Исковое заявление
Скачать 1.56 Mb.
|
Надзорная жалоба26 января 2005 г. Кировский районный суд рассмотрел мой иск к Саратовскому государственному медицинскому университету Министерства здравоохранения РФ и Управлению Федерального казначейства Министерства Финансов РФ по Саратовской области “о возмещении вреда здоровью в виде утраченного заработка на сумму 56 258 рублей за прошедшие три года, в виде ежемесячных платежей по 1 521 рублю 82 копейкам с последующей индексацией и о компенсации морального вреда в сумме 90 000 рублей за прошлое время и виде постоянных платежей на будущее по 1000 рублей в месяц” т.к. мои физические и нравственные страдания продолжаются на неопределенное время, и в удовлетворении этого иска полностью отказал. 25 марта 2005 г. Судебная коллегия по гражданским делам Саратовского областного суда после двух отложений судебного разбирательства по инициативе самой коллегии рассмотрела мою жалобу на решение суда первой инстанции и оставила её без удовлетворения, а решение без изменения. 27 мая 2005 г. судья Саратовского областного суда Пантелеев В.М. вынес определение об отказе мне в истребовании дела для изучения, о чем и сообщил мне копией своего определения. К сожалению, по прочтении этого небрежно составленного и бездушного документа, у меня сдали нервы (я его бросила в печку, но мне его потом восстановили), и наступившая после этого депрессия не позволила продолжить обжалование незаконных судебных актов. В настоящее время, собравшись с духом, я хочу в последний раз обратиться к российскому правосудию и окончательно выяснить этот больной вопрос: можно ли мне надеяться на справедливое возмещение вреда моему физическому и душевному здоровью, причиненного нерадивыми чиновниками государственного учреждения? Эта жалоба – моя последняя надежда! Останавливаться подробно на определении судьи В.М.Пантелеева от 27 мая 2005г. нет смысла, тем более, что оно, собственно, и не обжалуется. В нем приводится и опровергается только один, самый малозначительный из доводов надзорной жалобы: об ошибочном указании кассационного суда на то, что несчастный случай произошел около дома №8“а”, а не у моего дома под №8. На остальные доводы, судья отвечать не стал, т.к. “Иные доводы надзорной жалобы, заявлены в качестве основания иска и указанные в кассационной жалобе, были предметом подробного исследования судебными инстанциями, новые доводы, вызывающие сомнение в законности судебных постановлений, в жалобе не приведены”. Возможно, судья поступил вполне по закону, т.к. мотивы (ч.1 ст.383 ГПК РФ) он указал, а про доводы в ст.383 ГПК ничего не сказано, но у меня осталось ощущение, что судья отказал “безмотивно”. “Новые доводы”, естественно, у меня были, т.к. я обжаловала кассационное определение и разбирала его ошибки, которые, в частности, состояли в нерассмотрении “старых” доводов кассационной жалобы и нарушении процессуальных норм о содержании кассационного определения, так что здесь судья, мягко говоря, неточен. Естественно эти доводы не могли быть предметом рассмотрения судебной коллегии, но это не мешает В.М.Пантелееву писать в определении: “Поскольку необоснованность доводов, указанных в надзорной жалобе, отражена в судебных постановлениях, с изложением соответствующих мотивов, то отсутствует необходимость в приведении в настоящем определении таких мотивов, подтверждающих законность решения суда”. Как будто речь в жалобе могла идти только о незаконности судебного решения! Не знаю, что думал в момент составления этого определения его автор, но у меня осталось ощущение какого-то тонкого издевательства! В том-то и беда, что суд проигнорировал часть исследованных им доказательств, а рассмотренные оценивал изолированно, забыв оценить их взаимосвязь в совокупности, что позволило ему сделать выводы, не соответствующие обстоятельствам дела, и вынести неправильное по существу решение, а кассационная инстанция не рассмотрела мои доводы об указанных ошибках суда, а постаралась подкрепить незаконное решение своими рассуждениями и оценками, не имеющими ничего общего ни с обстоятельствами дела, ни с законом. И все это стало возможным благодаря систематическому нарушению процессуальных норм обеими инстанциями. Поэтому мои доводы в ближайшей надзорной инстанции было решено вообще не рассматривать! Сейчас я уже могу сравнительно спокойно об этом говорить, а тогда в мае 2005г. это надзорное определение было подобно новой глыбе льда на мою голову! А теперь я подробно изложу основания к отмене судебных постановлений: Неправильное по существу решение Кировского районного суда г.