Луи Повель, Жак Бержье. Утро магов
Скачать 4.97 Mb.
|
Часть третья. Алхимия как пример.Глава 1. Алхимик в кафе "Прокоп".В марте 1953 г. я впервые встретил настоящего алхимика. Это было в кафе "Прокоп", которое в то время переживался очередной недолгий расцвет своей популярности. Поскольку я в то время писал книгу о Гурджиеве, один известный поэт устроил мне это знакомство, и впоследствии я не раз встречался с этим человеком, не проникая, однако, в его тайны. У меня было примитивное представление об алхимии и алхимиках, почерпнутое из популярных изданий, и я был далек от мысли, что алхимики все еще существуют. Человек, сидевший напротив меня за столом Вольтера, был молод, элегантен. Он прошел солидный курс классического образования, за которым последовало изучение химии. В то время он зарабатывал на жизнь, подвизаясь в области коммерции, и часто посещал артистов, равно как и некоторых светских людей. Я не веду дневник, но в некоторых важных случаях порой записываю свои наблюдения или ощущения. В эту ночь, возвратившись домой, я записал следующее: "Сколько ему может быть лет? По его словам — тридцать пять. Вряд ли. Светлые волосы, вьющиеся, остриженные как парик. Многочисленные морщины на розовом полном лице. Жестикуляция крайне скупа: медленная, размеренная, точная; улыбка спокойная и насмешливая. Смеющиеся глаза, но с каким-то отрешенным выражением. Все говорит о том, что он гораздо старше. В его словах ни одного слабого места, уклончивость, неотразимая находчивость. За этим приветливым лицом без возраста — сфинкс. Непонятно кто. И это не только мое личное впечатление. А.Б., который видит его почти каждый день много недель, говорит мне, что никогда, ни на секунду, не заметил в нем хоть какой-либо пристрастности. В Гурджиеве его не устраивает следующее: "1. Тот, кто чувствует в себе дар учительства, не живет одной лишь своей доктриной и не доходит до последних пределов сверхусилия. 2. В школе Гурджиева ученик, убедившись в собственном ничтожестве, лишается возможности обрести ту энергию, без которой он не в состоянии стать истинным существом. Эту энергию, эту волю к победе и воле, как говорит Гурджиев, ученик должен найти в себе, только в себе самом. Но эта идея достаточно сомнительна и, как правило, не способна привести ни к чему, кроме отчаяния. Такая энергия существует вне человека, и ее нужно воспринять. Католик, глотающий облатку, — это пример ритуального восприятия такой энергии. Но если нет веры? Если нет веры, нужен огонь — вот и вся алхимия. Настоящий огонь. Материальный огонь. Все начинается, все происходит путем контакта с материей. 3. Гурджиев жил не один — он был всегда окружен другими, всегда в обществе последователей. "Есть путь в одиночестве, есть реки в пустыне". Но нет ни пути, ни рек в том, кто растворился в других". Я задаю вопросы об алхимии, которые должны показаться ему беспримерной глупостью. Но он спокойно отвечает: — Ничего, кроме материи, ничего, кроме контакта с материей, работы с материей, работы руками. На этом он очень настаивает: — Вы любите работу в саду? Вот хорошее начало — алхимию можно сравнить с работой в саду. — А рыбу вы любите ловить? Алхимия имеет что-то общее с рыбной ловлей. Женская работа и детская игра. Алхимии обучить невозможно. Все великие литературные произведения, пережившие века, носят в себе часть этого учения. Они созданы взрослыми людьми — по-настоящему взрослыми, которые обращались к детям, уважая, однако, законы сознания взрослых. Нет великих произведений без "принципов". Но знание этих принципов и сам путь, ведущий к этому знанию, должны оставаться скрытыми. Тем не менее для исследователей первой ступени существует задача взаимопомощи. Ближе к полуночи я спросил его о Фулканелли (автор "Тайны соборов и обителей философии"), и он дал мне понять, что Фулканелли не умер: — Можно жить, — сказал он мне, — бесконечно дольше, чем это доступно воображению человека не прозревшего. И можно полностью изменить свой вид, я это знаю. Мои глаза знают. Я знаю также, что философский камень реальность. Но речь идет об ином состоянии материи, чем то, которое нам известно. Оно позволяет, как и все другие состояния, произвести измерения. Средства обработки и измерения просты и не требуют сложной аппаратуры: женская работа и детская игра... Он добавил: — Терпение, надежда, труд. И каков бы ни был труд, его никогда не бывает достаточно. Надежда: в алхимии надежда основана на уверенности в том, что существует цель. Я никогда бы не осмелился на то, на что осмелился, — сказал он, — если бы мне не доказали ясно, что эта цель существует и что ее можно достигнуть в этой жизни". * * * Такой была моя первая