Восход солнца в мировой экономике
Скачать 4.73 Mb.
|
| Восход солнца в мировой экономике Введение Хор: Предводитель хора: Хор: Предводитель хора: Хор: Предводитель хора: От хозяйства на ископаемых ресурсах к солнечной мировой экономике Что явило тебя, доселе незримое, Слишком поздно, чтоб затушить, Огнеопасное... Огнеопасно многое, Но не всякий огонь есть судьба Неотвратимая. Именно нечто, называемое судьбой, Уничтожающее города, столь чудовищно, Что невозможно вообразить, откуда оно, Роковое. Способное извести Обывателей смертный род. Ничто не может называться судьбой Лишь потому, что случилось: Особенно глупость, которую никогда не погасишь. Вахта глупцов только началась. Макс Фриш. «Простаки и поджигатели». Современная экономика характеризуется все ускоряющимися темпами научно-технического прогресса. Стремительно развиваются информационные, биологические и генные технологии. Чуть раньше столь же динамично в нашу жизнь вторглись авиация и космонавтика, атомные технологии (как военные, так и гражданские). Еще раньше: паровой двигатель и железные дороги, электрификация, автомобили с их огромной инфраструктурой. С молниеносной быстротой эти технологии совершили и продолжают совершать переворот в реальной жизни отдельных людей и общества, в политических и экономических структурах. Они с легкостью преодолевают физические, географические, духовные, гуманитарные и этические границы. Последнее не может нас не тревожить с тех пор, появились ядерное оружие и генная инженерия. Они перешагивают также и временные границы, в пределах которых мы можем действовать ответственно, не в ущерб будущим поколениям. Однако вся это бурно кипящая и развивающаяся современность в основе своей остается «ископаемой» моделью. Закостенелая в своей сер-11 и-пине, она не отвечает современным требованиям и не имеет реальні будущего. Мы живем в эпоху ископаемой мировой экономики. Определение «ископаемая» по отношению к мировой экономике вполне оправданно. По всему миру производство энергии осуществляется пре-I іественно за счет использования ископаемых источников, и почти вся йственная деятельность человечества находится в непосредственной симости от этого. Мы столкнулись с основополагающим противоре-1 между все новыми технологическими достижениями, которые под-і вают мировую экономику, и энергетической основой этих рекордов — і вшей себя и лишенной будущего системой энергообеспечения. Обить это противоречие можно только исследуя естественные причины, і іессимистических вздохов и жалоб на судьбу. IS основе всех действий экономического характера лежит физико-мческое преобразование веществ из одного состояния в другое, а <е распределение и потребление полученной от данного преобра-ііия энергии. Энергетический и материальный базис — это nervus in, нерв всех вещей, собственно «дух в машине», о котором говорил і /р Кестлер [1]. Выбор определенной ресурсной базы для экономического, а вмес-тем для общественного развития является более определяющим, і какой-либо экономический строй — ориентирован ли он на капи-или на труд, является ли он либеральным или социальным. До на-ицего времени этот выбор осуществлялся стихийно, на основании минутных выгод. Одной из отличительных особенностей двадцатого века является тот і г, что чем обширней и тяжелей по последствиям становилось по-ч "-бдение энергии и сырья, тем реже это становилось предметом имимания и обсуждения. В начале прошлого столетия Фредерик Содди писал в своем фунда-II пальном труде «Материя и энергия»: «Законы, описывающие отно-| іия между материей и энергией, важны не только для науки в чис-л виде. Они настоятельно заслуживают самого пристального внимания в свете общей истории человеческого опыта. Они контролируют в конечном итоге взлеты и падения политических систем, свободу и раб-шю народов, развитие торговли и промышленности, возникновение •Сшатства и бедности, а также благосостояние общества. То, что эти за-|юны до сих пор были недостаточно известны, еще не является оправ- данием того, что они не обсуждаются как вопросы первостепенной важности для будущего человечества» [2]. Первостепенное значение энергии и сырья низведено до второстепенного вопроса о распределении, поскольку ископаемый энергетический и сырьевой базис считается незаменимым и не замещаемым никаким другим. Поэтому и экономическая наука рассматривает энергетический вопрос в отношении только тех факторов, которые влияют на ценообразование. При этом энергия и сырье считаются потенциально имеющимися в распоряжении, без рассмотрения, откуда они появляются. Даже в том случае, если какой-нибудь вид энергии или сырья заменяется на другой, этот процесс рассматривается особо, как некое исключение из правил, совершенно не влияющее на экономическую систему в целом, если, конечно, с этим не связаны существенные изменения в затратах [3]. Таким образом, выбор вида энергии и сырья становится проблемой для узких специалистов: производственников, экономистов, а в последнее время и экологов. Это соответствует идеологии экономико-технического века, как его описал Юрген Хабермас: «Сам принцип разбиения глобальных взаимосвязей на отдельные процессы, которые обсуждаются очень рационалистически и узконаправленно в кругах специалистов, стал само собой разумеющейся нормой, закрытой для глобальных общественных обсуждений о возможности альтернативного выбора» [4]. В настоящее время