Мольер. Полное собрание сочинений в одном томе. / Пер с фр. М.: "Издательство альфа-книга", 2009
Скачать 0.88 Mb.
|
| А.Н. Веселовский. Мольер Мольер. Полное собрание сочинений в одном томе. / Пер. с фр.- М.: "Издательство АЛЬФА-КНИГА", 2009. В старинном наряде, связанная обличением своим с давно умершим бытом, нравами, устоями, духом допотопного, дореволюционного порядка, в литературных своих основах как будто солидарная с ископаемой школой классического формализма, мольеровская комедия переживает во всеобщем сочувствии третье столетие. Расширяя свое влияние на все культурное человечество, покоряя себе после литератур Европы и Америки театр Востока, Японии, Турции, арабскую народную комедию, она исполняет призвание творений общечеловеческих, сущностью своею вечно и всем понятных, способных соединить вокруг себя, своих нравственных и общественных идеалов, в тех же мыслях, запросах и чувствах, необозримую массу людей. Раскрыть основы этой комедии, освободить социально-художественный подвиг Мольера и накопленные им сокровища смеха от старозаветных оков классицизма и преданий о золотом веке барской культуры и ввести их в круг развития всемирной комедии стало теперь, на большом историческом отдалении, с добытой опытом вольностью суждений и оценок, главной задачей изучения мольеровского творчества. Но, неразрывно связанное в своей эволюции с личной судьбой писателя, отражая в себе все ее изгибы, переходы, кризисы, весь рост мысли, весь ход вынесенной борьбы, от первых столкновений с действительностью до открытой войны с нею, это творчество поддается исчерпывающему изучению в постоянном параллелизме с фактами биографии, в такой же степени освобожденной от застарелого, украшенного легендами и идолопоклонством, толкования. Перед таким поздним потомством, как поколения двадцатого века, и комедия, и сам комик, в двойственном его призвании носителя смеха и веселья, и обличителя, мыслителя, моралиста, должны предстать в истинном освещении. Обширная литература, объяснительная и биографическая, посвященная Мольеру, призвана была казалось бы на протяжении веков содействовать этой цели. Но благоговение перед недосягаемым и неоспоримым величием писателя классического слишком долго было господствующим тоном объяснителей, а красивое баснословие, передававшееся из одного столетия в другое, покрыло у биографов подлинную жизнь Мольера сетью небывальщины. Лишь в тридцатых годах прошлого века это молитвенное и баснотворческое отношение стало заменяться (во Франции) попытками свободно-критического разбора произведений в художественном, философском, бытовом отношении, исследованиями источников, сравнительно-литературными наблюдениями, существенными у Мольера при сложном, междуплеменном фоне его комических сюжетов и типов, анализом и широкой проверкой биографического материала. К концу девятнадцатого века это направление не только окрепло, но сложилось в критическую школу, сгруппировавшую много сил в науке Франции, Германии, Англии, и своими приемами и задачами напоминавшую такие современные явления, как новые течения шекспирологии, гётеанство, дантофильство. Один из преемников и учеников Мольера, Дюфрени, сопоставляя в своей комедии "Le Negligent", девятнадцать лет спустя после смерти великого комика приверженцев и противников его, назвал первых "мольеристами". Этот неологизм, когда-то непринужденно вылившийся, вошел в наше время в обиход французского языка и в терминологию словесности. Когда вторая столетняя годовщина кончины Мольера (1873) вызвала дружный прилив изучения его жизни и писательской работы, за новой критической школой закрепилось - словно название литературного прихода - имя мольеризма. С необыкновенным рвением и энергической затратой сил деятели ее отдались пересмотру традиционного запаса, новым разведкам, изданию документов, извлеченных из архивных тайников Парижа и французской провинции, в которой прошло художественное ученичество писателя, и всех памятников сценической литературы XVII века, имеющих какое-либо отношение к Мольеру, изучали историю текста его пьес, вскрывали родословную его сюжетов и характеров, исследовали его общественные, личные, литературные отношения. Располагая основанными для объединения этих работ журналами и ценною Collection moliéresque, выставив в центре своей армии монументальное, с дремучими лесами комментариев, одиннадцатитомное издание произведений, увенчанное обширной биографией, трудом P. Mesnard'a (в серии "Grands écrivains de la France"), мольеризм семидесятых - девяностых годов действительно произвел переворот в области мольероведения. Он не уберегся от крайностей, вдаваясь в кропотливо-детальное расследование и изучение мельчайших вопросов жизни и творчества, порою