С. В. Кортунов национальные интересы россии в мире
Скачать 5.49 Mb.
|
Нация и национальное государство как исторический феномен Понятие «нация» всегда отличалось большой многозначностью, единого его понимания не существует. Различные исторические, политические и языковые традиции, а также теоретические подходы обуславливают разное понимание значения и словоупотребление понятия «нация». С понятием «нации» тесно связаны понятия «этнос» и «народ». В английском языке понятие «nation» обозначает одновременно нацию, народ и государство. Именно подобное, свойственное английской традиции, значение понятия «нация» в XX веке закрепилось в ряде характерных терминов и названий – Лига наций, Организация Объединенных Наций, национальная армия, валовой национальный продукт и т.п. Получившее распространение во многих европейских языках (фр. nation, нем. Nation, исп. nación), оно имеет латинский корень «nation». Это слово образовано от отложительного глагола (g)nascor (gigno), который восходит к индоевропейскому корню *gen. Первоначально nation означало «рождение» и «происхождение». Этот термин активно употреблялся еще древнеримскими авторами. А возникшие после распада Римской империи христианские королевства и народности раннего Средневековья переняли вместе с латинским языком понятия natio, которым обозначались христианские народы, и gens, которым обозначались «варварские» племена27. В классической латыни слову «nation» были присущи значения «племя и народность», «сословие и разряд», «порода и сорт», «тип и группировка». Например, «nation Epicureorum» – «школа эпикурейцев». В поздней и средневековой латыни это слово во множественном числе – «nations», как и аналогичное, исходно однокоренное «gentes» служило для обозначения языков, т.е. людей, говорящих на различных языках. Важно отметить, что во всех перечисленных случаях словоупотребления понятие «nation» указывает на какую-то характерную особенность группы людей, и содержит в себе указание на общность их происхождения, какой-то родовой признак этой группы. В Средние века «нациями» именовали местные сообщества, обособленные политически, лингвистически, профессионально и т.д. Чаще всего этот термин использовался для обозначения землячеств купцов и студенческих землячеств в университетах, а также различных профессиональных гильдий и сословий. Например, среди студентов Парижского университета в XIII в. выделялось три нации: галльская (включающая в себя итальянцев, испанцев и греков), нормандская и английская (к которой относили, в том числе, немцев, поляков и скандинавов), чуть позже к ним добавилось пикардийская (к которой относили бургундцев, норманнов и валлонов). В университете Болоньи насчитывалось три итальянские нации: ломбардская, римская и тосканская, - и одна «загорская», включавшая в себя немцев, французов и англичан. В британском толковом словаре «Политика» говорится, что в Англии XIX в. можно было услышать о нациях «иудеев», «цыган» и «королевской нации» (королевская семья или династия)28. В целом, такое словоупотребление понятия «нация» отражает сословно-цеховое социальное устройство средневекового общества. В то время понятие «нация» не использовалось для обозначения населения современного государства. Приблизительно с XVI в. понятие «нация» начинает использоваться аристократией для обозначения привилегированного слоя дворян, участвующих в католических соборах и собраниях сословных парламентов. В таком виде оно приобретает политическое значение – с помощью него осуществлялось противопоставление привилегированного сословия (nation), объединяющего аристократию, дворян и духовенство, - и остальных, обозначаемых словом «народ» (populus). Эту дихотомию в XVIII в. исчерпывающе выразил И. Кант: «Под словом «народ» (populus) понимают объединенное в той или другой местности множество людей, поскольку они составляют одно целое. Это множество или часть его, которая ввиду общего происхождения признает себя объединенной в одно гражданское целое, называется нацией (gens), а та часть, которая исключает себя из этих законов (дикая толпа в народе), называется чернью (vulgus), противозаконное объединение которой назыается скопищем (agree per turbas); это такое поведение, которое лишает их достоинства граждан»29. В XVIII в. за право именовать себя «нацией» начинает претендовать «третье сословие». До того, как крестьяне и «чернь» получили возможность принимать участие в политической жизни, должно было пройти еще некоторое время. Крестьяне вплоть до XIX в. ощущали себя «гасконцами», «бретонцами», «провансальцами», но не французами. Самый значительный вклад в формирование понятия «нации» был сделан Французской буржуазной революцией. Она сделала его средоточием политических идей, увязав его с идеей народного суверенитета. На этой основе было сформировано революционно-демократическое понимание нации, для которого ключевым было понятие суверенного народа. Это нация, которая создавалась через свободный политический выбор ее членов, зачастую вопреки