именно технологические решения видятся нам наиболее оторванными от общечеловеческих ценностей, как и от по7 следствий и противоречий, вызываемых этими решениями. Осознание связи социополитической и экономической сфер деятельности человека привело в эпоху нового времени к появлению и развитию политической экономики. Но взаимосвязи, продиктованные природными и техническими законами, не были включены в ее общую систему анализа, хотя, как подчеркивает Ганс Иммлер, «промышленное благополучие, технологический прогресс и развитие цивилизации базируются на материальных и биотических экосистемах» [5]. Политическим и экономическим деятелям не хватает экологических и технических знаний, а естественные и технические науки сами потеряли — вследствие узкой специализации — возможность увидеть целое сквозь частокол мелких, «чисто научных» проблем. Нам следует понять, что мы оказались в ситуации, когда техника все больше покоряет экономику и общество, а непрерывно растущая зависимость ее от исчерпаемых ресурсов порождает глобальные экологические проблемы и, как следствие, неизбежные социальные потрясения. Ископаемый (фоссильный) характер ресурсов мировой экономики и программируемое им разрушение жизненных основ существования 10 человечества делают неотложной всеобщую переориентацию на солнечные источники энергии: не только для того, чтобы дополнить тепловую (а с ней и атомную) энергетику, но и чтобы полностью заменить ее. Ископаемым энергоносителям мировая экономика обязана своим развитием, но сейчас это ведет ее к гибели. Власть пироманов Чем «полнокровнее» живет современная мировая экономика, тем быстрее она приближается к гибели. Это происходит по двум причинам: во-первых, потому, что активно эксплуатируемые сырьевые источники, используемые для производства различных видов топлива, в своем большинстве ископаемого характера: месторождения нефти, природного газа и угля, а также урана в качестве источника ядерной энергии; во-вторых, потому, что энергетическое сырье, прежде всего нефть, подобно металлам — это важнейшая предметная основа для промышленного преобразования в полуфабрикаты и готовую продукцию. Таковы основы современной экономики, которая на словах провозглашает безграничную открытость и видит себя на пути от «открытого мирового рынка» к «открытому мировому сообществу», а в действительности же существует как ограниченная система, некий «закрытый магазин» («closed shop»). Наша планета, однако, является одновременно и открытой, и закрытой системой. Она открыта навстречу постоянному притоку энергии солнца, силам гравитации солнца и луны, космическому излучению. Но она — закрытая система, если иметь в виду потенциал ископаемых ресурсов. Он весьма ограничен (во всяком случае, с точки зрения современных и будущих потребностей человечества), несмотря на то, что факту возникновения этих источников от энергии солнца уже сотни миллионов лет. Система нашей планеты включает также ограниченное количество материи и воды, почвы и воздуха. Пока мировая экономика оперирует этой ограниченной энергетической и сырьевой базой, она будет иметь очень узко ограниченные перспективы — по двум неопровержимым причинам. Во-первых, потому что ископаемые ресурсы истощимы, во-вторых, потому, что при их преобразовании одновременно неизбежно истощаются и разрушаются такие жизненно необходимые составляющие системы нашей планеты, как вода, почва и атмосфера. Эта вторая причина в спектре проблем, порожденных нынешней системой энергопотребления, уже давно стала критически опасной. По статистике, 32% мирового потребления энергии дает сжигание нефти, 11 25% — угля, 17% — природного газа, 5%— атомного топлива. 14% производимой энергии получают путем сжигания биомассы, причем до сих пор лишь малая доля используемого ресурса восполняется выращиванием соответствующего количества биомассы. Лишь 6% общего мирового потребления энергии составляет гидроэнергия. Использование биомассы, которая благодаря способности растений к воспроизводству стала «вечным» энергоносителем, происходит преимущественно в сельскохозяйственных районах так называемых развивающихся стран. В сущности, мировая экономика «растапливается» главным образом нефтью, углем, газом и ядерным топливом и, таким образом, действительно зависит от этих энергоносителей. В мировой экономике, а вместе с ней и в мировом сообществе, тон задают своего рода «огнепоклонники», пироманы, которые сжигают все более гигантские объемы ископаемого топлива. Они, насколько это возможно, заинтересованы в сохранении сложившегося положения. Вопреки всем предупреждениям ученых и обещаниям политиков, современные тенденции указывает на то, что сжигание ископаемых энергоносителей возрастет только в промежутке между 1990 и 2010 гг. на 50%. Для этой всепланетной пиромании мировое сообщество «прекрасно экипировано», как выразился Макс Фриш в «Простаках и поджигателях». В этой «поучительной пьесе без поучения» на вопрос: «Что ты им дал? Я видел все — ты дал им спички!» — Простак отвечает: «Почему бы и нет... Если б они были настоящими поджигателями, ты думаешь, у них не было бы спичек?». Подобно проста--ку, энергохозяйство, в лице всех своих политических, научных и публицистических функционеров предлагает на каждом углу мировой цивилизации энергию сгорания. При этом оно отрицает свою ответственность, апеллируя только к потребностям людей — как будто бы на