Хроника Московской Хельсинкской группы ежемесячный информационный бюллетень №10 (202) октябрь 2011
Скачать 0.93 Mb.
|
Суперкомпьютер рассчитал, при каких условиях сменится власть в России Если у идеи в некой социальной сети меньше 10% убежденных сторонников, такая идея никогда не станет доминирующей Вывод из заголовка осмелюсь сделать на основе научной работы, опубликованной американскими учеными. Статья называется «Social consensus through the influence of committed minorities» («Достижение социального консенсуса в результате влияния убежденного меньшинства»). Работа выполнена учеными из политехнического института Ренсселара (Rensselaer Polytechnic Institute, штат Нью-Йорк, США – старейший национальный технический университет) в рамках цикла работ по исследованию социально-когнитивных сетей. Под это направление работ в 2009 году Пентагон выделил десятилетний грант в $35,5 млн, на который в институте Ренсселара был создан исследовательский центр Social Cognitive Networks Academic Research Center (SCNARC). Партнерами SCNARC стали корпорация IBM и несколько американских университетов. Задача у центра SCNARC нешуточная. Поскольку уже ясно, что современное общество – это огромная социальная сеть, по которой курсируют идеи, знания, мифы, слухи и т.д., то можно попытаться понять законы, по которым они распространяются. Не менее важно понять, во что эти идеи, знания, мифы и слухи превращаются в головах людей (в убеждения, сомнения, страхи и т.п.), и как влияют на эти процессы такие факторы, как доверие, убежденность, пассионарность и пр. Кроме того, перед исследователями были поставлены и другие, более практические задачи. Например, в разных организациях или институтах у людей, которые работают вместе, складываются разные роли, – они могут быть «наставниками», «друзьями», «соперниками». Перед SCNARC был поставлен вопрос: можно ли оказать влияние на производительность наставничества? Чтобы исследовать эти вопросы, нужно было построить соответствующие математические модели и опробовать их работу на мощных суперкомпьютерах. Что и было сделано. Статья «Social consensus through the influence of committed minorities», описывающая первые результаты, полученные центром SCNARC, вышла в солидном научном журнале «Physical Review E» Американского Физического общества (APS). Она вызвала шквал комментариев (более 10 000 ссылок в Google) на свой основной вывод. Этот вывод гласит: Если у идеи или концепции в социальной сети меньше 10% убежденных сторонников, эта идея или концепция никогда не станет в этой сети доминирующей. Но как только таких убежденных сторонников станет более 10%, идея начнет лавинообразное распространение до тех пор, пока не захватит большинство участников сети. Объясняя работу этого правила, директор SCNARC Болеслав Шиманский приводит примеры недавних событий в Тунисе и Египте. «В этих странах диктаторы были у власти десятки лет, а потом вдруг все менялось буквально за пару недель». Такие переломные моменты ученые SCNARC назвали Tipping Point, и при моделировании на суперкомпьютере они наблюдали их во множестве исследовательских примеров. Единственное дополнительное требование к выполнению «правила десяти процентов» – твердая убежденность изначальных сторонников идеи или концепции. Другими словами, изначальные сторонники идеи не должны менять своих убеждений. Иначе, лавинообразный процесс не начнется. Важно понимать также, что такая закономерность работает в случае любых технологий общения – это могут быть и социальные сети, и личные контакты, и телефон, и письма и т.д... Исследователи взяли несколько моделей. В рамках одной из них «все общаются со всеми», другая предусматривала наличие лидеров – «концентраторов общения». В обе модели были внедрены «истинно верующие» (true believers) – это тип людей с четким мировоззрением и бескомромиссными идеями; они абсолютно убеждены в своей правоте и жестко отсекают попытки переубедить их. В ходе математического моделирования процессов общения стал наблюдаться колебательный эффект. Авторы исследования описывают его так: «Как только агенты перемен начинают убеждать все больше и больше людей, ситуация начинает меняться. Сначала люди начинают сомневаться в своих собственных взглядах, а затем полностью принимают новые взгляды и распространяют их еще больше. Но даже если «истинно верующие» успешно влияют на соседей, то ничего не меняется в рамках более широкой системы, как мы увидели, при их процентном содержании меньше 10». Мне кажется, что с