территориальным, этническим, языковым, историческим, религиозным и другим локальным барьерам. Осмысление понятия во французской политической мысли связано с именем французского историка Эрнеста Ренана. В своей лекции, датированной 1882 г., он высказал известную формулу: «существование нации – это … повседневный плебисцит»30. Впоследствии Эльзас и Лотарингия, состоящие из этнических немцев, руководствуясь политическими и социальными соображениями, добровольно присоединились к французской нации. Подход к нации как «народу» предполагал, во-первых, распространение термина «нация» с локальных сообществ на общество в целом, что было связано с переносом чувства исконной самоидентификации человека с его «малой» родины на родину «большую». Критерии, указывающие на общее историческое происхождение или исконное территориальное единство, как ни странно, определяющими не являлись. В основу понятия нации были положены характеристики социально-экономической целостности, определяющей политико-правовые границы, что позволяло ведущему деятелю французской революции аббату Э.-Ж. Сийесу определять нацию первоначально как совокупность производителей, а затем как «объединение людей, подчиняющихся общему для всех закону и представленному общими законодателями»31. На уровне отдельного человека данный подход выражался в том, что национальность определялась исключительно гражданством, этнические различия имели второстепенное значение. Например, Французская республика не видела никаких препятствий к тому, чтобы избрать в свой Конвент англоамериканца Томаса Пейна. Рожденный Французской революцией смысл понятия «нация», как никакой предшествующий, был способен выступить в качестве критерия объединения североамериканских колоний и отграничения от образовавшей их метрополии. Ни этническая принадлежность, ни общность языка, ни общность исторических воспоминаний, религии – почти ни один из этих критериев существенно не объединял американскую нацию, кроме территории, не имевшей определенных границ. Роль социально-политического интегратора в этих условиях сыграли политические принципы, положенные в основу американского государства. В политической традиции нации произошла замена монарха как источника суверенной власти на некое абстрактное, «нематериальное» понятие – нацию. Это идея стала как обоснованием внешнего суверенитета, так и источником внутренней власти государства. Следовательно, она легитимировала политический режим и правление в стране. С другой стороны, если суверенитет династии связывался с сакральным происхождением монаршей власти, то теперь ей на смену пришла идея «народного» или «национального» суверенитета. Отсюда логически возникло требование подчинить государство национальному сообществу, - этот принцип стал ориентиром демократических преобразований в странах Западной Европы и США. Таким образом, как мы видим, становление демократии было органически связано с формированием политической нации. «Немецкая» традиция нации восходит к философу культуры Иоганну Г. Гердеру и немецким романтикам XIX века. По их представлению, нация выражает «народный дух», опирается на культуру и общее происхождение. Уже в прошлом веке сторонники двух точек зрения схлестнулись в научном споре, имевшем вполне конкретную цель - обосновать территориальную принадлежность Эльзаса и Лотарингии. По мнению немецких историков, они должны входить в состав германского государства, поскольку население этих областей было бесспорно связано с немецкой историей, языком и культурой. Французские теоретики, в частности Э. Ренан настаивали на обратном: этнокультурные факторы сами по себе не обусловливают выбора населением своей государственной принадлежности. Становление немецкого национализма было тесно связано с возвращением к культурным истокам германцев, народным традициям, фольклору и т.п. В результате, линия раздела между германцами и не-германцами для немецких философов и публицистов прошли по лингвистическим и расовым границам. Становление немецкого национализма произошло под действием идей философа И.Г.Фихте («Речи к немецкой нации», 1808), публициста Э.М. Арндта и педагог Ф.Л. Яна («Немецкий народ», 1810), и, во многом, под действием наполеоновских войн. Ими, по существу, ставится задача, чтобы эти «внутренние границы» государства (отличие нации от других по языку и пр.) стали также и его «внешними границами». Таким образом, мы видим обратное гражданскому национализму движение самоидентификации: не от «государственного» к «личному», а наоборот, «от субъективного» к «государственному». Мы видим, что у этнического национализма изначально было свое концептуальное назначение: обосновать претензии на создание собственного государства. В дальнейшем именно он получил активное распространение среди всех национально-освободительных движений от Восточной и Южной Европы, до Азии и Африки. Представления о нации, уже сформулированные у Г.