Саратова, принятое 26 января 2006г., подлежит отмене, как постановленное с нижеследующими нарушениями процессуального закона. Возможно, это нелогично, но я начну с наименее значительных нарушений, с тем, чтобы не оставить без внимания ни одного нарушения закона. 1. В соответствие с требованиями ч.4 ст.198 ГПК РФ, в мотивировочной части решения суд должен указать обстоятельства дела, установленные судом, доказательства, на которых основаны выводы суда об этих обстоятельствах, доводы, по которым суд отвергает те или иные доказательства. Вопреки этим требованиям закона, суд не указывает, установил ли он у Яровской наличие телесных повреждений в виде компрессионного перелома 7-го грудного позвонка, тотального паралича правой руки, полученных вечером 21 декабря 1998г. и приведших к потери трудоспособности в виде инвалидности 2-й группы, и соответственно, причинение вреда здоровью в виде потерянного заработка и причинение морального вреда в виде физических и нравственных страданий? Установил ли суд причинение вреда без какого-либо конкретного виновного или невиновного причинителя? - судебное решение не содержит никакого вывода об этом, а должно содержать, и не только потому, что этого прямо требует закон, но и потому, что, только начав с этого первого звена в цепи обстоятельств (и соответствующих им доказательств), можно было подходить к тому выводу, который сделал суд. Таковы правила логики, а именно, правила косвенного доказывания, которое не запрещено законом, но хорошо известно и правовой науке и судебной практике. Судебная коллегия могла исправить, по крайней мере, эту ошибку и установить факт получения мной телесных повреждений, но не сделала этого, а только упомянула заключение судебно-медицинской экспертизы среди исследованных ею доказательств. 2. Далее, суд первой инстанции не сделал никакого вывода и о том, в каком месте г. Саратова получены истцом телесные повреждения? Я, истец, утверждала всегда, с того момента, как пришла в сознание после удара, что это произошло в проходе между жилым домом по ул. Белоглинской, 8, и корпусом СГМУ на ул. Горького, 1. Это подтверждается также свидетелями Челпановой М.Н., Дёминой Е.А. и Рыбаковой Т.Б. (Полковниковой), которые видели меня лежащую в проходе между этими домами непосредственно после удара, засыпанную снегом и льдом. Из них Челпанова и Полковникова (в замужестве Рыбакова) были понятыми, подписавшими протокол осмотра места происшествия и подтвердившими правильность копии протокола и подлинность этих своих подписей в судебном заседании (л.д.120 и 122 т.1). Показания Деминой особенно интересны в качестве доказательства тем, что она застала меня буквально через секунду после падения льда и снега с крыши, слышала шум падения льда и снега и мой крик “Помогите!” (л.д. 121, т.1). Мои объяснения подтверждаются также свидетелями Громковой, Горбуновой, Королевой (123 об.124 и 124 об. т.1), видевшими меня в разное время после происшествия, но знающими об обстоятельствах получения повреждений с моих слов и подтвердивших суду, что я всегда рассказывала об этих обстоятельствах так, как пояснила суду, что тоже имеет доказательственное значение. Согласно п.1 ст.69 ГПК ПФ не являются доказательствами сведения, сообщенные свидетелем, если он не может указать источник своей осведомленности, а эти “неочевидцы” ссылаются на первоисточники и их показания являются доказательствами. Показания свидетеля Беляниновой Ю.В. (л.д. 149 т.1) также подтверждают место и время получения телесных повреждений, т.к. вечером 21 декабря 1998г. со слов очевидцев ею было установлено место происшествия и описана в протоколе обстановка этого места. Что же делает суд с показаниями этих свидетелей? Он указывает доказательства -фамилии свидетелей, как это предписывается в п.4-м ст.198 ГПК РФ, и довод, по которому отвергает эти доказательства – “они не были очевидцами падения на Яровскую Г.И. ледяной глыбы с дома №1 по ул. Горького в г.Саратове”, а большего от суда закон (п.4 ст.198 ГПК), вроде бы и не требует. Поэтому мотивировочная часть решения укладывается в пол-страницы, а остальные три излагают моё исковое заявление, позицию ответчиков и тексты законов. Суд намеренно не излагает всего, что рассказали свидетели: таким способом он дает оценку только части содержания показаний свидетелей – того, что они не видели, и намеренно скрывает и не дает оценки тому, что они видели, а видели Челпанова М.