встреча с алхимией. Если бы я приобщился к ней с помощью волшебных книг, то думаю, что недалеко бы ушел: недостаток времени, недостаток вкуса и литературной эрудиции. И недостаток призвания тоже — того призвания, которое увлекает алхимика, когда он еще не осознает себя алхимиком, в тот миг, когда он впервые раскрывает старинный трактат. Мое же призвание — не в том, чтобы делать, а в том, чтобы понимать. Не осуществлять, но видеть. Я убежден, что, как говорит мой старый друг Андре Бийи, "понимать — так же прекрасно, как петь", даже если понимание только кратковременно. В Рэдингской тюрьме Оскар Уайльд обнаружил, что невнимательность — смертный грех, и что высшая степень согласованности внимания показывает совершенную согласованность между всеми событиями жизни, но в более широком плане — совершенную согласованность между всеми элементами и движениями всего живого, всеобщую гармонию. И он восклицает: "Все, что понято, хорошо". Из всех известных мне изречений это самое прекрасное. Как и большинство моих современников, я всегда спешу. Я установил с алхимией вполне современный контакт: беседа в бистро у Сен-Жермен де Пре. И вот именно тогда, когда я пытался как можно полнее осмыслить то, что мне сказал этот молодой человек, я встретил Жака Бержье, пришедшего не с пыльного чердака, заваленного книгами, а из тех мест, где сконцентрирована жизнь нашего века — из современных лабораторий и библиотек. Бержье тоже искал что-то на дорогах алхимии, но вовсе не ради заурядного паломничества в прошлое. Этот удивительный человек, с головой ушедший в тайны атомной энергии, пошел этим путем, чтобы сократить расстояние. И я, уцепившись за его полы, со сверхзвуковой скоростью летал среди почтенных текстов, написанных мудрецами, влюбленными в медлительность, опьяненными терпением. Бержье пользовался доверием нескольких людей, которые еще и сегодня занимаются алхимией. Он прислушивался также и к современным ученым. В его обществе я тотчас обрел уверенность, что существует тесная связь между традиционной алхимией и передовой наукой. Я увидел, что разум перебрасывает мост между двумя мирами. Я взошел на этот мост и увидел, что он держится. Я испытывал большое счастье, глубокое удовлетворение. Уже давно, укрывшись среди индуистских антипрогрессивных мыслей, взирая, как истый гурджиевец, на сегодняшний мир как на начало Апокалипсиса, ожидая в великом отчаянии только ужасного конца времен, и не очень уверенный, несмотря на свою гордость, в том, что мне удастся остаться в стороне, — я вдруг увидел, как древнее прошлое протягивает руку будущему. Метафизика, многотысячелетнего алхимика скрывала технику, наконец понятную или почти понятную в XX веке. Ужасающая техника сегодняшнего дня оказывалась почти подобной метафизике древних времен. Моя попытка укрыться была фальшивой поэзией! Бессмертная душа людей горела одним и тем же огнем по обе стороны моста. В конце концов я пришел к выводу, что люди в очень отдаленном прошлом открыли тайны энергии и материи — не только путем размышления, но и при помощи рук. Не только духовно, но и технически. Современный ум другими путями, отталкивающими своей рациональностью, безверием, совершенно иными средствами, которые мне долгое время казались некрасивыми, — готовился в свою очередь открыть те же тайны. Он спрашивал себя об этом, он восторгался и одновременно беспокоился. Он ставил своей целью самую суть, совсем как умы глубокой древности. Я увидел тогда, что противоречие между тысячелетней "мудростью" и современным безумием — это выдумка слабого, медлительного ума: продуктом компенсации для интеллигента, неприспособленного к тем темпам, которые задает его эпоха. Есть много путей, ведущих к познанию сути. У нашего времени свои пути. Древние цивилизации шли своими. Я говорю не только о теоретическом познании. В конце концов мне стало ясно, что хотя современная техника по видимости более могущественна, чем вчерашняя, зато само знание сути, которым несомненно владели алхимики (и их предшественники), обладает до нас с еще большей силой, большим весом, большей требовательностью. Мы достигаем того же, что и древние, но только на другом уровне. И нужно не осуждать дух современности, предпочитая ему первозданную мудрость древних, не отрицать эту мудрость, заявляя, что подлинное знание начинается только с нашей собственной цивилизации, а восхищаться, преклоняться перед могуществом мысли, которая в различных аспектах вновь проходит через ту же светлую точку, поднимаясь по спирали. Нужно не осуждать, не отвергать, а любить. Любовь — это все: и отдых, и движение одновременно. * * * Мы предложим вам результаты наших исследований в области алхимии. Само