Dan Brown. The Da Vinci Code
|
Дэн Браун
Код да Винчи
|
FOR BLYTHE... AGAIN. MORE THAN EVER
|
И снова посвящается Блайз... Еще в большей степени, чем всегда
| FACT: |
Факты
|
The Priory of Sion—a European secret society founded in 1099—is a real organization. In 1975 Paris's Bibliothèque Nationale discovered parchments known as Les Dossiers Secrets, identifying numerous members of the Priory of Sion, including Sir Isaac Newton, Botticelli, Victor Hugo, and Leonardo da Vinci.
|
Приорат1 Сиона — тайное европейское общество, основанное в 1099 году, реальная организация. В 1975 году в Парижской национальной библиотеке обнаружены рукописные свитки, известные под названием "Секретные досье", где раскрывались имена многих членов Приората Сиона, в их числе сэр Исаак Ньютон, Боттичелли, Виктор Гюго и Леонардо да Винчи.
|
The Vatican prelature known as Opus Dei is a deeply devout Catholic sect that has been the topic of recent controversy due to reports of brainwashing, coercion, and a dangerous practice known as "corporal mortification." Opus Dei has just completed construction of a $47 million World Headquarters at 243 Lexington Avenue in New York City.
|
Личная прелатура Ватикана, известная как "Опус Деи", является католической сектой, исповедующей глубокую набожность. Заслужила печальную известность промыванием мозгов, насилием и опасными ритуалами "умерщвления плоти". Секта "Опус Деи" только что завершила строительство своей штаб-квартиры в Нью-Йорке, на Лексингтон-авеню, 243, которое обошлось в 47 миллионов долларов.
|
All descriptions of artwork, architecture, documents, and secret rituals in this novel are accurate.
|
В книге представлены точные описания произведений искусства, архитектуры, документов и тайных ритуалов.
| Prologue |
Пролог
| Louvre Museum, Paris 10:46 P.M. |
Париж, Лувр 21. 46
|
Renowned curator Jacques Saunière staggered through the vaulted archway of the museum's Grand Gallery. He lunged for the nearest painting he could see, a Caravaggio. Grabbing the gilded frame, the seventy-six-year-old man heaved the masterpiece toward himself until it tore from the wall and Saunière collapsed backward in a heap beneath the canvas.
|
Знаменитый куратор Жак Соньер, пошатываясь, прошел под сводчатой аркой Большой галереи и устремился к первой попавшейся ему на глаза картине, полотну Караваджо. Ухватился обеими руками за позолоченную раму и стал тянуть ее на себя, пока шедевр не сорвался со стены и не рухнул на семидесятилетнего старика Соньера, погребя его под собой.
|
As he had anticipated, a thundering iron gate fell nearby, barricading the entrance to the suite. The parquet floor shook. Far off, an alarm began to ring.
|
Как и предполагал Соньер, неподалеку с грохотом опустилась металлическая решетка, преграждающая доступ в этот зал. Паркетный пол содрогнулся. Где-то вдалеке завыла сирена сигнализации.
|
The curator lay a moment, gasping for breath, taking stock. I am still alive. He crawled out from under the canvas and scanned the cavernous space for someplace to hide.
|
Несколько секунд куратор лежал неподвижно, хватая ртом воздух и пытаясь сообразить, на каком свете находится. Я все еще жив. Потом он выполз из-под полотна и начал судорожно озираться в поисках места, где можно спрятаться.
|
A voice spoke, chillingly close. "Do not move."
|
Голос прозвучал неожиданно близко:
— Не двигаться.
|
On his hands and knees, the curator froze, turning his head slowly.
|
Стоявший на четвереньках куратор так и похолодел, потом медленно обернулся.
|
Only fifteen feet away, outside the sealed gate, the mountainous silhouette of his attacker stared through the iron bars. He was broad and tall, with ghost-pale skin and thinning white hair. His irises were pink with dark red pupils. The albino drew a pistol from his coat and aimed the barrel through the bars, directly at the curator. "You should not have run." His accent was not easy to place. "Now tell me where it is."
