесных доказательствах (parol evidence rule), в то время как при толковании условий, содержащих скрытую неопределенность, ссылка на такие доказательства допустима (подробнее см. параграф третий главы третьей настоящей работы). Нельзя не отметить, что предлагаемый английскими юристами критерий видов неопределенности носит достаточно условный характер, поскольку независимо от того, на каком этапе неопределенность обнаруживается судом - при первом прочтении договора либо в последующем - споры о толковании всегда подразумевают применение спорного условия к конкретным отношениям сторон. Несмотря на это, представленные случаи обнаружения неопределенностей в договоре, требующих истолкования, ценен тем, что позволяет сделать важный для последующего изложения вывод: в условии договора, которое при первом прочтении представляется однозначным, при соотнесении со всеми обстоятельствами дела может быть обнаружена скрытая неопределенность. Предложенное выше объективное понятие неопределенности условия договора, равно как выделение очевидных и скрытых неопределенностей, позволяют обобщить случаи, когда перед судом при разрешении спора возникают вопросы, требующие толкования договора. Тем не менее, для ответа на вопрос, каковы причины возникновения между сторонами противоречия в понимании содержания договора, этого недостаточно. Неопределенность договора следует рассматривать не только как объективную характеристику языка спорного условия, но и как проблему распознаваемости волеизъявлений сторон, которые составляют основу гражданско-правового договора. Этот аспект проблем наиболее глубоко исследован в немецкой доктрине, где традиционно неопределенность условия договора связывают с различием в понимании, возникающим между автором волеизъявления и его адресатом. Как в случае с заказом «двух номеров с тремя кроватями», приведенном выше, между заявителем и получателем, которому адресована оферта, в последующем может возникнуть спор по вопросу о содержании волеизъявления. В отличие от доктрины общего права, сосредоточившей внимание на объективных характеристиках языка, первостепенной в немецком праве является проблема понимания спорного условия стороной, которой оно адресовано. Такой подход согласуется с немецкой философской традицией, в рамках которой феномен понимания становится основной герменевтической проблемой24. Так, поворот от психологических концепций толкования, в центре которых была субъективность автора (Ф. Шлейермахер, В. Дильтей), к экзистенциальным, в центре которых оказалась субъективность воспринимающего (интерпретирующего) субъекта (М. Хайдеггер, Х-.Г. Гадамер), оказал заметное влияние на правовую науку, что отмечает проф. A. Lüderitz25. Как следствие, в немецкой доктрине происходит смещение акцентов с исследования воли автора (психологически-ориентированное толкование) на анализ условий понимания данной воли адресатом волеизъявления. Особенности индивидуального словоупотребления, коммерческий опыт, объем владения сведениями о конкретных обстоятельствах сделки и другие обстоятельства формируют то, что в немецкой доктрине принято обозначать как горизонт понимания (Empfängerhorizont) спорного условия каждой из сторон. Далеко не всегда горизонт понимания адресата, который формируется из названных элементов, может включать то значение, которое придавал своему волеизъявлению автор, в особенности тогда, когда такое значение тесно связано с обстоятельствами, окружающими личность автора. В качестве примера можно привести судебное дело, на которое ссылаются авторы курса германского гражданского права, согласно обстоятельствам которого датчанин (продавец) и чех (покупатель) договорились в Берлине о продаже лошади за 1000 крон, при этом каждая из сторон при заключении договора имела в виду валюту своей страны. Очевидно, что спор между сторонами возник в связи с тем, что горизонт понимания адресата оферты, покупателя, не охватывал то значение, которое придавал собственной оферте ее автор (продавец)26. Как следствие, ввиду несовпадения горизонтов понимания сторонами возникает противоречие в отношении содержания волеизъявления, лежащего в основе договора. Вместе с тем, опережая последующее изложение материала настоящей работы, следует указать, что в западной правовой доктрине сложились два основных подхода к преодолению проблемы несовпадающих пониманий сторон - субъективный и объективный. В рамках первого подхода