земле нет иных возможностей получать энергию, кроме как только сжиганием ископаемых энергоносителей или атомным путем. Чем дольше — не говоря уже чем больше — мировая экономика имеет именно такой энергетический базис, тем безвозвратнее «сгорают» всеобщие шансы на выживание. Мировое сообщество стоит перед неотложным решением: выбор между пеплом или солнцем. Ископаемые ресурсы топлива, возможно, исчерпаются быстрее, чем металлические руды. Нефть, природный газ или запасы угля, сгорев однажды, не могут быть использованы повторно. Исключением является ядерное топливо, которое, таким образом, дольше служит источником энергии. Однако цена этому — возрастающая опасность радиоактивного заражения, сейчас или в будущем. Металлическое сырье, в отличие от вышеупомянутых, принципиально пригодно к вторичному употреблению. Но при его переработке в любом случае возникают не- 12 избежные энергетические и материальные потери, а также экологические проблемы. Последнее вызывает все большую тревогу. В целом опасность разрушения экосферы из-за преобразования энергии и сырья в настоящее время реальнее и ближе, чем опасность безвозвратного опустошения ресурсов. Об этом предупреждает Фридрих Шмидт-Блек, призывающий осуществить программу «Фактор 10» (суть которой — понизить на десятую часть расход энергии и материалов в промышленности и сфере услуг путем повышения эффективности использования ресурсов) следующим доводом: «Проблема не в том, какой вид ресурсов мы используем, а в том, сколько и с какой эффективностью» [6]. По мнению ученого, важно не то, используются ископаемые или возобновляемые ресурсы, а экологическая приемлемость процессов их переработки и использования. К его мнению присоединяются также Ар-мори Ловинс и Эрнст-Ульрих фон Вейцзекер в более умеренном варианте программы экономии [7], утверждающие, что выбор тех или иных источников энергии и сырья — это гораздо менее значительная проблема, чем потребление их в огромных количествах. Отдавая должное важности поставленного ими вопроса, я решительно протестую по сути. Мой первый тезис гласит: мировая цивилизация может избежать западни ископаемых ресурсов только в том случае, если она приложит все силы к тому, чтобы немедленно произвести их замену, перейти к возобновляемым и при этом экологически чистым ресурсам. При этом я не противопоставляю две цели: одну— повышение эффективности использования ресурсов, и другую — переход к возобновляемым ресурсам. Такое поверхностное противопоставление делают скорее те, кто недооценивает потенциал использования возобновляемых ресурсов. Переход к возобновляемым ресурсам — и, таким образом, к экономике солнечной энергии — решительно изменяет логику хозяйствования и, соответственно, пути экономического развития. Такой переход — это ключ к будущей дееспособности мировой экономики. Основанная на использовании солнечной энергии, экономика способствует удовлетворению общей потребности в энергии и сырье благодаря солнечным источникам энергии и солнечному сырью. К неистощимому потенциалу альтернативной энергетики относятся солнечный свет и тепло, ветер, гидроэнергия, энергия растений и других органических субстанций. К солнечному сырью можно отнести сырье растительного происхождения, появившееся благодаря солнцу путем фотосинтеза. Сюда же следует причислить биомассу, биотические и биогенные материалы. 13 В качестве собирательного понятия я предлагаю термин «солнечные ресурсы». Он не только сразу же объясняет их происхождение, но и обрисовывает альтернативу, которая должна и может вести от ископаемых и других невозобновляемых ресурсов ко вновь и вновь воспроизводимым солнцем, экологичным ресурсам. Использование солнечного сырья может удовлетворить большую часть материальных потребностей человечества — надежно и долговременно. В пользу насущной необходимости использования солнечных ресурсов говорят не только фундаментальные экологические, но также экономические и социально-политические доводы. Они таковы. 1. В условиях современного динамичного социально-политического развития дальнейшее повышение продуктивности и эффективности использования ресурсов едва ли может снизить их потребление, уровень которого уже сейчас невыносимо высок для людей и окружающей среды. Повышение эффективности использования ресурсов в любом случае должно быть тесно связано с одновременным переходом к использованию солнечных ресурсов. Таким образом, появляется возможность для лучшей организации экономики, чем при использовании ископаемого сырья, для оптимального распределения и использования инвестиций, производительных сил и сырья. Общеизвестно, что преобразование солнечной энергии, за исключением сжигания биомассы, происходит без выбросов вредных веществ в атмосферу. Менее известен тот факт, что солнечное сырье и технологии его преобразования содействуют более целенаправленному и про- -дуктивному использованию ресурсов. Поэтому при использовании возобновляемых ресурсов экологическая и экономическая эффективность достигается легче и с меньшими издержками. 