помощью этого простого правила легко не только объяснить события в Тунисе и Египте, но и предсказать, например, судьбу оппозиции на российских выборах. Ведь в стране нет ни одной оппозиционной партии или социальной группы, число убежденных сторонников которой составляло бы десять и более процентов. А как же коммунисты, – спросите вы. А вот так и получается, что даже у коммунистов по-настоящему убежденных сторонников менее 10% электората. Ко всему прочему, коммунисты – группа сравнительно закрытая, имеющая возрастные и социальные ограничения, мало пересекающаяся с наиболее активной частью населения. Ну а про остальные партии и движения все еще более ясно: нет простой и ясной идеи и нет необходимых 10%, свято верящих в нее. В том числе все очевидно про судьбу «Правого дела». Получается, что до тех пор, пока «настоящих буйных» той или иной расцветки не станет в стране более 10%, получать поддержку большинства и побеждать на выборах будут те, у кого в данный момент власть, административный и медиаресурс. Ну а когда какая-то идея наберет ту самую магическую «десятину», никакой административный ресурс уже не поможет. Так посчитал суперкомпьютер. И с этим не поспорить даже способному на многое российскому Центризбиркому. Сергей Карелов, Slon.ru (Деловые новости и блоги) http://slon.ru/blogs/karelovs/post/609699/?utm_medium=adnews&utm_source=news.rambler.ru%2Fpolitics&utm_campaign=adnews_campaign_97&utm_content=adnews_31017 Странноприимный дом как способ выжить. Всем нам В Москве 24 сентября 2011 года снесли приют Общества сестер матери Терезы, приют для оставленных детей с пороками развития и бомжей, – дом расположен по адресу: ул. 3-я Парковая, д. 44, стр. 1. Общая площадь дома 129 м2, имеется пристройка – еще около 200 м2. То есть произошло следующее: на фоне необъятных хором, возведенных чиновным ворьем, именно детский приют с неправильно оформленным чем-то – именно приют вызвал желание разобраться. И снесли именно приют, а не тысячи краденных метров вилл с золотыми унитазами. В это же самое время на сайте с говорящим названием «Сноб» невежественный журналист опубликовал эссе против ненавистного ему Маркса, фамильярно именуя автора «Капитала» Карлушей, а десятки невежественных болванов невежде аплодировали: ах, хорошо сказал! На снос приюта реакций маловато – зачем личности сострадание нищим? – зато осуждение коллективных заблуждений у нас в чести. Принято как аксиома, что коллективные утопии – это зло, а развитие общества осуществляется через соревновательное самоутверждение личности. Так совпало, что в это же самое время я сел писать текст с предложением возвести в Москве странноприимный дом. Пока писал, выяснилось, что странноприимные дома в Москве не жалуют. Тем не менее я публикую данный текст с твердым убеждением, что только и именно осуществление этого плана может дать импульс жизни умирающему русскому обществу. Почему общество умирает? Умирает общество потому, что коллективная память стерлась за ненадобностью: на стройках капитализма мы забыли о том, что все мы смертны и надо успеть помочь ближнему, который, в свою очередь, поможет твоему потомству. Мы живем так, словно нашим внукам не понадобится кусок хлеба и глоток воды. Мы не успеваем дать, но каждый день успеваем отобрать. Возведенный в статус идеала принцип соревнования и победы сильнейшего напрочь вытеснил из общественного сознания то, что победа над себе подобными не является общественным идеалом. Нет, совсем наоборот! Эта мораль – «Умри ты сегодня, а я завтра», «Пусть всё достанется победителю» – есть мораль блатарей, многократно описанная в мемуарах выживших заключенных концлагерей. Даже в условиях общей беды мораль блатаря «Умри ты сегодня, а я завтра» оказывалась сильнее элементарного сострадания, простейшего инстинкта общественного самосохранения: если мы не поможем слабому, то и нам, и нашим детям никто не поможет. Сегодня блатная мораль украшена якобы непререкаемой логикой рынка – как же: светлейшие умы человечества доказали, что равенство до добра не доведет, даешь неравенство! – и никому в голову не приходит, что логика эта не абсолютна. Рынок совсем не является идеалом общественного развития, напротив: рынок – это место, где побеждает хитрый, злой, лживый. Рынок – это место, где покупателя обвесят и обманут. Но прежде всего общество, назвавшее рынок идеалом, обмануло само себя. Общество до той поры является обществом – пока оно организовано так, чтобы помогать и давать, а не унижать и отбирать. Требуется помогать