И. Фихте и Э. Ренана, в дальнейшем получили свое развитие у крупнейших социологов XIX в. В трудах М. Вебера (1864-1920 гг.), в частности, есть целый ряд положений, имеющих практическое значение для классического модернизма: важность памяти, роль интеллигенции в сохранении незаменимых культурных ценностей нации, значение национальных государств для формирования особого характера западного модерна. Его значение политического действия важно как для формирования этнических групп, так и для развития современных европейских наций. Для М. Вебера, именно стремление к созданию своего государства отличает нацию от других типов общности32. И теперь его тезис вдохновляет многих современников построения национального государства. Вебер рассуждает о национальности и пишет о субъективном характере этнической группы и нации, об эмоциональном характере этнической солидарности, о роли интеллигенции в формировании национального самосознания. Нации М. Вебер рассматривает как большие статусные группы, экономически заинтересованные бороться за власть и престиж. Важным для классической модернистской парадигмы является наследие Дюркгейма (1857-1917 гг.). Это относится, прежде всего, к его анализу религии или ядру морального сообщества, к утверждению о вечном элементе в расе, сохранении при любых изменениях религиозной символики. По его мнению, подчинение идее патриотизма революционизирует умы. Дюркгейм дал классическому модернизму концептуальный каркас. В учениях о нации и национализме в целом принято выделять несколько основных подходов: примордиализм, инструментализм, перенниализм, модернизм и конструктивизм. Один из самых полных их обзоров представлен в работе Э. Смита «Национализм и модернизм. Критический обзор современных теорий наций и национализма»33. До 1960-х годов доминировало логично вытекающий из представлений о нации XIX в. примордиалистской подход: антрополог А. Радклиф-Браун (1881-1995 гг.), социологи Э. Шилз (1911-1995 гг.) и К. Гирц (1926-2006 гг.). Он целиком исходило из того, что нации – это реально существующие с древности сообщества. Этническая и национальная принадлежность индивида, в соответствии с идеями примордиалистов, является его изначальной характеристикой. В рамках примордиализма, в свою очередь, выделяют два основных подхода: социобиологический и эволюционно-исторический. Первый возводит корни нации к биологическим и антропологическим основаниям, а второй – к историко-культурным. В первой половине и середине XX в. исследовании национализма в основном развивались в рамках исторической школы в работах К.Хайеса («Очерки о национализме», 1926 г.) и Г.Кона («Идея национализма», 1944 г., «Национализм: его смысл и история», 1955 г.) К. Хайесом бала предпринята попытка предложить свою классификацию национализмов. По его мнению, современный ему национализм проявляется в 6 различных формах: гуманитарный, якобинский, традиционный национализм, либеральный, интегральный и экономический национализм. В этой классификации доминирует хронологический подход. К. Хейес также наметил основные этапы распространения национализма: разработка его доктрины выдающимися «интеллектуалами», поддержка доктрины группой граждан, исходя из их культурных или экономических интересов, укоренение в народном сознании с помощью массового образования. Гораздо большее влияние на последующие исследования оказала предложенное Гансом Коном разделение национализма на «западный» и «восточный». Он подразумевает, что в западной Европе (Англии, Франции) и США национализм был результатом действия политических и социальных факторов. Он политически реализовался в создании национальных государств. В Центральной и Восточной Европе и в Азии национализм возник позже и на более низкой стадии социального и политического развития. Вступая в противоречие с существующей моделью государственности, национализм вначале нашел свое выражение в сфере культуры и искал свое оправдание в «естественном» факте существования общности, объединенной традиционными узами родства и статуса. Границы же существовавшей политии редко совпадали с формирующейся нацией. Западный национализм родился из духа Просвещения и был тесно связан по своему происхождению с концепциями индивидуальной свободы и рационального космополитизма: отсюда его оптимизм, плюралистичность и рационализм. Он, по большей мере, являлся выражением политических устремлений поднимающегося среднего класса. Так называемый «восточный» национализм отвергал или преуменьшал дух Просвещения: вместо этого прославлялась единая авторитарная государственность и вера. Национализм означал коллективную власть и национальное единство, независимость от иностранного владычества (а не свободу жизни внутри страны) или необходимость экспансии высшей нации. Он отражал надежды низшего слоя аристократии и масс. Восточный национализм, по Г. Кону – это «рациональная попытка слабых и бедных народов добиться автономии и свободы». Кроме того, у западного и восточного типов национализма разный социальный базис. На Западе это буржуазия, а на Востоке – аристократия. Классификация Г. Кона в целом оказала существенное влияние на типологии, предложенные в более поздний период. В 1980-е