священнодействуя не хуже своих предшественников, вызывая упреки в желании заменить прежний культ новой "мольеровской религией", - сходные с теми, что возбуждало не раз в наше время в Германии гётевское жречество, навстречу которому неслись недовольные клики: "Gothe und kein Ende!" Но существенное значение мольеризма от этого не пострадало. Усиленный прибой изысканий и объяснений со временем схлынул, страстное перепроизводство сменилось более спокойным, объективным течением, пришла пора сводов и обобщений того, что действительно завоевано было научным движением, стало возможным возведение на этой основе нового, надежного здания, - в роде тех примечательных опытов, которые сделали в последние годы Eugene Rigal в своем двухтомном "Moli ère", Абель Лефран в курсе "О Мольере, его жизни и сочинениях", который он в течение трех лет читал в Collège de France, несколько немецких и английских биографов. Так намечается и наш путь. Он совпадет с новым, свободным течением. Независимость от какой бы то ни было касты, вера лишь в реальные, надежные ценности, историко-литературный и общественный захват, среди которого должен ярче выступить подлинный образ писателя, пусть служат лозунгом. *** Париж накануне Фронды, центр, сердцевина старого города, quartier des Halles, кипящий жизнью простого народа и в то же время близкий от барского жилья, пролетарский и торговый, народный и буржуазный, смежный и с хоромами Лувра, и с пестрым гамом Pont-Neuf, где стон стоял от разношерстной толпы проходимцев, скоморохов, всякого гулящего люда, - трудовая обстановка торгующего мещанства, - такова среда, в которой родился у обойщика-декоратора Жана Поклена и жены его, урожденной Мари Крессэ, первый сын их, получивший при крещении имя Жана-Батиста. Это было или в последних числах 1621 или в начале января 1622 года. Единственная хронологическая опора - акт крещения, помеченный 15 января 1622 года. Давно, еще в начале девятнадцатого века, снесен был дом, где родился писатель; стоял он, по всей вероятности, там, где на углу rue St. Honoré и улицы Des Petites Étuves, под No 96 возвышается новый дом обычной, пошлой "гражданской" архитектуры. Обрез родового дома был очень своеобразен; снизу доверху его украшало резное по камню изображение апельсинного дерева, на которое взобрались мартышки, срывают с него плоды и сбрасывают их вниз старой, заслуженной обезьяне; оттого прозвали этот дом la maison du singe. Неистощимые в нападках и издевательствах над Мольером современные ему противники выставляли пренебрежительно на вид, что, переимчивый в подражаниях и гримасах, как актер и комик-писатель, он и в жизнь вступил под покровом обезьяньего кривлянья, рабски повторяющего людские ужимки. Друзья его и сам он, внесший впоследствии в самодельный герб свой вместе с эмблемой нескольких зеркал, в которых отражается настоящая действительность, и старых своих приятельниц-обезьянок, как носительниц их, видели в том лишь верное предсказание. О старшем поколении и родителях Жана-Батиста, с их влиянием на судьбу его в раннюю пору, говорят правдоподобные предания, несколько фактических, деловых данных, - прежде говорил ряд романически затейливых вымыслов. Проследить наследственность передачи, развитие психических задатков здесь нелегко. Судьба неравномерно одарила родителей. Перевес дарований и культурных влечений, несомненно, был на стороне матери и восходящей линии ее семьи. Дед мальчика, вышедший из той же трудовой среды, из того же ремесленного цеха, горячо любивший дочь свою, передал ей заботливость о душевном развитии, уважение к знанию, мягкость и человечность приемов. Ими умеряла она, молодая, красивая, изящная, влечения и склонности мужа, работящего мастерового, с сильно выраженной жаждой наживы и обогащения, со скопидомством, переходившим в скупость, с преданностью интересам своей фирмы, для которой он готовил в сыне прежде всего преемника и продолжателя, с слабыми культурными вкусами и преданностью трезвой реальности. К нему перешло от брата почетное и выгодное для ремесленника звание придворного обойщика, затем добыл он себе и другой придаток - титул личного королевского служителя. И при мещанском имени Поклена выстроилось длинное и звонкое наименование "Tapissier, valet de chambre du Roi" - благодать, которая со временем должна была перейти к сыну. В этой семье светлая, жизнерадостная личность старика Крессэ, баловника-деда, заметно выделяется. В нем била живая народная струя; любитель книги, образованности, он в то же время сочувственно откликался на все, в чем сказывалась народная старина с ее обычаями, зрелищами. Торгуя ли в шатрах ярмарки у St. Germain des Près, у себя ли в деревенском затишье St. Ouen, куда зять привозил по