одиноким и старым, больным и лишенным крова, сиротам и калекам, детям и младенцам. Не давать из милости, дабы замолить грехи, – пресловутую «церковную десятину», налог на совесть, – но давать в первую очередь, и только во вторую – брать. Пока те, кто не может выжить без помощи, искомую помощь обретают – скопление людей в городах и селах можно именовать обществом и государством. Государство существует, чтобы защищать людей, а вовсе не затем, чтобы их использовать. Если помощи нуждающимся нет, скопление особей можно именовать стадом или стаей, но на общество и государство это не похоже. Рынок как принцип общежития отменяет коллективную ответственность и чувство товарищества. Каждый день мы предаем своих близких десятки раз — не поделившись, не истратив усилий на общее дело, не помня о голодающих, помогая унизить память о тех, кто помнил об общественном долге. Появляется «мораль профессионала», подменяющая мораль члена коллектива: пусть каждый хорошо делает свое дело и получает честное вознаграждение – один командует, другой пишет статьи, третий занимается проституцией, четвертый галерейным бизнесом. По-видимому, это разумно, если не учитывать того, что существует главная, первая профессия, – и эта первая профессия отнюдь не проституция, как думают некоторые. Первая профессия – это быть человеком. Общество выживает только в том случае, если живет общим делом. Первой профессией является забота о себе подобных. Если мы прямо сейчас не преодолеем моральную энтропию – не будем помогать ближним и дальним, не будем строить коллективную жизнь в буквальном смысле, а не риторически, – то общество, которое уже развалилось, потеряет и способность к возрождению. Строить в буквальном смысле – означает строительство приютов для бездомных. Строить таковые необходимо всем миром Ниже я описал приют и его возможное функционирование. Я приветствую конструктивную критику и комментарии. Я приветствую советы – финансовые, архитектурные, производственные, организационные, правовые. Я прошу о соучастии как можно большее количество людей. Это наше общее дело. У российского философа Федорова есть книга «Философия общего дела». Вот именно о философии общего дела и речь. Речь идет о воспитании общественного сознания, о создании работающего проекта общества. В условиях, когда гражданское сознание подменено демагогией, – я обращаюсь ко всем с просьбой принять участие в деле строительства общего дома для сирых и покинутых. Почему странноприимный дом? В России сегодня огромное количество сирот и беспризорных, бездомных, бродяг и бесправных людей, отчаявшихся найти кров и работу. Также очень большое количество беженцев – людей, убежавших от произвола национальных диктаторов, от войн, от чиновников, укравших жилье. После распада Союза Советских Социалистических Республик в щели между новыми капиталистическими странами провалилось много людей. Счет на миллионы. Эти люди – беженцы, странники, бомжи, сироты. Нет в нашем так называемом обществе института, занимающегося их проблемой. Как нет такого института в мире – в масштабе всей планеты, переживающей сходный процесс. Но давайте попробуем локально, в одном месте. В дальнейшем, думаю, этот принцип возможно распространить повсеместно. Как выглядит дом? Это простой дом с коридорной системой, комнаты с туалетами, площадь каждой комнаты не превышает 12-16 метров, и одна комната рассчитана на двоих или четверых. Для больных или для семей с малолетними предусмотрены иные условия. Для здоровых мужчин и женщин – именно так: тесно, но вполне приемлемо. Никаких эффектов современной архитектуры. Принципиальным является то, что данное строение не служит объектом для самовыражения, – архитектором является житель данного дома и потребность выжить. Ни Заха Хадид, ни Норман Фостер не только не требуются, но не допускаются. Дом возникает как воплощение его необходимых функций – и только. В этом его эстетическая, она же этическая, задача. Комната мала – но это, если угодно, монастырская келья. Предполагается, что в самой комнате люди проводят минимальное время. День занят работой на пользу дома. Дом – это постоянно функционирующая мастерская. Главное в этом доме то, что дом рассчитан на развитие, он сделан так, чтобы разрастаться и принимать в себя все новых жильцов. За этим и строится – как убежище для беззащитных. В этот дом может прийти любой – усталый, больной, бездомный, одинокий. И каждый получит кров. Однако остаться в доме навсегда может только тот, кто работает на развитие