2. Кризис ресурсов обостряется из-за приближающегося истощения природных запасов нефти, газа и других стратегических видов сырья [8]. Важно не только то, с какими последствиями для окружающей среды и как долго используются ресурсные потенциалы. Важно также, где залегают эти ресурсы, что означает буквально — кто имеет над ними экономическую власть и определяет цены, и, в конечном итоге, кто может заплатить за них эту цену. Вопросы контроля и доступности ресурсов могут спровоцировать драматические конфликты. Они таят в себе опасность воистину мировых войн. Как мы помним, из обеих войн XX столетия, названных мировыми, первая задела только Европу, а вторая — преимущественно Европу и Тихий океан. По словам Ганса Кронбергера, автора книги «Кровь за нефть», «война в Персидском заливе 1990-91 гг. и война в Чечне 1994-96 гг. являются прелюдией к надвигающейся войне из-за ресурсов» [9]. 14 Эскалация экономических конфликтов между континентальными экономическими регионами и внутри них из-за иссякающих традиционных ресурсов грозит мировыми катаклизмами, могущими произойти задолго до исчерпания самих ресурсов. Мы наблюдаем на графике времени приближающиеся друг к другу две кривые: нисходящую, отражающую экономическую возможность располагать ископаемой энергией и стратегическим сырьем, и восходящую, отражающую рост потребления из-за увеличения числа населения в развивающихся странах. Когда эти кривые пересекутся, надо будет ожидать более опасных конфликтов, чем когда-либо в мировой истории. 3. Ситуация, когда энергетические и сырьевые ресурсы находятся в сравнительно немногих местах на земном шаре, а используются повсюду (в первую очередь в развитых странах, а затем и во всей мировой экономике), влияет на политические и экономические структуры по всему миру. Такая зависимость от ресурсов принудительно вызвала «глобализацию» экономической деятельности задолго до того, как это понятие стало общеупотребительным. Желание контролировать ресурсы двигало не только постколониальными государствами, а не так давно привело к распаду Советского Союза, но и определяло ведущие экономические отрасли и основные направления экономической деятельности, включая появление соответствующих экономических и политических структур. Зависимость от ресурсов порождает — действуя открыто или скрыто — возможность управлять странами извне, и, таким образом, становится причиной их уязвимости в случае ресурсных кризисов. В этой книге исследуются закономерности, которые: с одной стороны, привели к тому, что мировая экономика, начиная с эры промышленной революции конца XVIII века, все сильнее зависит от ископаемых ресурсов и по этой причине, несмотря на расширяющиеся возможности, стала только более хрупкой и подверженной кризисам; с другой стороны, содействуют тому, что — и вот мой второй тезис — переход к использованию солнечной энергии и сырья сыграет решающую роль для обеспечения стабильности мирового сообщества в будущем, а его значение будет сравнимо только со значением упомянутой выше промышленной революции. На пути к мировой экономике, основанной на солнечной энергии, не останется, пожалуй, ни одного человека, чьи интересы не будут затронуты грядущими переменами. Можно также предполагать многочисленные конфликты. Чтобы избежать разговоров об этом, многие не решаются поставить «ключевой вопрос» или делают это, но негромко, 15 рассуждая как бы о нескором будущем. Но чем дольше мировая экономика остается в зависимости от ископаемых энергоносителей и сырья, тем тяжелее будут последствия. Зависимость от ископаемых ресурсов: отделение экономических процессов от их экологической и социальной основы Модное мнение гласит, это ресурсы всегда играли очень ограниченную роль, потому что экономика благодаря новым захватывающих технологическим скачкам все больше «дематериализовалась» и «деин-дустриализовалась». В действительности эти скачки вызвали только новый прилив легкомыслия и тенденцию игнорировать проблемы ресурсов. К тому же они усилили заблуждение, что в случае необходимости всегда можно найти новое техническое решение. В процессе научно-технической разработки — мыслящий робот. «Миниатюризация», прежде всего средств связи, как с энтузиазмом заявляет американский футуролог Мичио Каку, обещает новые неограниченные возможности и преимущества [10]. Генная инженерия предсказывает, что мы имплантируем технику в биологические процессы и там самым полностью или частично сможем их заменить. Биофизик Грегори Сток в книге «Метачеловек» эйфорически описывает, как человек может быть слит воедино с машиной в некий чудовищный «суперорганизм» [11]. «Век биотехнологий» обещает возможность выращивать продукты питания вне границ естественных условий их производства — свидетельствует Джереми Рифкин [12]. А если мы, таким образом, полностью распрощаемся с процессом эволюции и резко начнем новую, мы можем вознестись до «творцов природы» (Мичио Каку). Нужен ли нам на Земле тогда вообще подарок в виде солнечных ресурсов? А может быть, мы еще заполучим в свое распоряжение неизмеримые потенциалы ископаемых ресурсов, таких как газовые месторождения на дне океана или минеральное сырье, которое можно извлечь из океанской воды? Не подарит ли нам технология ядерного синтеза энергию «на вечные времена»? И не можем ли мы на других планетах добывать новое сырье в неограниченных количествах и осваивать совершенно новые биосферы? Не является ли излишним непрерывно обсуждающийся с XIX века ресурсный вопрос, который в сочетании с наукой и техникой представляет собой, согласно Вильгельму Фуксу, «формулу власти» [ 13]? Не является ли глобальная экологическая проблема в конце концов лишь химерой в воображении возбужденных и несведущих в техническом прогрессе критиков цивилизации, в то время как она стала решаемой благодаря непрерывной глобальной технологической революции? 