решающее значение имеет то, как волеизъявление было или должно было быть понято тем лицом, которому оно адресовано. В рамках второго подхода – устанавливается понимание разумного лица, то есть абстрактного третьего лица. Указанное решение проблемы различающихся пониманий тесно связано с такой философской категорией, как интерсубъективность, которая была введена в научный оборот выдающимся немецким философом Э. Гуссерлем. В теории познания интерсубъективность предполагает отказ от «познающего Я» в качестве опоры для объяснения процесса понимания, то есть отход от главенства субъективного критерия, в рамках которого познающему Я противостоит объективный мир. Применительно к теории толкования договора такой отказ означает отступление от авторского значения неясного условия. С позиций теории интерсубъективности обоснование познания видится в общем опыте рефлексирующих субъектов. «Я естественным образом выстраивает в себе Других и складывает интерсубъективную общность – общность (гипотетических) субъектов, каждый из которых имеет мир в своем опыте, и, в силу этого, мир может рассматриваться как объективно (для-всех) сущий – то есть как основание индивидуального опыта Я. В то же время Я фиксирует своеобразие своего опыта в отношении других возможных опытов. На основе интерсубъективного сообщества при рефлексии над тем, как Другой выстраивает «его» Других, формируется интенциональная общность, характеризующаяся направленностью на горизонт возможностей понимания»27. С точки зрения социального познания интерсубъективность характеризуется общим горизонтом понимания, который «предполагает общность опыта взаимодействующих субъектов и общезначимость его результатов»28. Такой общий опыт, в конечном итоге, обеспечивает саму «возможность взаимопонимания и лежит в основе коммуникации»29. Проблему интерсубъективности на примере повседневного понимания анализирует последователь Э. Гуссерля – А. Шюц: «В естественной установке здравого смысла повседневной жизни я принимаю в качестве само собой разумеющегося существование наделенных разумом других людей. Из этого следует, что объекты этого мира в принципе доступны их знанию, либо уже известны, либо познаваемы ими. <…> Но я также знаю и считаю само собой разумеющимся, что, строго говоря, «тот же самый» объект имеет несколько разные значения для меня и для кого бы то ни было еще»30. Причины возникновения проблемы множественности значений одного объекта А. Шюц усматривает в различиях индивидуальных горизонтов понимания, обусловленных личным опытом, знаниями, обстоятельствами и т.д. При этом указанные различия преодолеваются путем идеализации систем релевантностей: «пока нет свидетельств обратному, я считаю само собой разумеющимся – и полагаю, что и другой тоже, – что различие перспектив, проистекающее из уникальности наших биографических ситуаций, нерелевантно наличным целям каждого из нас и что «мы» предполагаем, что каждый из нас отбирает и интерпретирует реально или потенциально общие нам объекты и их свойства одинаковым образом или, по меньшей мере, в «эмпирически идентичной» манере, достаточной для всех практических целей»31. Применительно к различающимся пониманиям неясного условия договора тезис, выдвигаемый А. Шюц, может быть сформулирован следующим образом: сторона, предложившая спорное условие, рассчитывает на то, что другой стороне будет доступно вкладываемое ею значение такого условия. Обратное тоже верно: другая сторона также рассчитывает, что ее понимание условия совпадает со значением, предложенным стороной-автором. Общее понимание складывается из того, что обе стороны мыслят друг друга интерсубъективно, рассчитывая, исходя из практической цели (исполнение договора), на совпадение пониманий. По этой причине, если будет установлено, что одна из сторон знала и не могла не знать об индивидуальном понимании условия другой стороной, такое понимание считается правильным и должно защищаться правом. Эта идея фундирована в основу субъективного подхода к толкованию договора. Как указывает А. Шюц, «можно предположить, что тот сектор мира, который я рассматриваю как неоспоримую данность, является таким же и для вас, моего индивидуального другого, более того, он является таковым для «Нас». Но это «Мы» включает не только меня и вас, но «любого, кто является одним из нас», т.