этого дома. Таким образом, дом возводится силами тех, кто в нем живет, – это альтернативная государству модель. Я предлагаю бесконечное строительство дома – вширь и ввысь силами самих обитателей. Конструкция дома должна быть столь ясна и проста, а коммуникации столь элементарны, что экстенсивное развитие должно даваться легко. Пристроить одну комнату, и еще одну, и еще – это должно быть самым заурядным и будничным делом, не требующим ничего, кроме доброй воли и сил. Фактически речь идет о коммуне, о монастыре, о кибуце, об общине, выживающей собственными силами. Прецеденты таких коммун имеются – нищие своими силами, по собственной (не подержанной властями) инициативе создают себе убежища и жилища на свалках и пустырях, в брошенных домах, в разоренных заводах. Я предлагаю опереться на этот, уже существующий опыт коллективного строительства. Поддержать ближнего не обещаниями, не партийной корочкой, не благодушным враньем о том, что он скоро станет европейцем, – но лишь тем, что дать ему возможность выжить. Только лишь. Это немного, правда? Я предлагаю дать возможность развиться самоорганизации обездоленных – не агрессивной, не классово ориентированной, но такой, которая открыла бы возможность строительства модели общества. Нужен дом-убежище, с запрограммированной моделью самовозведения. Если человек хочет остаться в доме, он должен стать плотником и каменщиком, штукатуром и маляром, электриком и сварщиком. Дом должен разрастаться как улей, как муравейник, как Вавилонская башня. Соответственно, архитектурно- эксплуатационный проект должен быть примитивно прост – всякое добавление должно вписываться в общий план и быть простым, по принципу сот. Остаться жить в доме может только тот, кто непосредственно работает на развитие дома. Администрация, следящая за порядком, присутствует и следит за тем, чтобы никто не использовал пребывание в доме в целях спекулятивных – например, скрыться от правосудия, обирать ближних. Администрация принципиально не должна получать за работу никаких денег. Чтобы не быть голословным, предлагаю себя на должность одного из директоров. Директоров должно быть несколько, коллегиальный совет, исключающий пристрастия и протекции. Только принцип общего труда, и никакого иного, для поддержания функционирования дома. Всевозможные злоупотребления должны пресекаться полицейскими мерами. Должно существовать несколько общественных заведений – большие библиотеки, спортзалы, детские сады, ясли, школы. Существуют учителя, рекрутируемые из самих жильцов, – учителя, воспитатели, тренеры, библиотекари не получают никакой зарплаты, помимо права питаться и проживать в доме. Питание – как общее (существует общая столовая или столовые), так и индивидуальное – в комнатах созданы простые условия для самой базовой кухни: чайник, плитка. Обед и ужин – в общих столовых. Продукты самые простые: крупы, овощи, раз в неделю мясо, раз в неделю рыба. Никакого алкоголя и никакого табака. За употребление наркотиков – немедленное выселение. На территории дома не имеют хождения никакие деньги. Всё дается даром – и за всё берется плата в виде трудовой повинности. Это условия монастыря или коммуны, но предполагается, что в такой дом идет тот, кто предпочитает данную жизнь бродяжничеству. Во всяком обществе возникает прибавочный интеллектуальный продукт: находятся люди, умеющие рисовать, музицировать, сочинять. Все их таланты должны быть направлены только на общее дело. Можно покинуть этот дом и выйти в мир рынка. Но пока ты принимаешь помощь других, пока ты член этого коллектива, ты обязан отдавать им все свое время – рисовать для них, сочинять стихи для них. Этот дом — не рынок, это общее жилье, это убежище и государство. Любые формы самовыражения и творчества должны стать естественным дополнением среды дома. Для всякого художника должно быть лестным работать не для украшения и без того богатого интерьера – но для создания среды обездоленных, создавать эстетику с нуля. Саморегуляция Требуется возвести большой дом и получить землеотвод, достаточный на обильное разрастание дома и превращение дома в автономное хозяйство. Для этого требуется разрешение (какой администрации?) на обладание или долгосрочное пользование землей, позволяющее обширные строительные работы и развертывание приусадебных хозяйств. Во время последней войны и долгие послевоенные годы жители Берлина устраивали огородные хозяйства внутри города – у тысяч семей до сих пор есть свои маленькие огороды внутри города: и горожане, не являясь