16 Мечты, романтика... А воз и ныне там, проблема ресурсов так и висит в воздухе. Тот, кто делает ставку на «дивный новый мир» (который для Олдоса Хаксли был еще горькой иронией, а для современных тех-нософов стал абсолютной неизбежностью), тот лишь ослеплен радужными представлениями о будущем и не видит подлинной картины происходящего. Даже если ресурсы будут обрабатываться и потребляться без участия человека, на высокотехнологичных управляемых компьютерами производствах, последствия будут прежними: «дематериализации» и «деиндустриализации» также свойственна высокая потребность в энергии и сырье. Снижающаяся потребность в отдельных видах производства отвлекает от того факта, что общее потребление неизбежно растет из-за умножения энергоемких услуг, например, из-за бурного развития транспорта и туризма. К тому же с увеличением населения в мире растет и потребность в ресурсах, а в Азии копирование индустриальной модели, основанной на ископаемых ресурсах, только что началось полным ходом. Только в Индии и Китае с общим числом населения более чем в два миллиарда человек живет треть человечества. Жажда заполучить сырье из более глубоких слоев земной коры, из океана или даже с других планет без раздумий о том, сколько придется для этого затратить энергии и как увеличатся нагрузки на окружающую среду родной планеты — это выражение маниакального желания, не имеющего реальных оснований. Наивное утверждение, что значение ресурсов больше не является центральной проблемой, опровергается, впрочем, новым содержанием стратегии НАТО, которая отныне нацелена на глобальную охрану энергетических и сырьевых ресурсов. При этом военные открыто признаются в том, о чем умалчивают и экономисты, и политики. Глобальная конкуренция вместо всеобщей экологической озабоченности Существующая система переработки ресурсов выполняет свою разрушительную работу, несмотря на различные международные постановления, которые призваны сдерживать и укрощать эту систему, вопреки политике охраны окружающей среды, провозглашенной официально в 1992 г. на Всемирной конференции по экологии и развитию в Рио-де-Жанейро (где, кстати, был принят документ «Повестка дня на XXI век»). С момента опубликования в начале 80-х годов доклада «Global 2000», понятие «глобализация» означало для американского президента Картера прежде всего заботу об экологии [14]. Но вместе с тем это понятие стало синонимом глобальной экономической конкуренции, не ограничиваемой более таможенными пошлинами и налогами, высоки- 2 - 2320 17 ми сборами и социальными или экологическими обязательствами. Основной закодательный акт для глобализации — заключенный в 1994 г. в Марракеше договор ВТО (Всемирной торговой организации), который должен был гарантировать широкий беспрепятственный оборот капитала, товаров и услуг. Правительства, которые добились принятия договора и подписали его, все вместе за два года до этого подписали протокол «Повестка дня на XXI век», не принимали во внимание явного противоречия между обоими документами. Правила ВТО, в отличии от расплывчатых постановлений в пользу глобальной охраны окружающей среды, весьма конкретны, содержат определенные обязательства и даже снабжены механизмом санкций против нарушителей договора. Договор ВТО облегчает и удешевляет трансфер и потребление ресурсов, и своими четко поставленными задачами, цель которых — увеличение товарооборота, стимулирует масштабную транспортировку энергоносителей. Поощряя международную торговлю сельскохозяйственной продукцией, договор способствует внедрению разрушающих природу аграрных технологий в сельском хозяйстве и расширяет поле деятельности аграрных концернов, в значительной степени ответственных за это. Договор ВТО призван повысить про-дуктивность мировой экономики. Но он повышает, вследствие зависимости от истощающихся ресурсов и деятельности сырьевых концернов, скорость разрушительных процессов. Два измерения глобализации — экологическая составляющая и экономическая конкуренция — в их сегодняшнем виде непримиримо противоречат друг другу. Сохранение условий глобальной конкуренции стало своеобразным каноном международной политики, имеющим преимущество перед охраной природы во всех ее проявлениях. Итак, ВТО стоит над «Повесткой дня на XXI век», право на конкуренцию — над защитой окружающей среды, интересы настоящего — над интересами будущего. Это противоречие можно упразднить только с переходом на солнечный сырьевой базис. Не массированное внедрение техники, как часто полагают в спорах о глобальной экологической угрозе, завело мировую цивилизацию в тупик, но сохраняющиеся до настоящего момента приоритеты в выборе ресурсов и ориентация технического развития и его инфраструктур на ископаемые энергоносители. Из этого тупика нас может вывести не экологически мотивированный уход от техники, а сознательный отказ от использования ресурсов несолнечного происхождения. Только после целенаправленной замены традиционного энергообеспечения на солнечное — таков мой третий тезис — экономическая глобализация станет экологически приемлемой. Только эта замена положит конец разрушительному воздействию сложившейся мировой экономики с 18 унификацией экономических структур и культур и укажет путь к жизнеспособному, многообразному и гуманному развитию общества. Зарождение