гг. XX века большое влияние получает модернистский подход к изучению нации и национализма: Б. Андерсон, Э. Геллнер, Ч. Тилли, М. Манн, Дж. Бройи, М. Хрох, Э. Хобсбаум. Все модернистские концепции исходят из того, что формирование наций и распространение национализма стало следствием процессов модернизации и наступления Современности в социологическом понимании этого слова. Представители модернизма рассматривают нацию и национализм, а также связанное с ними национальное государство, изначально как европейское явление, которые впоследствии было распространено и на другие части света. При этом, однако, разные исследователи делают акцент на разных сторонах процессов модернизации: социально-экономических, культурных или политических. Концепция Б. Андерсона была сформулирована в его главной работе «Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма» (Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism”, 1983). В ней дается определение нации – это «воображенное политическое сообщество», которое «воображается как нечто неизбежно ограниченное, и в то же время суверенное»34. Таким образом, по мнению Б. Андерсона, нация представляется ее членам как сообщество, имеющие границы, за которыми находятся другие такие же нации. У членов этого сообщества есть понимание собственной общности по отношению друг к другу, даже если они никогда не встречались, и в то же время – четкое понимание своего коллективного отличия от всех остальных. Их также объединяет чувство «глубокого, горизонтального товарищества»35, которое имеет место, не смотря на все возможное неравенство. И, в такое качестве, как чувство и понимание, нация и национализм является, с точки зрения Б. Андерсона, особого рода культурным артефактом. Появление национализма в Европе, считает Б. Андерсон, было вызвано распространением книгопечатания, которое уже в XVI в. приобрело довольно интенсивный характер. Необходимость увеличения аудитории заставила издателей переходить на народные языки и отказываться от латыни (письменного языка ученых и священнослужителей в средневековой Европе), которые, одновременно, становясь письменными языками, унифицировались. В результате довольно обширные группы населения: купцы, горожане и т.д.,- ранее разделенные местными и сословными разговорными диалектами, научились понимать друг друга. Кроме того, издание книг и газет на новых национальных языках позволило запечатлеть образ национальной общности в исторической перспективе. В соответствии с представлениями Б. Андерсона, распространение чтения также изменило и представление о времени, сформировав ощущение одновременности происходящих событий за пределами локальных сообществ, чего для эпохи Средневековья не было характерно. Не менее важно и то, что распространение национальных письменных языков и издание на них религиозных текстов привело к постепенной утрате латыни. А за этим последовала дальнейшая фрагментация и плюрализации христианского мира, что прямо вело к падению средневековой Христианской империи. Эрозия религиозного единства привела также и к разрушению династической легитимности, которая исходило из того, что право династии даровано из некого божественного источника. Формирование национальных языков, связанное с собиранием устных и изданием народных традиций, словарей и распространением грамотности, однако, породило языковой конфликт. Долгое время именно языковое отличие было характерным признаком правящей аристократии: парижский французский сильно отличался от народного французского, также как и королевский английский, не говоря уже о том, что часто династические монархии правили иноязычными народами. В ответ правящим династиям пришлось выбрать один из языков в качестве национально-государственного, главного для всей их многоязычной империи, и сформулировать новые основание для своей легитимности, как вытекающие из исторического наследия монархии. «Романовы открыли, что они великороссы, Ганноверы – что они англичане, Гогенцоллерны – что они немцы…»36 Это, в свою очередь, привело к распространению в Европе «официальных национализмов» и политики унификации (в Англии – к Ирландии, в Германии – к Польше, и т.д). Э. Геллнер, основная работа которого «Нации и национализм» («Nations and Nationalism») вышла в 1983 г., также уделял большое внимание культурным факторам. При этом он, однако, сделал акцент на осознанном конструировании этнокультурных представлений, которые, с его точки зрения, «изобретаются» представителями культурной элиты – писателями, историками, художниками и т.