САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Кафедра истории русской литературы
Полина Владимировна Брыкалова
ПОЭТИКА «ДОКУМЕНТАЛЬНОГО» В РОМАНЕ В.О. БОГОМОЛОВА «МОМЕНТ ИСТИНЫ (В АВГУСТЕ СОРОК ЧЕТВЕРТОГО…)»
Выпускная квалификационная работа
Магистра филологии
Научный руководитель: к. ф. н., доцент И.Э. Васильева
Рецензент: д. ф. н., профессор Ю.В. Доманский
Санкт-Петербург
2016
Оглавление
Введение 3
Глава 1. «Документальное» как предмет исследования: грани проблемы 16
Глава 2. Типы и функции «документальных» элементов в структуре романа 29
2.1. Динамика развития «военной прозы» 29
«Документальность» и жанровая динамика «военной прозы» 29
Герои-контрразведчики в контексте традиций «военной прозы» 31
«Момент истины» как реакция на «миф об особистах» 33
2.2. Типы вымышленных «документов» в романе 35
2.3. Функционирование вымышленных «документов» в целостной структуре романа 36
Приемы включения вымышленных «документов» в фикциональное повествование 39
Динамика содержания вымышленных «документов» 41
2.4. «Документальное» как стилистический прием: речевое поведение героев и повествователя 46
Официальная биография 47
Портрет и словесный портрет 48
2.5. Роль «документального» в конструировании различных точек зрения 52
«Внутренняя» точка зрения 52
«Внешняя» точка зрения 57
2.6. Личные письма: индивидуальное и «документальное» 62
Глава 3. Роман В.О. Богомолова «Момент истины» и поэтика документальных текстов 68
3.1. Возможные источники сюжета 68
3.2. Построение нарратива в документальном и фикциональном тексте 77
Залог 77
Модальность 85
Время и повторяемость 92
Заключение 97
Список использованной литературы 102
Введение
Владимир Осипович Богомолов (1926 [по др. данным 1924] – 2003)1 — советский, российский писатель. Родился в деревне в Подмосковье. После начала Великой Отечественной войны ушел на фронт добровольцем, в 1949 г. уволен из армии в должности лейтенанта контрразведки. Литературная карьера началась с выходом повести «Иван» в 1958 г. Вторая повесть «Зося» была издана в 1963 г. После более чем десятилетнего перерыва в 1974 г. был издан роман «Момент истины (В августе сорок четвертого)»2 — наиболее известное произведение автора. В последующие годы были издана повесть «В кригере», а также некоторые короткие рассказы. В последние годы жизни Богомолов работал над объемным романом «Жизнь моя, иль ты приснилась мне», но работа не была завершена. Написанные главы были подготовлены к изданию вдовой писателя Р. Глушко и напечатаны в собрании произведений писателя, вышедшем в издательстве «Варгиус»3. В это издание также были включены подготовленные Глушко материалы по истории создания и публикации романа «Момент истины», которые до этого вышли в свет в журнале «Наш современник»4.
«Момент истины» повествует об одном эпизоде из практики работы оперативно-розыскной группы контрразведки. Действие романа ограничивается пятью днями августа 1944 г., но за счет введения в текст большого количества персонажей, вымышленных оперативных документов, а также ретроспективных эпизодов автор создает широкую картину войны.
В публикации в журнале «Наш современник» собраны материалы, которые описывают процесс создания и публикации романа. Прежде всего, это отрывки из дневника писателя, относящиеся ко времени работы над романом. В них зафиксированы основные этапы становления замысла и черновые варианты некоторых сцен, наброски портретных характеристик героев и заметки о структуре сюжета. Среди дневниковых фрагментов также приводятся записи о поездке Богомолова в Западную Белоруссию, содержащие данные об особенностях местности и погоды в этом регионе, которые затем были использованы в романе. Из материалов по истории публикации известно, что роман сначала должен был быть напечатан в журнале «Юность» в 1974 г., он даже был набран и проходил последние этапы подготовки к публикации. Но из-за разногласий между редакцией и автором, вызванных прежде всего задержками со стороны автора в подготовке текста и многократными продлениями договора, а также цензурными вопросами, роман в журнале «Юность» так и не был опубликован. Богомолов описывает историю борьбы с различными цензурными органами, приводит документы и письма цензоров, запрещавших публикацию романа из-за наличия в нем специальной терминологии (например, таких понятий, как «радиоигра», «маршрутчики», «радиопеленгация» и т.д.), а также из-за того, что героем одной из глав является И.В. Сталин. Все же, в итоге, после многомесячной борьбы роман получил цензурное разрешение и вышел в журнале «Новый мир» в конце 1974 г. под названием «В августе сорок четвертого…»1. В начале следующего года роман под тем же названием вышел отдельной книгой в издательстве «Молодая гвардия». Изначально авторское рабочее название было «Возьми их всех». В ходе работы над произведением название менялось еще несколько раз, пока писатель не остановился на варианте «Момент истины». Но при первом издании в связи с цензурными трудностями название пришлось заменить его на «В августе сорок четвертого…». С оригинальным авторским названием роман был переиздан в 1977 г1. При переизданиях роман печатают с двойным названием или с изначальным вариантом авторского названия — «Момент истины».