временам всю семью, на парижских ли площадях, на берегу Сены или в сутолоке у Нового Моста, он замешивался в толпу, любил ее старые увеселения, пережиток вольных времен, потешников, хранителей бойкого, ничем не обузданного фарса, буффонов, чьи имена, окруженные великой популярностью, доселе памятны с их сценическими прозвищами в истории свободной сатиры, любил все, в чем проявлялась не стесненная еще, не сдавленная народность, в особенности увлекаясь лицедейством, сценизмом всякого рода, - и передал эту черту внуку. Он рано стал водить его с собой и на уличные представления фарсов и балаганные игры, а на более утонченные, облагороженные спектакли постоянных, организованных трупп. Придворные отношения зятя открывали перед ним, даже в скромных, дальних местах королевского театра, доступ к высшему, до чего могло тогда достигать французское сценическое искусство, и перед мальчиком, особенно увлекавшимся, говорят, народною комедиею, рано стал раскрываться во всей своей пестроте и разнообразии мир сцены. Баловство, беззаботность первой детской поры, согретой лаской матери и деда, не подлежат сомнению. Десять лет длилась эта пора. Начальное ученье в приходской школе - единственный пока воспитательный прием родителей - не могло стеснить детского приволья. Смерть матери положила ему конец. Предоставленный себе, почти ничем не смягчаемый, отец отдался своим коренным влечениям. Овдовев, он попытался утаить значительную сумму денег, лично принадлежавшую его жене; год спустя он снова женился, из расчета. В дом вошло новое лицо, Catherine Fleurette. Предание присвоило ей, без надежного основания, резкие черты обычного типа злой мачехи. Следов ее тирании или гнета нельзя найти. В короткий срок ее замужества (всего три года) мальчик мог, конечно, не раз испытать печальные последствия происшедшей перемены, холодность или равнодушие чужого человека. Если допустить, что в наиболее отталкивающем характере мачехи в мольеровском театре - Белине в "Мнимом больном", вспомнились личные черты второй жены отца, то мщение и казнь очень запоздали, проявившись несколько десятков лет спустя в предсмертной пьесе Мольера. На страже судьбы мальчика стоял его дед, Louis Cressé, сумевший сохранить авторитет и влияние. Отец, верный своему деловому плану, стал обучать Жана-Батиста своему ремеслу и торговле, и образование его могло ограничиться элементарной школой. Дед, сам maître tapissier, не мог ничего иметь против ремесленного обучения, но настаивал на соединении его с основательным средним образованием. Так сказалось различие между трудовиком Покленом и выходцем из семьи, в боковых ветвях которой (с мужской и женской стороны) бывали и музыканты (Mazuel), и доктора, и нотариусы. Крессэ достиг цели, и любимый внук (необыкновенно напоминавший, говорят, черты умершей матери) получил необычное в его среде образование в Collège de Clermont. В огромной толпе учеников (более двух тысяч живущих в колледже и экстернов), которая наполняла эту, выдававшуюся тогда, школу, вмещая в себе и мещанскую молодежь, и детей знати, сохранявших и тут свое привилегированное положение (вроде принца Конти, впоследствии из покровителя мольеровской провинциальной труппы превратившегося в изуверного противника и обличителя театра), показалась характерная, умная головка смышленого, наблюдательного, алчного к знаниям мальчика. Целых пять лет не расставался он с своим колледжем. Во главе его стояли иезуиты. Соперничая с ученостью янсенистского Пор-Рояля, они обставили дело преподавания с привычным им внешним блеском. Языки и литература древнего мира занимали почетное место; в стенах школы ученики обязаны были даже говорить по-латыни. На школьной сцене (обычной спутнице иезуитской педагогии) ставились пьесы Теренция, Сенеки. В изучении родной речи и литературы царил формализм, и Мольер осмеял потом его приемы, вспомнив свою школьную старину в уроке грамматики, введенном в "Мещанина-дворянина" {Объяснение метода преподавания языка дано в поэме иезуита Jean Lucas, "Actio oratoris, seu de gestu et voce libri duo", 1675; автор говорит, что он усвоил эти приемы у своих учителей в Collège de Clermont. Сравн. статью A. Gazier, Revue internationale de l'enseignement, 1904.