д. Далее эти представления транслируются на потенциальных представителей нации при помощи различных средств массовой информации и массового искусства. То есть, помимо того, что национальность есть вымышленный культурный конструкт, она по сути «навязанная» социальность. Это выразилось в парадоксальной, на первый взгляд, формуле: «именно национализмы создают нации, а не наоборот». Э. Геллнер начинает свою книгу с определения понятия «национализм»: «это прежде всего политический принцип, который требует, чтобы политические и национальные единицы совпадали, а управляемые и управляющие принадлежали к одному этносу». Он считает, что нация – это, прежде всего, «продукт человеческих убеждений, пристрастий и наклонностей», «два человека принадлежат к одной нации лишь в том случае, если они признают принадлежность друг друга к этой нации. Именно взаимное признание такого объединения и превращают их в нацию»37. Главной движущей силой, приведшей к рождению национализма и, как следствие, образованию национальных государств, по мнению Э. Геллнера явились все же экономическое развитие и индустриализация. Их влияние двояко. Во-первых, экономика в условиях индустриализации постоянно формирует потребность в новых профессиях и, как следствие, в мобильных трудовых ресурсах, способных обучаться новым формам деятельности. Это разрушает замкнутые локальные цеховые или сельские общности и требует наличия базового образования. Во-вторых, те же самые процессы приводят к формированию широкого слоя пролетариата – крестьян, оторванных от своих мест, и переехавших в города. Необходимость социализации потребовала от них отказа от своих местных традиционных культур в пользу некой унифицированной культуры коммуникации. «По самой своей производственной деятельности индустриальное общество является огромным, анонимным, мобильным и нуждается в хорошей системе коммуникативной системе для общения независимо от ситуации»38. Взять на себя функции по распространению гомогенной культуры может только государство. Главное средство здесь – это школьное образование. Постепенно такая политика приводит к совмещению государственных и культурных границ, что Э. Геллнер выразил в формуле: «одна культура – одно государства; одно государство – одна культура»39. Именно это и характеризует, с точки зрения Э. Геллнера, национальное государство. Однако, по мнению Э. Геллнера, исходных культур всегда слишком много, чтобы каждая из них стала основой для собственного государства. В результате, между культурами всегда идет жестокая борьба на выживание. И вопрос, какая именно местная традиция выступит основной для общенациональной культуры – вопрос всегда открытый. Это во многом зависит от успешности деятельности творческой элиты по созданию «высокой культуры». Таким образом, сила национализма оказывается прямо связана с «силой» национальной культуры. Она делает привлекательным национальное гражданство для различных групп общества, социализирует людей. Основой для становления развитого национализма может быть только высокая культура с богатой письменной и литературной традицией. Разность национальных культур, по мнению автора, на этапе индустриализации начинает ощущаться так остро именно потому, что она в многонациональных государствах давала явные преимущества выбраться из бедности, приобрести положение в обществе людям той национальности, чей язык - язык администрации, школы, политики. Невозможность в короткий срок привести к единству государственные и культурные границы привела к распространению политического ирредентизма и этнонациональным конфликтам в Европе в XIX - первой половине XX века. Их идейным оформлением выступили идеологии политического национализма. При помощи различных сочетаний основных факторов, влияющих на формирование современного общества, Э. Геллнер приводит свою типологию национализма. Это факторы – власти и доступности образования или жизнеспособной современной культуры. В результате их сочетания могут сформироваться три типа культурного национализма. Первый можно определить как «классический габсбургский». По этой модели те, кто у власти, имеют преимущества в доступности центральной государственной культуры, лишенные же власти лишаются также и возможности получить образование. Для них или части из них доступна народная культура, которая с большим трудом может превратиться в новую высокую культуру, противопоставляющую себя старой. Этой задаче себя отдают наиболее сознательные представители данной этнической группы. Второй тип - у одних есть власть, у других - нет. Различия совпадают и выражаются так же, как культурные. Различий в доступности образования нет. Данный национализм унификаторского рода действует во имя распространения высокой культуры и нуждается в целенаправленной политике. Автор приводит в пример попытку объединения в XIX веке Италии и Германии. Третий тип национализма Э. Геллнер называет национализмом диаспоры. Речь идет об этнических меньшинствах, лишенных политических прав, но не отсталых в экономическом отношении (и даже наоборот), следовательно, приобщенных к «высокой культуре». Проблемы общественных преобразований, культурного возрождения и обретения территории, неизбежность столкновений с враждебностью тех, кто претендует или претендовал на эту территорию ранее. Иногда опасность ассимиляции заставляет сторонников ненационалистического решения отстаивать свою точку зрения. На политические аспекты процессов модернизации, с акцентом на межгосударственные отношения, обращают преимущественное внимание американские политологи Ч. Тилли и М.