Роман получил одобрительные отзывы критики. Первые рецензенты довольно однообразно хвалят роман за показ профессионализма контрразведчиков, наличие многогранных интересных образов главных героев и одновременно отмечают включение в роман множества второстепенных героев, что позволило автору продемонстрировать влияние войны на жизнь народа. Все это не позволяет определить роман просто как пример детективного жанра. Об этом идет речь, например, в статьях Б. Галанова «Герои, о которых не знали»2, «Навечно в памяти»3, в рецензии И. Дедкова4, в рецензии С.С Смирнова «Люди высокого подвига»5. Алехин (один их главных героев романа) характеризуется как контрразведчик с большим опытом, склонный к сложным аналитическим операциям. Эти качества героя автор демонстрирует в сценах, изображающих поток сознания. Другой герой — Таманцев — также опытный контрразведчик, но больше практик, чем аналитик, а Блинов пытается научиться у них и во всем ориентируется на старших членов группы. Критики отмечают и внимание Богомолова к детской теме, при этом, как правило, вспоминают дебют писателя — повесть «Иван», в которой шла речь о трагической судьбе ребенка на войне. Детские персонажи в романе помогают психологическому раскрытию образов главных героев. Иногда, акцент на профессиональных качествах героев, позволяет определить роман как «производственный»: «В романе Богомолова именно эта профессиональная, его производственная, что ли, сторона тщательно выписана»6. Таким образом, первые критические отзывы о романе были сосредоточены вокруг образов героев и темы народной войны. В плане интересующей нас темы выделяется рецензия Галанова, в которой автор затрагивает вопрос о значении включения «секретных документов» в сюжетное повествование: «документы» работают на обострение критических ситуаций, одновременно «притормаживая» повествование в наиболее напряженных моментах, а также расширяют сферу изображаемого, охватить более полную «панораму войны в масштабах армии, фронта»1.
Критические статьи, появлявшиеся в печати по прошествии некоторого времени после публикации романа, предлагают уже более детальный разбор этого произведения. Но по-прежнему профессионализм героя — главная тема обсуждения и главная отличительная черта романа. Аналитическое описание расширяет число элементов, которые обеспечивают эту тему. Это уже не только непосредственно качества главных персонажей, но и дополнительные элементы — «документы» и второстепенные персонажи. Например, М. Кузнецов в статье «Иван, Зося, Таманцев и другие. Мастерская Владимира Богомолова», вышедшей в журнале «Наш современник» в 1976 г.2, так определяет значение вымышленных документов в тексте романа: «оперативные документы» демонстрируют всю «государственную военную машину»3. В конце статьи Кузнецов подробно анализирует последнюю сцену на поляне, в построении которой, по мнению автора статьи, используются различные точки «съемки»4. В итоге одна и та же сцена показывается через восприятие нескольких героев. Данный прием, как считает Кузнецов, позволил автору создать «лаконичное, целенаправленное, динамичное» повествование и при этом предельно детальное. Кузнецов также трактует образ Аникушина как трагический: это непрофессионал, который не понимает всей специфики работы контрразведки, но при этом он не является плохим человеком или плохим военным, у него есть свои понятия о чести и долге, гибель его случайна. Но большое число различных биографических подробностей, связанных с этим персонажем, Кузнецов оценивает как недостаток романного построения.
В позднейших критических отзывах появляется новая трактовка значения профессионализма в романе. Л. Аннинский в статье «Богомоловский секрет»1 отказывает созданному автором художественному миру в эмоциональности на том основании, что в романе Богомолов выстраивает при помощи документов, профессионального жаргона «сквозную структуру, подчиняющую себе индивида»2. По мнению критика, Богомолов отказывается от всех достижений современной военной прозы, которая шла по «гуманистическому» пути разработки темы «человек на войне». А роман «В августе сорок четвертого…» утверждает значение человека только как профессионала, только через приносимую им пользу3. Для Аннинского такой принцип изображения человека нельзя назвать однозначной неудачей автора, скорее — это особенность прозы Богомолова, выделяющая его героев из ряда героев литературы о войне.