е. любого, чья система релевантностей существенно (или в достаточной степени) соответствует моей и вашей»32. Применительно к толкованию договора, если по каким-либо причинам горизонты понимания сторон не совпадают, можно рассчитывать на то, что значение, вкладываемое одной из сторон, совпадет с перспективой понимания «любого другого», то есть абстрактного третьего лица, чей горизонт понимания очерчивается посредством интерсубъективного опыта, общего для всех лиц. Эта мысль в свою очередь служит основанием для применения объективного критерия толкования. Подробно указанные подходы к толкованию договора исследуются в главе второй настоящей работы. Не следует упускать из внимания, что язык и понимание тесно связаны друг с другом, поскольку язык является условием понимания. Данную мысль X.-Г. Гадамер формулирует следующим образом: «Понять то, что нам говорит другой, означает, как мы видели, прийти к взаимопониманию в том, что касается сути дела, а вовсе не означает поставить себя на его место и воспроизвести его переживания. <…> Теперь мы обращаем внимание на то, что весь этот процесс есть процесс языковый. Недаром собственная проблематика понимания, попытка овладеть пониманием как искусством - а это и есть тема герменевтики - традиционно принадлежит сфере грамматики и риторики. Язык есть та среда, в которой происходит процесс взаимного договаривания собеседников и обретается взаимопонимание по поводу самого дела»33. Справедливо утверждать, что объективная многозначность языка и субъективные различия понимания тесно связаны друг с другом, поскольку значение используемых в договоре слов и выражений напрямую зависит от контекста их употребления, возможность определения которого в свою очередь зависит от горизонта понимания спорного условия каждой из сторон. Таким образом, отвечая на вопрос о причинах возникновения противоречия в понимании содержания договора, справедливо утверждать о наличии как объективных, так и субъективных предпосылок. Первые связаны с многозначностью используемого в договоре языка в то время, как вторые обусловлены несовпадением горизонтов понимания условия каждой из сторон. Данный вывод важен не только для описания масштаба интерпретационных проблем, стоящих перед судом при толковании договора, но и для постановки значимых для практики вопросов. Так, логическим следствием утверждения о наличии объективных предпосылок возникновения неопределенности содержания договора является предположение о возможности разграничения случаев, когда договор нуждается в толковании и когда такая необходимость отсутствует. В свою очередь учет субъективных различий в понимании договорного условия допускает мысль о том, что спор о толковании может быть обусловлен не только наличием неопределенности, но может являться следствием сознательно занятой в судебном процессе позиции одной из сторон, которая, к примеру, стремится избежать применения к ней мер договорной ответственности, ссылаясь на несовпадение в понимании условия34. Здесь уже речь идет о возможности злоупотребления стороной своими процессуальными правами со ссылкой на несовпадение понимания договора. В этой связи закономерен вопрос: можно ли выделить случаи, когда договор объективно не требует истолкования, а его содержание является ясным? Верна ли в принципе такая постановка вопроса с методологической точки зрения? Для ответа на данный вопрос следует обратиться к соотношению между толкованием и установлением буквального значения договора. |
Похожие:
 | Тема: Изучение особенностей института наследования в Российском гражданском праве | | Федеральное государственное образовательное бюджетное учреждение высшего профессионального образования |
 | Понятие, значение, правовая природа и классификации сроков в гражданском праве РФ | | Российской Федерации в трех томах / Под ред. А. П. Сергеева" (Кодекс, 2010, 2011 (в соавторстве)); учебных пособий "Правовое регулирование... |
| Расторжение договора аренды нежилого помещения и ответственность сторон | | Законодательная база, определяющая предпринимательскую деятельность в России 18 |
| Общая характеристика категории «добросовестность» в гражданском праве россии 7 | | Методические рекомендации для преподавателей, ведущих семинарские и практические занятия |
| Условные завещания как разновидность особого завещательного распоряжения в российском праве | | Иванова, 2, на участке с кадастровым номером 55: 36: 120500: 111 который принадлежит на праве собственности, что подтверждается свидетельством... |