Манн. Ч. Тилли обосновывает точку зрения, что нации и национальные государства стали, по сути, продуктом войны. Необходимость ведения войн требовала мобилизации все большего количества ресурсов от населения. Это, в свою очередь, потребовало усиления контроля над населением со стороны государства. Одним из результатов этого стало внедрение централизованной бюрократии. Другим – обустройство границ и создание системы регистрации населения. Третьим результатом стало развитие системы культурного контроля с помощью распространения общего образования, внедрения культурных стандартов и национальных символов. Чтобы компенсировать населению усиление контроля со стороны государственных институтов, правящим элитам, однако, пришлось пойти и на некоторые уступки – в частности, расширения института гражданства и создание механизмов для народного волеизъявления40. М. Манн считает, что примерно к 1700 г. государствам удалось полностью монополизировать функцию военного насилия. И только после этого они начались интенсивно вмешиваться в другие сферы жизни своих граждан. Обложение же налогами поставило вопрос о легитимности государства и заставило правящие элиты создавать органы народного представительства. Милитаризм и представительство вместе стимулировали формирование наций41. На социальных и внутриполитических аспектах развития обществ делает акцент профессор Лондонской школы экономики Дж. Бройи. По его мнению, изначальной причиной рождения национализма стало «осовременивание» социальных институтов в Новое время, которое сопровождалось их специализацией. Одним из «незапланированных» следствий такой специализации явилось разделение институтов на общественные (правительство) и частные (каковым, например, стала церковь). В результате институты государства и отдельные индивиды, ранее связанные сословно-цеховыми структурами, оказались оторваны друг от друга. Новой формой соотнесения государства и населения стал национализм в его политическом смысле – т.е. как внедрение института гражданства и предоставление политических прав гражданам, что в свою очередь, формировало чувство идентичности и по-новому решало проблему легитимности правления. В таком понимании национализм выступает идеологией борьбы за политические права и институты правления со стороны граждан. Тогда понятно, что изначально он должен быть направлен против существующего правления. Однако, в зависимости от того, как данный национализм соотносится с государством в целом, он может выражаться, по мнению Дж. Бройи, в трех различных программах:
Дж. Бройи также отмечает, что государство, в оппозиции к которому находятся националисты, может позиционировать или не позиционировать себя в качестве национального. Наконец, Дж. Бройи идентифицирует три различных типа национализма в зависимости от того, какую главную функцию выполняют националистические идеи: «координации», «мобилизации» или «легитимизации»42. М. Хрох же, хоть и остается в рамках модернистской парадигмы, т.к. отдает главную роль в формировании наций факторам социальной мобильности и интенсивности коммуникаций, тем не менее полагает, что процессы формирования наций все-таки имеют под собой определенные объективные предпосылки. В их числе могут быть исторические связи, память об общем прошлом, языковое и культурное родство. По М. Хроху процесс формирование нации разворачивается в три этапа. На первом происходит формулирование национальной идентичности исследователями-эрудитами. На второй – распространение этих идей среди патриотически настроенных энтузиастов. На третьей – формирование массового национального движения. Трансформации национальных идей в политическую программу способствует социальный и политический кризис старого порядка, возникновение разногласий между влиятельными группами населения и утрата веры в традиционные нравственные ценности43. Британский историк Э. Хобсбаум разработал не просто модернистский, а конструктивистский подход к феномену нации. Принимая общие положения модернизма о том, что нации – это феномен Нового времени и их формирование связано с распространение книгопечатания и всеобщей грамотности, Э. Хобсбаум обращает главное на субъективные переживания феномена нации. Эти переживания же, в первую очередь, связаны с чувствами принадлежности к нации и национального патриотизма, который заставляет человека в экстремальных случаях (таких, как война) жертвовать всем, вплоть до жизни. По его мнению, в формировании нации и национального государства главное место играет постоянное культивирование национальных чувств с помощью специальных символов (в частности, флаг, герб и гимн), праздников и мероприятий (таких, как национальные соревнования). При этом, отмечая довольно недавнее появление всех национальных символов в разных странах, Э. Хобсбаум считает их «изобретенной традицией» - «совокупностью общественных практик ритуального или символического характера»44. Э. Хобсбаум утверждает, что связь изобретенных традиций с историческим прошлым по большей