Н., Дёмина Е.А. и Рыбакова Т.Б. меня, лежащей в проходе между домами непосредственно после удара, засыпанную снегом и льдом. Видели они также свисающие сосульки с крыши Мед.университета, как лица проживающие здесь же, они видели неоднократно, что с крыши Мед.университета снег и лед падает, а с жилого дома не падает. Суд кассационной инстанции довольно неудачно попытался восполнить этот пробел судебного решения и вроде бы установил место происшествия, но почему-то решил, не уточняя ничего у свидетелей, что точное место несчастного случая именно в 80-сантиметровом проходе между домами, а не в иной части этого прохода. Впрочем, это уже правового значения не имеет. 3. Суд “забыл”, что согласно ч.1 ст.55 ГПК РФ мои объяснения тоже являются доказательством, и не мотивировал, не объяснил, считает ли он меня лжецом или просто заблуждающимся человеком. Между тем, именно по такому делу как мое, важны объяснения пострадавшего, участника происшествия, ясно осознававшего, что на него могли упасть только, огромные сосульки свисающие с карниза крыши Мед.университета, вследствие отсутствия таких сосулек слева на краю крыши дома №8. Поэтому я и рассказывала с самого начала всем, кто мне оказывал помощь, и давала объяснения работникам милиции (ксерокопия объяснения удостоверенного соседями по палате есть в материалах дела), что на меня упали снег и сосульки или гыба льда именно с крыши Мед.университета. Что же касается моей добросовестности как очевидца, то я могу с уверенностью сказать, что если бы причинителем моих страданий был кто-то другой, нежели администрация медицинского университета, например МУ ДЕЗ, то чувство обиды и жажда справедливости просто не позволили бы мне предъявлять претензии непричастным лицам. 4. Суд не дал оценки такому документу, как справка из Октябрьского РОВД, подтверждающая тот факт, что отказной материал по факту причинения мне телесных повреждений в производстве был, имел название, говорящее о факте причинения мне телесных повреждений и по прошествии 3-х лет был уничтожен. Этот документ должен быть оценен судом в совокупности с копиями, уцелевшими от этого материала и показаниями дознавателя Ю.В. Беляниновой. Судебная коллегия впоследствии, вместо того, чтобы оценить мои доводы о значении того факта, что отказной материал в милиции был, а по истечении нормативного срока хранения уничтожен, а также о допустимости представленных ксерокопий, ограничилась только повторением доводов суда первой инстанции: материал уничтожен, ксерокопии недопустимы! 5. Полагаю, что представленные мной копии документов из отказного материала суд незаконно оценил как недопустимые: “Суду была представлена только часть ксерокопии протокола места происшествия от 21 декабря 1998 года о наличии льдин на крыше дома (какого именно дома?), в проходе между домами. В нем имеются неоговоренные исправления и дописки, отсутствует окончание документа (л.д.20, 21). Между тем ч.2 ст.71 ГПК РФ устанавливается, что письменные доказательства представляются в подлиннике или в форме надлежащим образом заверенной копии. Данное требование закона истицей не выполнено”. Неполное цитирование закона, конечно же, допустимо, однако оно, безусловно, должно быть добросовестным: если же мы прочитаем следующий абзац той же части 2-й ст.71 ГПК, то узнаем, что “Подлинные документы представляются тогда, когда обстоятельства дела согласно законам или иным нормативным правовым актам подлежат подтверждению только такими документами, когда дело невозможно разрешить без подлинных документов или когда представлены копии документа, различные по своему содержанию” После применения такой нормы, явно ограничивающей действия первого абзаца процитированной судом статьи закона, хотелось бы увидеть ссылку на “закон или нормативный акт”, не позволяющий разрешить мое дело без подлинных документов. К таким документам, видимо, относятся в соответствующих случаях документы органов ЗАГС или договоры, обязательства из которых стали предметом спора, приговор суда, когда рассматривается дело о незаконном осуждении, подлинные документы следствия, без которых суд не может вынести приговора по уголовному делу, поскольку они именно для уголовного суда и предназначаются. Более того, статья 71 ГПК РФ допускает в качестве письменных доказательств документы и материалы, выполненные в форме цифровой, графической, факсимильной форме и законодатель относит эти способы их исполнения, копирования к числу таких, которые позволяют установить их достоверность. Ксерокопии моих доследственных документов как раз относятся к графически исполненным документам, т.