энергетики на ископаемых ресурсах Доминирующее применение ископаемых энергоносителей началось вместе с промышленной революцией. Ее исходным моментом было широкое внедрение паровой машины, которая гигантскими темпами начала вытеснять использование мускульной силы людей и животных в производстве. Эта «старая» технология не устарела и поныне. Крупные атомные, угольные, газовые и нефтяные энергетические объекты и сегодня работают по ее принципу, формируя структуру экономики по сей день. Все технологии, пришедшие на смену паровой машине, остались в плену определенного ею энергетического базиса. Паровая машина, изобретенная в 1769 г. Джеймсом Уаттом, создала предпосылки к значительному и единственно возможному для своего времени качественному скачку увеличения выхода энергии и открыла тем самым путь промышленной революции [15]. Благодаря повышению энерговооруженности стало возможным массовое производство, повлекшее, в свою очередь, быстрое и непрерывное увеличение потребления сырья и энергии. Вначале в качестве топлива использовались древесина или древесный уголь. Но для стремительно расширявшейся сферы применения паровой машины существующие запасы древесины из лесов, находящихся в непосредственной близости, были слишком малы. Предпочтительным топливом стал уголь. Доминирующий вид техники выбрал для себя определенный вид ресурсов, и однажды сделанный, этот выбор определил пути развития техники в будущем. Ископаемые энергоносители в последующем были дополнены нефтью и природным газом. Для всех видов техники, появившихся позднее, энергетика на ископаемых ресурсах стала безальтернативным определяющим основанием. Развитие потребовало высокой «плотности энергии», то есть большего количества энергии, содержащегося в единице массы энергоносителя, что должно было снизить транспортные издержки. Чем легче и экономичнее доставлялась энергия и чем эффективнее становились ее преобразователи, тем больше росло желание заполучить дешевые источники энергии и сырья и тем больше могли расширяться рынки. Промышленная революция превратилась во все более ускоряющуюся перманентную революцию мировой экономики. Появившееся с началом промышленной революции энергохозяйство, основанное на ископаемых ресурсах, стало не только приводным ремнем экономического развития, но и его «железным законом». 2* 19 Процессы ускорения и вытеснения Быстрота и механизм процесса изменения мировой экономики были описаны еще в 1848 году Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом в «Коммуниста їєском манифесте». Для современного прочтения нужно лишь заменить понятие «буржуазия» на актуальное «global playeis» («глобальные игроки») — хотя эти понятия и не полностью идентичны. Тогда мы получим допустимое и выразительное описание современного положения, хотя и несколько одностороннее и преувеличенное: «Беспрерывные перевороты в промышленности, непрекращающееся потрясение всего общественного устройства, вечная неопределенность и волнения отличает эпоху буржуазии от всех предыдущих. Все устоявшиеся, традиционные отношения с их старинными почтенными представлениями и взглядами распались, все новообразованные устарели, прежде чем закостенеть. Все сословное и постоянное исчезает, все святое оскверняется, и люди, в конце концов, вынуждены взглянуть трезво на свои жизненные позиции и взаимоотношения. Потребность в постоянно расширяющемся рынке сбыта продукции гонит буржуазию по всему миру. Всюду она должна обосноваться, всюду образовать дело и связи. Буржуазия, путем эксплуатации всемирного рынка, установила космополитический характер производства и потребления во всех странах. К огромному сожалению реакционеров, она выбила почву из-под ног национальной промышленности. Были уничтожены традиционные национальные производства, они уничтожаются ежедневно и по сей день, вытесняются новыми производствами, образование которых стало вопросом жизни для цивилизованных народов, производствами, которые обрабатывают уже не отечественное сырье, а сырье из отдаленных областей. Причем продукция этих производств потребляется не только там, где они находятся, но и по всему миру. Место старых, удовлетворявшихся отечественной продукцией потребностей занимают новые, для удовлетворения которых требуется продукция далеких стран и климатических зон. Место старой локальной и национальной скромности запросов и самодостаточности занимают всеобщие связи, всесторонняя зависимость народов друг от друга. Это касается не только материального, но и духовного, нематериального производства. Духовные продукты отдельных наций становятся общим достоянием. Национальная односторонность и ограниченность все менее возможна. Таким образом, к примеру, из множества национальных литератур образовалась всемирная литература. Благодаря стремительному улучшению всех орудий производства и упрощенным средствам коммуникации буржуазия вовлекает все, даже 20 варварские, народы в цивилизацию. Доступные цены — это ее тяжелая артиллерия, которая разрушает все китайские стены и вынуждает капитулировать даже стойкую ненависть ко всему иностранному у варваров. Она принуждает все нации перенять буржуазный способ производства, если они не хотят погибнуть. Она вынуждает их самих внедрить у себя так называемую цивилизацию, что означает стать буржуа. Одним словом, она создает мир по своему образу и подобию. Буржуазия подчинила деревню власти города. Она