Проблеме профессионального и индивидуального посвящена и статья «Литературное амплуа: заместитель Бога по розыску» С. Земляного4. По мнению автора статьи, роман Богомолова имеет черты эпического произведения. В частности, одной из типичных черт эпического мира является отсутствие частной жизни героев, происходит отчуждение личности, поэтому так мало затронуты в романе биографии главных героев, их внешность, увлечения и т.п. Исключительным героем является Аникушин, который не принадлежит к «эпическому миру». Другими доказательствами «эпической» природы романа Земляной считает приметы «абсолютного эпического прошлого»1, то есть детали, отсылающие к военному времени, источник – национальное предание2, которое воплощается в романе в следовании языковой традиции разведывательного общества, а также через многоголосие романа.
Таким образом, основное внимание критики было сосредоточено на главных героях романа, и при этом не столь часто упоминались особенности сюжета и роль вымышленных документов, хотя они занимают значительную часть повествования. Кроме того, при сопоставлении выводов различных критических работ, обнаруживается противоречие: разные критики по-разному трактуют то, как в романе соотносятся профессионализм героев и многогранность характеров. Одни считают, что отличительной чертой романа является совмещение этих двух черт, другие полагают, что профессионализм героев предопределяет скудность прорисовки других сторон их личностей.
Начиная с конца 1980-х гг. роман неоднократно становился предметом научного изучения, однако не в положении центрального объекта исследования, а, в основном, как сопоставительный материал в рамках той или иной темы. Можно выделить несколько главных аспектов изучения романа. Во-первых, обращение к роману в рамках исследования вопроса о статусе документа в художественном тексте. Этой проблеме, например, посвящена диссертация Е.М. Горбуновой «Документ в целостной структуре произведения»(1987 г.)3. В диссертации рассматриваются роман Богомолова и книга К.М. Симонова «Разные дни войны» в аспекте функций включения в повествование различных типов документов (вымышленных официальных документов и реальных личных, дневниковых записей). Горбунова показывает, что документы влияют на повествование на композиционном, жанровом, сюжетном, стилевом уровнях. Отдельно документальные части имеют свою логику развития, организуют художественную динамику произведения, и в сжатом лаконичном виде представляют широкую панораму работы органов контрразведки.
Принципы и функции включения вымышленных документов в повествование описывает Д.Д. Ворон в статье «Особенности сюжета романа В. Богомолова “Момент истины”»1. Автор статьи отмечает, что «документы» играют решающую роль в организации общего сюжета. Кроме того, в концепции Ворона, «документы» в романе имеют свой собственный отдельный драматический сюжет. Также Ворон отмечает, что в романе показан «один из аспектов «состояния» мира в исторический момент августа сорок четвертого»2, и важную роль в достижении этого эффекта играют вымышленные оперативные документы.
Во-вторых, исследователи обращались к вопросу повествовательной организации романа. Об этом идет речь в статье Н.А. Колобаева «Формы повествования в военной прозе В.О. Богомолва»3. По мнению автора статьи, постоянный переход от третьего лица к первому, а также использование вставных текстов позволяет Богомолову дать «право голоса» многим повествующим субъектам и продемонстрировать полную картину событий, и тем самым автор продолжает традиции романистов XIX в. В статье Е.М. Лазуткиной «Модусы оценки в романе В.О. Богомолова «Момент истины» («В августе сорок четвертого…»)»4 предложен более подробный анализ повествовательной организации. Автор статьи исходит из того, что невозможно безоценочное высказывание и описывает, в чем выражаются оценочность в речи повествователя и персонажей. В сфере ведения автора — «оркестровка» описываемых событий, его сфера общения с читателем — это комментарии к «документам». Повествователь вводит читателя в суть событий, но при этом его голос сливается с голосом персонажей, что выражается на уровне «соматических речений», оценочных описаний мимики, жестов и т.д. По мнению Лазуткиной, можно говорить о присутствии в романе полифонии как приема 1.
Еще один аспект исследования романа — это изучение его в ряду произведений «военной прозы». Например, роман упоминается в диссертации В.А. Бережной «Духовно-эстетические основы литературы "потерянного поколения" и ее влияние на отечественную "военную прозу" 50-80-х годов XX века»(2005 г.) 2. В этой работе внимание сосредоточено на проблеме «война и человек», исследовательница классифицирует «военную прозу» о Великой Отечественной войне в соответствии с особенностями конфликтов и изображением человека. На этом фоне в романе Богомолова в рамках стандартной персонажной модели (трое друзей на войне) показаны три очень разных характера. А также роман отличает изображение специфического рода войск и особого боевого задания — поиск шпионов в тылу, в то время как обычно в «военной прозе» действие происходит на передовой или во вражеском тылу. Обращается к роману Богомолова и Ф. Хасанова в диссертации «Военная проза конца 1950-х - середины 1980-х гг. в контексте литературных традиций» (2009 г.)3.. Данная диссертационная работа также рассматривает динамику развития «военной прозы», а роман Богомолова упоминается в связи с «мифом о военной контрразведке», сложившимся в советской «военной прозе». В соответствии с этим мифом служащие контрразведки изображались как отрицательные герои, как «внутренние враги». «Момент истины» выделяется на фоне других текстов этой группы за счет изображения иного взгляда на работу контрразведки.