части фиктивная, и они являются результатом «искусственного конструирования, целенаправленного изобретения и социальной инженерии»45. При этом, однако, традиции изобретаются все же не на пустом месте. Для того, чтобы они укоренились, в обществе уже должны существовать некоторые протонациональные связи, источником которых может, например, общее политическое прошлое или религиозные особенности.46 Резюмируя выше сказанное, национальное государство можно рассматривать как исторический тип государства, приходящий на смену государству сословного типа и отличающийся от последнего по ряду признаков, главный из которых – социокультурная и правовая однородность населения. Системообразующим же признаком для него является нация. При этом, как отмечает Ю. Хабермас, «два компонента понятия национального государства – государство и нация – относятся к сближающимся, но изначально разным историческим процессам: образованию современных государств и строительству современных наций»47. Национальное государство – результат сложного исторического развития. Появившись в Европе (общепризнанно, что это европейский феномен) оно пришло на смену абсолютной сословной монархии, оформило право подданных (затем граждан) на участие в политической жизни страны. «В конце концов, государство-нация оказалось единственной политической структурой, удовлетворившей потребность в национальной автономии и объединении, сопровождаемых вторжением народных масс на политическую арену и отвечавших требованиям народного суверенитета» – пишет в своей статье Д. Битбэм48. Воплощая в себе идею народного суверенитета, национальное государство сущностно связано с принципами народного представительства и, таким образом, с демократией. Американская исследовательница Л. Гринфельд в связи с этим даже пишет, что «Демократия развилась с чувством национальности… Национализм был той формой, в которой демократия впервые явилась миру, спрятанная в идее «нация», как бабочка в коконе. Изначально национализм развивался как демократия: там, где сохранялись условия для такого развития, эти два понятия стали тождественны»49. Аналогично, немецкий исследователь Э. Ян пишет, что «национальное государство – это политическое системное понятие, отличающее государство, на деле опирающиеся на народный суверенитет, от авторитарного и диктаторского, и одновременно понятие историческое, противопоставляющее такого рода государство донациональному династическому»50. Надо, однако, помнить, что о реализации идей национального государства можно говорить только тогда, когда в действительности обеспечены принципы политического равенства всех граждан и народного представительства. А в полиэтничных странах это достигается, как правило, очень непросто. Во многих случаях национальные устремления могут быть источником крупных социальных потрясений и разрушительных конфликтов. При этом, хотя нация и государство изначально представляли собой исторически разные феномены, в последние несколько столетий их развитие было взаимообусловлено. Сложно представить себе историю государств последнего времени без явлений, связанных с национальностью, и так же сложно представить себе развитие нации, никак не связанное с институтами государства. Можно даже сказать, что нация и государство – явления не только взаимосвязанные, но и, фактически, взаимопорождающие. Важно также отметить, что национальные государства возникли в Европе в специфической международной среде, после подписания Вестфальского мирного договора, который гарантировал государствам внешний суверенитет и привел к складыванию миропорядка, в основу которого был положен «баланс сил». Таким образом, национальное государство исторически связано со специфическим мироустройством. |
Похожие:
 | Безопасность – состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз | | Рф и рб в сфере образования, Уставом колледжа. При решении вопроса о переводе, отчислении и восстановлении студентов учитывают права... |
 | Практическое занятие 10. Национальные особенности этикета делового общения (1 час) 133 | | Вторым изданием на русском языке публикуются тексты лекций основателя духовной науки Рудольфа Штейнера (1861-1925), дающие панораму... |
| Но равноправный партнер должен осознавать собственные интересы и особенности. (С. Вобленко. Критерии и интересы местного самоуправления... | | Ссионального образования «Башкирский государственный аграрный университет» (Башкирский гау) проводит Вторую международную молодежную... |
| Вчера Покров принимал Президента России Дмитрия Медведева. Здесь прошло заседание комиссии по модернизации и технологическому развитию... | | Гостиничный сервис, программы студенческих конкурсов профессионального мастерства «Лучший администратор», «Лучшее тематическое оформление... |
| Национальные библиотеки государств участников Содружества Независимых Государств. / Сост. Н. П. Игумнова – М., 2006. 118 с | | Фз "Об исполнительном производстве" в случае, когда определенный судебным приставом-исполнителем размер задолженности по алиментам... |