построила огромные города, увеличила число городского населения по сравнению с деревенским во много раз и, таким образом, значительная часть населения была вырвана из первобытного уклада деревенской жизни. Она поставила в зависимость не только деревню от города, ной варварские и полуварварские народы от цивилизованных, крестьянские от буржуазных, Восток от Запада. Буржуазия все больше и больше уничтожает раздробленость орудий труда, собственности и населения. Неизбежным последствием этого стала политическая централизация. Независимые провинции с различными интересами, законами, правительствами и таможнями были согнаны в одну нацию с одним правительством, одним законом, одним классовым национальным интересом, одной таможенной границей». Задача максимального извлечения прибыли и поиск способов наиболее выгодного вложения капитала, которые ведут к повышению продуктивности, концентрации предприятий, расширению рынка и вытесняющей конкуренции, возникли раньше промышленной революции. Они характерны как для буржуазии, так и для современных менеджеров, и возможно, они никогда не устареют. Лишь возможности не всегда одинаковы. Уже давно не только «буржуазия» следует описанным выше путем развития. На этот путь стали почти все, кто попал в экзистенциальную зависимость от условий, созданных промышленной революцией и последовавшими за нею техническими революциями, и кто чувствует эту зависимость, становясь заинтересованным в ее непрерывности. Сюда относятся все —даже левые партии и профсоюзы. Высокоорганизованный международный капитализм обходится без действующих на свой страх и риск предпринимателей и без буржуазии, как выразился Ян Росс в газете «Die Zeit» [16]. Для функционеров из управляющей верхушки корпораций всякие мысли о долгосрочной ответственности только помеха, так как это только усложнило бы манипулирование многими культурными и общественными нормами. Там, где в XX веке не было буржуазии, например, в Советском Союзе, динамика промышленной революции планомерно ускорялась, следуя тем же технологическим и 21 экономическим закономерностям. Только это происходило с меньшей экономической эффективностью, так как огромный Советский Союз имел богатые месторождения полезных ископаемых и не был включен в их конкурентное глобальное освоение. Крах попытки построить социалистическую экономику я связываю с тем, что Советский Союз следовал той же логике развития, что и его «западные» политические противники, но менее эффективно, поскольку контролировался бюрократически вместо того, чтобы побуждать инициативу отдельных предприятий. После распада Союза бывшая мировая держава оказалась включена в мировую экономику, в том числе и как поставщик энергоносителей и сырья. Благодаря современным технологиям процесс экономического вытеснения, который идет полным ходом уже 200 лет, ускорился многократно. Его первым этапом было вытеснение так называемого первичного сектора — сельского и лесного хозяйства (где до начала промышленной революции было занято более трети всего населения) так называемым вторичным сектором — сектором промышленного производства. В последнем к 1900 г. работало большинство населения, и так продолжалось до тех пор пока от него не отпочковался так называемый третичный сектор — сфера услуг. Он подхватил рабочую силу, оставшуюся за воротами предприятий вследствие развития промышленного производства. По данным на 2000 г., большинство трудоспособного населения в развитых странах занято в третичном секторе. Вышеописанный про-, цесс с внедрением и развитием индустриализации был повторен в разное время повсюду, даже в странах с социалистической плановой экономикой. К настоящему времени вытеснение отнюдь не кончилось. Информационные технологии проникают повсюду и, используя энергию и технику, заменяют человеческий труд в первичном, вторичном и третичном секторах. Чем быстрее протекало это вытеснение, тем глубже становились социальные трещины между разными слоями общества. Там, где были попытки перепрыгнуть следующие одна за другой фазы развития, регулярно проявлялись разрушительные социальные или культурные последствия. Это коснулось прежде всего развивающихся стран. Движущие силы в этих процессах — частное предпринимательство, а также «corporate empires» — империя транснациональных корпораций. Они сейчас в седле, а государственные учреждения, более откровенно и беззастенчиво, чем когда-либо, ориентируются v на их интересы. Разыгрывая между собой государства, как карты, транснациональные корпорации превратили демократически избранные институты власти в колониальные правительства. «Глобаль- 22 ные игроки» не случайно, как будет показано в этой книге, большей своей частью тяготеют к ресурсной экономике: это энергетические, сырьевые и аграрные концерны. Чтобы противостоять их пагубному влиянию, необходимо усилить международные организации. Однако транснациональные корпорации сильнее в финансовом отношении, влиятельнее, целеустремленнее, мобильнее, эффективнее и организованнее, чем любая международная организация. В случае необходимости они сливаются, впрягают в работу политическую и экономическую элиту, получая с ее помощью общественное одобрение. Они перекраивают под свои нужды международное экономическое право, отнимая у демократических правительств экономические рычаги воздействия, тем самым снимая с них главную ответственность за бездеятельность [17]. Вне рамок собственных фирм руководства концернов не видят перед собой ответственности за людей, природу и будущее. Их действия, будь это мотивировано моралью или акциями public relations, всегда сиюминутны и произвольны. Транснациональные корпорации готовы преобразовать систему частных предприятий в глобальную плановую экономику международных картелей. При этом они, действуя исключительно ради собственных узкоэгоистических интересов, последовательно реализуют марксистскую утопию, только со знаком «минус»: предприятия и капитал становятся интернациональными, но не для наций, а для самих себя. Государство упраздняется, но не в пользу свободного общественного устройства, а в пользу частных экономических организаций. Не «liberte, egalite, fraternite» — ценности гуманизма и демократии со времен французской революции — определяют экономически глобализированное мировое сообщество. Демократия, став расплывчатой и абстрактной, безвольно наблюдает за постоянным увеличением пропасти между богатством и бедностью. Экологический девиз «Мыслить глобально, действовать локально» транснациональные корпорации практически сделали своим собственным — они действуют глобально и изымают локально. Кому принадлежат ресурсы, тому в конечном счете принадлежит и природа, а также страны и их правительства. Отделение экономики от общества С начала промышленной революции мы наблюдает систематическое отделение экономических процессов от их географического, социального, культурного и экологического базиса, а в области валютных и финансовых спекуляций — даже уже и от их предпринимательской основы. Районы добычи энергии и сырья отдалялись (и делают это до сих пор) от районов их переработки. Места производства про- 23 дукции отдаляются от рынков ее сбыта, а места, где были вызваны экологические катастрофы — от мест, где возникает их разрушительная причина. Центры принятия политических решений отделяются (ко всему прочему, еще и интернационализируются) от демократически контролируемых институтов, а фирмы — от их акционеров. Актуальные решения отделяются от долгосрочных перспектив. Настоящее отрывается от будущего. Отделяются люди от их культуры, а исторически сформированные гуманистические ценности — от реальных условий жизни. Смена доминант в мировой экономической обстановке ускоряет процессы сепарации, разрушая последние островки стабильности, уверенности и спокойствия. Критика подобного рода глобализации набирает все большую остроту — но при этом в той же степени увеличивается беспомощность в вопросе, как сделать эту глобализацию приемлемой для социума и экологии. И хотя возникают новые, экологичные формы хозяйствования, скорость их внедрения не может соперничать с динамикой процессов разрушения. Социальная компенсация экономических переворотов уже бессильна перед их темпами. Политические организации проявляют все большую активность, в то время как поле их деятельности постоянно сужается, и это будет продолжаться до тех пор, пока они, обессилев, не перестанут заниматься актуальными вопросами или вообще не покинут политическую сферу. Тот факт, что региональные экономические структуры не прекращают свою деятельность, громко и напыщенно провозглашается повсюду. Но поддерживать их жизнеспособность в условиях конкуренции с транснациональными корпорациями стало утомительно и разорительно и, в конечном счете, абсолютно бесперспективно. То же самое касается признанной повсюду необходимости поддержки предприятий малого и среднего бизнеса, которым противостоят могущественные «волны слияния». Конечно, необходимо продолжать попытки влиять на развитие экономической конъюнктуры, задавать новые импульсы спросу для поддержания внутренних рынков; проводить реформы социальной системы и стимулировать личную ответственность; сокращать рабочий день и тем самым способствовать большему разделению труда; привлекать инвестиции во все новые экономические сферы, помогать организации новых предприятий и ликвидировать чрезмерные бюрократические преграды; создавать континентальные экономические организации, чтобы поставить под глобальный политический контроль спе-^ кулятивные международные финансовые и валютные операции — и г найти для всего этого оптимальные пути [18]. Но с помощью всех этих средств политические деятели могут лишь смягчить негативные соци- |
Похожие:
 | Может быть даже, если все получится, слегка ликовать. Застать восход солнца на одной из площадей, чтобы лично поприветствовать наступающую... |  | Сумма третейского сбора, подлежащая уплате при подаче искового заявления в Третейский суд при фгуп нии «Восход», определяется в соответствии... |
| ... | | В своём исследовании я буду рассматривать два основных блока, применительно к нефтяной промышленности: экономический и технологический,... |
| Роль Китая в современной мировой экономике. Место постсоветского пространства в региональной экономической стратегии Китая. 7 | | ... |
| Научный рецензент – профессор кафедры мировой политики факультета мировой экономики и мировой политики гу-вшэ м. З. Шкундин | | Факультет мировой экономики и мировой политики отделение «Регионоведение» Кафедра мировой политики |
| Факультет «Мировой экономики и мировой политики» Отделение «Мировой экономики» Кафедра «Международного бизнеса» | | Факультет «Мировой экономики и мировой политики» Отделение «Мировой экономики» Кафедра «Международного бизнеса» |