к. исполнены методом электрофотографии и позволяют узнать почерк, подпись и напомнить свидетелю точное содержание протокола. Проставление на них печати законом не предусматривается, а достоверность фрагмента протокола осмотра удостоверена его автором – дознавателем Ю.В. Беляниновой и понятыми, подписавшими когда-то подлинник протокола и узнавшими свои подписи на его копии. Таким образом, суд неверно истолковал и ошибочно применил процессуальный закон - ч.2 ст.71 ГПК РФ, когда надо было ограничиться ч.1 той же ст.71-й. Не имеет решающего значения то, что представлен не весь документ, а его фрагмент, суды, случается, принимают и обгоревшие, разрозненные фрагменты, если основное содержание документа сохранилось. Такого ограничения, как обязательная целостность документа, закон не содержит, лишь бы из сохранившейся части можно было однозначно установить его содержание в объеме, имеющем значение для дела. Что же касается не оговоренных исправлений в протоколе осмотра, то в ГПК РФ такого требования к письменным доказательствам в общем виде не содержится, оно прямо относиться только к судебному решению и судебному протоколу – ст.ст.197 и 230 ГПК РФ. Конечно, суд был вправе выяснить достоверность этих исправлений, и он их получил непосредственно от дознавателя Ю.В.Беляниновой – автора протокола. Куда уж достоверней?! Так, взятый отдельно фрагмент копии протокола с неоговоренными исправлениями возможно был бы недостоверен, но в совокупности с показаниями автора протокола, показаниями понятых, допрошенных судом, он образует достоверный комплекс доказательств. 6. Не став устанавливать место и время, факт телесных повреждений, нравственные и физические страдания, факт бездействия администрации мед.университета в виде отсутствия мероприятий по уборке снега и льда с крыши, суд сосредоточился на одном: на невозможности установить факт падения на меня льда и снега именно с крыши СГМУ, и здесь суд делает логическую ошибку: если кроме истца этого никто не видел, следовательно этого установить невозможно, однако это неверно: если над проходом возвышаются две крыши, причем совершенно разной конструкции, то возможно установить: с какой крыши могут падать снег и сосульки, а с какой в принципе не могут! Следовательно, если они упали, то упали с той крыши, с которой они падать могут и систематически падают. Причем это можно сделать как путем изучения, осмотра самих крыш, так и с помощью свидетелей, которые видели состояние крыш именно в ту зиму 1998-99г.г. Опять сошлюсь на показания тех же свидетелей в другой части их показаний, которую также проигнорировал суд: Челпанова, Демина, Рыбакова, Громкова показали суду и это записано в протоколе от 29.11.2004г., что они видели и в тот вечер в декабре 1998г. и в другие дни глыбы льда, свисающие и падающие с крыши СГМУ, дело еще и в том, что претензии к администрации по очистке крыши и сбиванию сосулек продолжались в течение многих лет, не прекратились они и по сию пору. С моих слов семь лет назад свидетель Горбунова, слышала о падении на меня льда с крыши СГМУ, что доказывает тот факт, что я с самого начала утверждала это, а не придумала к моменту заявления иска. Дознаватель Ю.В.Белянинова в заседании 26.02.05г. показала суду, что пришла к выводу о том, что льдина упала на меня с дома №1 по ул. Горького, о чем написала в протоколе осмотра места происшествия, “поскольку на крыше д.№8 нет карниза, а с д.№1 свешивались с карниза льдины и снег. Часть упало, а часть осталась” (л.д.149) |
Похожие:
 | ... | | Исковое заявление подписывается истцом или его представителем (ч. 1 ст. 125 Апк рф) |
| | Исковое заявление подается в арбитражный суд в письменной форме. Исковое заявление также может быть подано в арбитражный суд посредством... | |
 | | Ский суд в письменной форме в двух экземплярах. Исковое заявление подписывается истцом или его представителем. Исковое заявление... | |
| Исковое заявление о возмещении стоимости недостающего груза к управлению ж/д и поставщику (грузоотправителю) (образец) | | Исковое заявление подается в суд в письменной форме. В исковом заявлении должны быть указаны |
| Отзыв на исковое заявление о взыскании задолженности по арендным платежам, пени за неисполнение денежных обязательств | |