|
Всего в пятнадцати футах от него, за решеткой, высилась внушительная и грозная фигура его преследователя. Высокий, широкоплечий, с мертвенно-бледной кожей и редкими белыми волосами. Белки глаз розовые, а зрачки угрожающего темно-красного цвета. Альбинос достал из кармана пистолет, сунул длинный ствол в отверстие между железными прутьями и прицелился в куратора. — Ты не должен бежать, — произнес он с трудно определимым акцентом. — А теперь говори: где оно?
|
"I told you already," the curator stammered, kneeling defenseless on the floor of the gallery. "I have no idea what you are talking about!"
|
— Но я ведь уже сказал, — запинаясь, пробормотал куратор, по-прежнему беспомощно стоявший на четвереньках. — Понятия не имею, о чем вы говорите.
|
"You are lying." The man stared at him, perfectly immobile except for the glint in his ghostly eyes. "You and your brethren possess something that is not yours."
|
— Ложь! — Мужчина был неподвижен и смотрел на него немигающим взором страшных глаз, в которых поблескивали красные искорки. — У тебя и твоих братьев есть кое-что, принадлежащее отнюдь не вам.
|
The curator felt a surge of adrenaline. How could he possibly know this?
|
Куратор содрогнулся. Откуда он может знать?
|
"Tonight the rightful guardians will be restored. Tell me where it is hidden, and you will live." The man leveled his gun at the curator's head. "Is it a secret you will die for?"
|
— И сегодня этот предмет обретет своих настоящих владельцев. Так что скажи, где он, и останешься жив. — Мужчина опустил ствол чуть ниже, теперь он был направлен прямо в голову куратора. — Или это тайна, ради которой ты готов умереть?
|
Saunière could not breathe.
|
Соньер затаил дыхание.
|
The man tilted his head, peering down the barrel of his gun.
|
Мужчина, слегка запрокинув голову, прицелился.
|
Saunière held up his hands in defense. "Wait," he said slowly. "I will tell you what you need to know." The curator spoke his next words carefully. The lie he told was one he had rehearsed many times... each time praying he would never have to use it.
|
Соньер беспомощно поднял руки.
— Подождите, — пробормотал он. — Я расскажу все, что знаю. — И куратор заговорил, тщательно подбирая слова. Эту ложь он репетировал множество раз и всякий раз молился о том, чтобы к ней не пришлось прибегнуть.
|
When the curator had finished speaking, his assailant smiled smugly. "Yes. This is exactly what the others told me."
|
Когда он закончил, его преследователь самодовольно улыбнулся:
— Да. Именно это мне говорили и другие.
|
Saunière recoiled. The others?
|
Другие? — мысленно удивился Соньер.
|
"I found them, too," the huge man taunted. "All three of them. They confirmed what you have just said."
|
— Я их тоже разыскал, — сказал альбинос. — Всю троицу. И они подтвердили то, что ты только что сказал.
|
It cannot be! The curator's true identity, along with the identities of his three sénéchaux, was almost as sacred as the ancient secret they protected. Saunière now realized his sénéchaux, following strict procedure, had told the same lie before their own deaths. It was part of the protocol.
|
Быть того не может! Ведь истинная личность куратора и личности трех его senechaux2 были столь священны и неприкосновенны, как и древняя тайна, которую они хранили. Но тут Соньер догадался: трое его senechaux, верные долгу, рассказали перед смертью ту же легенду, что и он. То была часть замысла.
|
The attacker aimed his gun again. "When you are gone, I will be the only one who knows the truth."
|
Мужчина снова прицелился.
— Так что, когда помрешь, я буду единственным на свете человеком, который знает правду.
|
The truth. In an instant, the curator grasped the true horror of the situation. If I die, the truth will be lost forever. Instinctively, he tried to scramble for cover.
|
Правду!.. Куратор мгновенно уловил страшный смысл этого слова, весь ужас ситуации стал ему ясен. Если я умру, правды уже никто никогда не узнает. И он, подгоняемый инстинктом самосохранения, попытался найти укрытие.
|
The gun roared, and the curator felt a searing heat as the bullet lodged in his stomach. He fell forward... struggling against the pain. Slowly, Saunière rolled over and stared back through the bars at his attacker.
|
Грянул выстрел, куратор безвольно осел на пол. Пуля угодила ему в живот. Он пытался ползти... с трудом превозмогая страшную боль. Медленно приподнял голову и уставился сквозь решетку на своего убийцу.