собой разумеется, речь идет только об эскизах. Но благодаря тому, что и как мы сделали, наша скромная работа весьма отличается от известных до сих пор трудов по алхимии. В нашей книге сравнительно мало информации относительно истории и философии этой традиционной науки, но она, может быть, прольет немного света на неизвестную до сих пор взаимосвязь между грезами старинных "философов химии" и реальностью современной физики. Наша скрытая мысль выражается, так сказать, в следующем: Алхимия была, судя по всему, одной из важнейших областей науки, техники и философии, принадлежавших исчезнувшей цивилизации. То, что мы открыли в алхимии, в свете современного знания не позволяет нам думать, что столь остроумная, сложная и точная техника могла быть результатом "Божественного откровения", упала с неба. Не потому, что мы вообще отбрасываем всякую мысль об "откровении". Но при изучении творений великих мистиков и святых мы ни разу не смогли заметить, чтобы Бог говорил с людьми языком техники: "Помести свой тигель под поляризованный свет, о сын мой! Омой окалину трижды дистиллированной водой!" Мы также далеки от мысли, что технология алхимии развивалась ощупью, мелким ремесленничеством и фантазиями невежд, приставленных к тиглям, пока не пришла ни много ни мало к расщеплению атома. Мы склонны думать, что в алхимии, скорее, заключены осколки исчезнувшей науки, которую трудно понять и использовать из-за отсутствия полного контекста. Исходя из этих осколков, мы поневоле двигались ощупью, но в определенном направлении. Помимо множества технических, моральных, религиозных интерпретаций, существует некая настоятельная необходимость, в силу которой обладатели этих осколков сохраняют их в тайне. Мы думаем, что для нашей цивилизации, достигшей знания, быть может, не уступающего знанию предыдущей цивилизации, в других условиях, с другим состоянием умов, самый большой интерес представляло бы, пожалуй, серьезное обращение к древности, чтобы ускорить свое собственное движение вперед. И наконец, мы думаем так: алхимик в ходе своего "делания", направленного на преобразование материи, переживает, в соответствии с легендой, род некоего превращения, происходящего в нем самом. То, что происходит в его сознании или в его душе — это смена состояний. На этом настаивают все традиционные тексты, где упоминается тот момент, когда завершается "Великое Делание" и алхимик становится "прозревшим". Нам кажется, что эти старинные тексты описывают таким образом ход всякого действительного познания законов материи и энергии, включая и технические познания. К обладанию такими знаниями устремляется и наша цивилизация. Нам отнюдь не кажется абсурдной мысль, что люди призваны в сравнительно недалеком будущем "изменить свое состояние", подобно легендарному алхимику испытать некое превращение. По крайней мере — если наша цивилизация не погибнет полностью за мгновение до того, как она достигнет цели, как погибали, быть может, другие цивилизации. И в эти последние мгновения, пока мы еще ясно мыслим, не будем отчаиваться, а подумаем о том, что если ход развития мысли повторится, то это всякий раз будет происходить на. более высоком витке великой спирали. Мы передадим другим тысячелетиям заботу о том, чтобы довести это развитие до конечной точки, до неподвижного центра, и если мы в самом деле погибнем, то по крайней мере с надеждой. |
Похожие:
 | Жак Бержье убежден, что развитие пси-явлений, в том числе пси-энергии, имеет большое будущее, и сравнивает это открытие с открытием... | | ... |
 | Коновалов А. В: Уважаемые коллеги! Доброе утро. Начинаем заседание итоговой коллегии Министерства юстиции Российской Федерации. Здесь,... | | Коновалов А. В: Уважаемые коллеги! Доброе утро. Начинаем заседание итоговой коллегии Министерства юстиции Российской Федерации. Здесь,... |
| При записи в Библиотеку сообщаются сведения, необходимые для оформления читательского формуляра. Несовершеннолетние граждане записываются... | | В результате икто провела собственную проверку, эксперты «Гражданского контроля» в Москве и Тамбове опубликовали свои экспертные... |
| Вместо граф утро/вечер в таблицу внести разбивку дня по часам, например: 8 ч / 12 ч / 16 ч / 20 ч / 23 ч. При наличии существующей... | | Накануне было пасмурно и зябко. Но вечером прорезался под тучами ясный закат и потеплело. Утро наступило сверкающее. Глянешь на улицу,... |
| Где, как не на мэф вы сможете воплотить эту мечту в реальность и поговорить в неформальной обстановке с молодым человеком, полным... | | А неизбывная трагедия того часа, когда могущество тьмы начинает клониться к упадку и пушистые гроздья вечерних созвездий внезапно... |