фермерами, получают элементарные продукты, выращенные своими руками. Этот опыт следует расширить. Существует опыт анархо-синдикалистских хозяйств в Испании, перед гражданской войной, – и опыт этот был успешен. Есть опыт израильских кибуцев. Но что главное: в России имеется свой собственный, органичный для данной культуры опыт. Данный принцип общежития в России необходим – он заменит пустующее место колхозов и совхозов, разрушенную стараниями Столыпина и Сталина общину, так и не осуществленные Советы. Это принцип коллективного хозяйства, не насаженный сверху – но возникающий естественным образом, как альтернатива капитализму, как инстинкт самосохранения, и необходимо этот процесс естественного образования коллективных хозяйств поддержать. Разумеется, на первом этапе требуется внешняя помощь продовольствием: надо закупать продукты, самые простые. В дальнейшем благотворительность заканчивается: дом должен перейти на самообеспечение. Требуется возвести такой дом, который может жить сам по себе. Все жители дома должны работать над тем, чтобы это сообщество продолжало расти и быть жизнеспособным. Можно сказать, что это утопия. Но это не в большей степени утопия, чем гражданское общество в стране, где все воруют. Мне представляется очевидным, что создание такого дома станет прецедентом, необходимым обществу в целом. Чего опасаться? Опыта латиноамериканских фавел – с криминальными паханами, использующими нищих. Опыт отечественных лагерей – с бездельниками-блатарями, живущими за счет работяг. Опыт чиновного ворья, получающего деньги на строительство и кладущего их в карман. Опыт сквоттеров – захватывающих пустующую территорию для создания лежбищ наркоманов. Вывод простой. Только реальный 8-часовой труд есть условие нахождения в доме. Это монастырский устав, или, если угодно, — казарменный, или тюремный. Работа каменщиком 8 часов и получасовой перерыв на обед. Никакого вознаграждения. Принципиальное отсутствие денег на всей территории. Принципиальное участие в общих образовательных программах – 8-часовой рабочий день + 4-часовое обучение. Думаю, что если тысяча человек захотят принять участие в таком деле, то собрать миллион долларов на возведение фундамента и коммуникаций можно быстро. А если усилиями 5 тысяч человек мы найдем возможность возвести такой простой дом и следить там за порядком – то это станет уроком всему государству. В условиях мертвой общественной морали это будет точкой роста нового гражданского сознания. Десяток таких коммун создаст альтернативную систему общественного договора, вынудит учитывать фактор инициативы. Полагаю принципиальным разрешение всем бездомным принять участие в строительстве данного дома – с нулевого цикла. Условием участия в строительстве является добровольный труд – здесь не предусмотрено иного вознаграждения, нежели членство в коллективе: тот, кто возводит дом, получает право в нем жить, причем только до тех пор, пока продолжает его строить. Это общественный вечный двигатель. Да, возможны ошибки. Безусловно, это утопия. Возникновение ее оправдано отчаянным общественным положением. Без ошибок не бывает. А пробовать и строить необходимо. Максим Кантор, «Новая газета», № 110 от 3 октября 2011 года Мнения |
Похожие:
 | Кракове (Польша) Обществу «Мемориал» была вручена премия имени Серхио Виейры де Мело | | Сегодня (21 февраля – ред.) у замечательной писательницы Людмилы Улицкой – юбилей |
| Анатолий Марченко был последним советским политзаключенным, погибшим в заключении | | Дня памяти жертв политических репрессий, сменяя друг друга с 10 утра до 10 вечера, у Соловецкого камня в Москве были прочитаны имена... |
| Галины Старовойтовой – депутата Госдумы рф, советника Президента России, председателя партии «Демократическая Россия», этнопсихолога... | | На состоявшейся 16-19 ноября 2006 года в Софии Генеральной ассамблее Международной Хельсинкской Федерации (мхф) руководитель программ... |
| Станислав Маркелов и Анастасия Бабурова были убиты 19 января 2009 г в Москве у дома №1 по ул. Пречистенка, когда возвращались с пресс-конференции,... | | Когда вы только родились, фонд деловито и охотно взял вас под крыло. И вот мы празднуем ваши 20 лет, которые, по меркам нашего времени,... |
| Федеративной Республики Германия состоялось награждение Людмилы Михайловны Алексеевой Командорским крестом ордена «За заслуги перед... | | Норвежский Хельсинкский комитет наградил Премией имени Андрея Сахарова за 2007 год известную российскую правозащитницу, руководителя... |