}. История, философия, естественные науки - предметы, сильно привлекавшие молодой ум, - испытывали такой же гнет педантизма и богословской предвзятости. Богатые данные для осмеяния праздного, мертвого философствования даны были будущему комику его школой. И все же он, ставший со временем в первых рядах свободомыслия семнадцатого века, этого предвестия энциклопедизма, был, подобно Вольтеру, учеником иезуитов. Чтение, настойчивое самообразование, общение с деятелями de la libre pensée, опыт жизни далеко увели его и освободили от многих сторон того запаса знаний, которым снабдила его школа. Существенным результатом пребывания в ней осталось знание Древнего мира и творчества, в особенности драмы. Если коллегия не сделала Поклена тем "fort bon humaniste", которого хотел видеть в нем его первый биограф Ла-Гранж, то он, все же свободно обращаясь к первоисточникам, мог впоследствии пользоваться памятниками римской литературы, являться учеником и продолжателем римских комиков; находя отзвук своим натурфилософским влечениям у Лукреция, он мог среди разгара сценической деятельности предпринять перевод его глубокомысленной поэмы о "сущности вещей" (De Rerum Natura), переработанный отрывок которого сохранился в "Мизантропе" {Он известен был переводчику Лукреция в XVII веке аббату Де Мароллю, который с большим сочувствием отзывался о нем в своих предисловиях. В новейшее время случайно сделана была находка еще одного отрывка мольеровского перевода.}. Но школьные же отношения подготовили, правда негласным, нелегальным путем, тот коренной поворот в развитии Поклена, которого не могло бы ему дать ни одно из современных училищ, - ценную, живительную выправку свободной мысли, выработку высоко поднятой идеи долга и нравственной силы, выделяющую его из заурядного уровня воспитания современных ему писателей и деятелей сцены. Сближение с одним из школьных товарищей, Шапеллем, привело к примечательному философскому эпилогу мольеровской образовательной поры. На пути его является отец Шапелля, человек богатый и сановитый, maître des comptes, Люиллье, по вкусам и сочувствиям примыкавший, как дилетант, к немногочисленному кругу отрицателей господствующих нравственных, философских, религиозных учений, в котором хранились и развивались заветы великого XVI века и вождей его мысли. К тем людям, что слыли в современном обществе, пугливо сторонившемся от ересей и новшеств, под прозвищем libertins, которое применялось тогда и к сторонникам распущенности нравов и утонченного разврата. В своих сношениях с этими вольнодумцами типа Ларошфуко или Ламот Ле Вайэ он с особым сочувствием относился к заканчивавшему в Париже после многих странствий и злоключений свою треволненную жизнь независимого мыслителя философу-астроному провансальцу Пьеру Гассенди из среды мелкого приходского духовенства и провинциальной семинарской учености (во время его профессуры в Эксе), вырвавшемуся на свободу, подняв восстание против Аристотеля, выдерживая ряд споров с Декартом, вызывая к новой жизни учение Эпикура, искаженное ложными, односторонними толкованиями. Нравственная сила, выполнение идеи долга были основой его практической мудрости; культу чувственного благополучия и неограниченности плотских влечений, мнимой сущности эпикурейства он противопоставил свободу развития человеческой природы, признание ее законов и требований, прав точного знания. Не создав самостоятельной системы, но сильный и в высокой степени пригодный в критической и освободительной работе мысли, он шел вместе с передовыми учителями и "мучениками науки", поддерживая сношения с Галилеем, лично сблизившись с Кампанеллой в Париже, где, гонимый в отечестве, он нашел убежище после многолетнего заточения. Безупречно чистым в личной жизни, светлым в сознании своей нравственной правоты выступает Гассенди во всех достоверных отзывах и оценках. Его речь, живая, образная, порой сверкавшая остроумием и иронией, когда содержанием ее была критика застарелых заблуждений ума, увлекала, чаровала. |
Похожие:
 | Издание: Л. Н. Толстой, Полное собрание сочинений в 90 томах, академическое юбилейное издание, том 51, Государственное Издательство... | | Собрание сочинений. Книга Воспоминания и размышления о настоящем и будущем. – М |
 | «Собрание сочинений в десяти томах. Том второй»: Государственное издательство Художественной Литературы.; Москва; 1959 | | В 43 том Полного собрания сочинений В. И. Ленина входят произведения, написанные в марте — июне 1921 года в условиях перехода Коммунистической... |
| Эта книга посвящена событиям и процессам, происходившим в республиках Северного Кавказа в течение трех с небольшим лет – с июня 2006-го... | | Ведь книга праведников, конечно, в иллийуне (Небе возвышенном). А что тебе даст знать, что такое иллийун? Книга начертанная! (Таблица... |
| ... | | Мангейм Дж. Б., Рич Р. К. Политология. Методы исследования: Пер с англ. / Предисл. А. К. Соколова. – М.: Издательство “Весь Мир”,... |
| Мангейм Дж. Б., Рич Р. К. Политология. Методы исследования: Пер с англ. / Предисл. А. К. Соколова. – М.: Издательство “Весь Мир”,... | | Конкурс сочинений среди обучающихся общеобразовательных учреждений Республики Карелия (далее – Конкурс) проводится в целях реализации... |