|
The man was now taking dead aim at Saunière's head.
|
Теперь тот целился ему в голову.
|
Saunière closed his eyes, his thoughts a swirling tempest of fear and regret.
|
Соньер зажмурился, страх и сожаление терзали его.
|
The click of an empty chamber echoed through the corridor.
|
Щелчок холостого выстрела эхом разнесся по коридору.
|
The curator's eyes flew open.
|
Соньер открыл глаза.
|
The man glanced down at his weapon, looking almost amused. He reached for a second clip, but then seemed to reconsider, smirking calmly at Saunière's gut. "My work here is done."
|
Альбинос с насмешливым недоумением разглядывал свое оружие. Хотел было перезарядить его, затем, видно, передумал, с ухмылкой указал на живот Соньера:
— Я свою работу сделал.
|
The curator looked down and saw the bullet hole in his white linen shirt. It was framed by a small circle of blood a few inches below his breastbone. My stomach. Almost cruelly, the bullet had missed his heart. As a veteran of la Guerre d'Algérie, the curator had witnessed this horribly drawn-out death before. For fifteen minutes, he would survive as his stomach acids seeped into his chest cavity, slowly poisoning him from within.
|
Куратор опустил глаза и увидел на белой льняной рубашке дырочку от пули. Она была обрамлена красным кольцом крови и находилась несколькими дюймами ниже грудины. Желудок! Жестокий промах: пуля угодила не в сердце, а в живот. Куратор был ветераном войны в Алжире и видел немало мучительных смертей. Еще минут пятнадцать он проживет, а кислоты из желудка, просачиваясь в грудную полость, будут медленно отравлять его.
|
"Pain is good, monsieur," the man said. Then he was gone.
|
— Боль, она, знаете ли, на пользу, месье, — сказал альбинос. И ушел.
|
Alone now, Jacques Saunière turned his gaze again to the iron gate. He was trapped, and the doors could not be reopened for at least twenty minutes. By the time anyone got to him, he would be dead. Even so, the fear that now gripped him was a fear far greater than that of his own death.
|
Оставшись один, Жак Соньер взглянул на железную решетку. Он был в ловушке, двери не откроют еще минут двадцать. А ко времени, когда кто-нибудь подоспеет на помощь, он будет уже мертв. Но не собственная смерть страшила его в данный момент.
|
I must pass on the secret.
|
Я должен передать тайну.
|
Staggering to his feet, he pictured his three murdered brethren. He thought of the generations who had come before them... of the mission with which they had all been entrusted.
|
Пытаясь подняться на ноги, он видел перед собой лица трех своих убитых братьев. Вспомнил о поколениях других братьев, о миссии, которую они выполняли, бережно передавая тайну потомкам.
|
An unbroken chain of knowledge.
|
Неразрывная цепь знаний.
|
Suddenly, now, despite all the precautions... despite all the fail-safes... Jacques Saunière was the only remaining link, the sole guardian of one of the most powerful secrets ever kept.
|
И вот теперь, несмотря на все меры предосторожности... несмотря на все ухищрения, он, Жак Соньер, остался единственным звеном этой цепи, единственным хранителем тайны.
|
Shivering, he pulled himself to his feet.
|
Весь дрожа, он наконец поднялся.
|
I must find some way....
He was trapped inside the Grand Gallery, and there existed only one person on earth to whom he could pass the torch. Saunière gazed up at the walls of his opulent prison. A collection of the world's most famous paintings seemed to smile down on him like old friends.
|
Я должен найти какой-то способ... Он был заперт в Большой галерее, и на свете существовал лишь один человек, которому можно было передать факел знаний. Соньер разглядывал стены своей роскошной темницы. Их украшала коллекция знаменитых на весь мир полотен, казалось, они смотрят на него сверху вниз, улыбаясь, как старые друзья.
|
Wincing in pain, he summoned all of his faculties and strength. The desperate task before him, he knew, would require every remaining second of his life.
|
Поморщившись от боли, он призвал на помощь все свои силы и сноровку. Задача, предстоявшая ему, потребует сосредоточенности и отнимет все отпущенные ему секунды жизни до последней.
| | | |