Таким образом, в научной и критической литературе неоднократно отмечалось, что вымышленные документы, включенные в текст романа, выполняют много функций. Однако никогда не был подробно рассмотрен этот повествовательный элемент как особый прием, не были проанализированы его механизмы и композиционные функции в романе. Внимание исследователей было сосредоточено по большей части на интерпретации образов героев, частично описывалась повествовательная структура романа, но при этом не ставился вопрос о роли официально-делового стиля в повествовательной части романа, за границами текстов «официальных документов». Роман почти не рассматривался в сопоставлении с другими документальными текстами эпохи, хотя для времени его создания характерно увеличение интереса к документальной литературе. Пристальное исследование поэтики вымышленных документов как специфического повествовательного элемента романа Богомолова составляет новизну нашей работы.
Объектом исследования в работе является роман В. Богомолова «В августе сорок четвертого (Момент истины)». Предмет исследования —повествовательные элементы, ориентированные на документальные жанры, их функция в общей сюжетно-композиционной структуре романа в романе.
Принципиальное значение для нашей работы имеет полемика по поводу границ вымысла, разгоревшаяся между Богомоловым и Г. Владимовым после публикации последним романа «Генерал и его армия»1. Роман Богомолова, создававшийся в период особого интереса к документальной литературе, является наглядным примером использования в художественном произведении форм документа, а также авторской установки на максимально точное изображение исторических фактов в художественном произведении. Отношение к историческому факту у Владимова иное. В полемической статье с красноречивым названием «Срам имут и мертвые, и живые, и Россия» Богомолов решительно обвинял коллегу в искажении фактов военной истории. Основная претензия Богомолова к Владимову состоит в том, что последний показывает в своем романе советских военачальников по сравнению с немецким генералом в дурном свете, используя не все известные факты, но при этом описывая то, о чем нет документальных свидетельств. Например, Богомолов упрекает Владимова в том, что немецкий генерал Гудериан показан интеллигентным военачальником, читающим «Войну и мир» в Ясной Поляне, в то время как в мемуарах генерала нет ничего о чтении романа, из усадьбы немецкие солдаты сделали конюшню и осквернили могилу писателя, о чем у Владимова не упоминается. А советские военачальники у Владимова интересуются едой и подарками вышестоящих командиров, что в сравнении с благородным немецким генералом, конечно, играет не в их пользу. Боевые заслуги советских командиров, в отличие, например, от заслуг генерала Власова в битве под Москвой, Владимов также обходит вниманием. Все это красноречиво свидетельствует о том, что для Богомолова как писателя была важна «правдивость» художественных произведений, которые посвящены Великой Отечественной войне. Мы берем здесь «правдивость» в кавычки, так как подразумеваем не в прямом смысле «правдивый рассказ о событиях», а авторскую установку на конструирование в художественном произведении образа мира, максимально соответствующего образу реального мира в его, авторском, представлении, с учетом известных ему фактов. Подобная установка исключает предпочтения художественной «правды» «правде» реального мира.
В свою очередь Богомолов был обвинен1 в придирке к отдельным фактам и непонимании основного принципа литературного творчества — его фикциональности, права писателя на свободу построения сюжета, включая и свободу обращения с историческими фактами.
В рамках данной работы принципиальное значение имеет различие между установкой автора на «правду факта» и «исторической достоверностью». «Историческая достоверность» — это реально произошедшие в реальном мире события. «Историческая достоверность» не допускает и доли вымысла. Правда факта, в концепции Богомолова, напротив, не исключает включение вымышленных элементов, если они не искажают известные реальные факты и не приводят к их переосмыслению. Иными словами, правда факта — это и известные реальные факты, и те вымышленные элементы, которые построены по их образцу, могли бы наличествовать в реальности, которые, как и реальные исторические факты, служат опорой поступков и событий вымышленного мира. Таким образом, нас не будет интересовать «историческая достоверность» излагаемых в романе Богомолова событий, но принципиальный для нас вопрос — как именно формируется и аргументируется в романе «правда факта». Следовательно, цель данной работы — показать, как в романе ориентация на приемы документальных жанров определяет особенности изложения событий и конструирование художественного мира.
При анализе мы исходили из гипотезы о том, что в романе изображение мира ориентировано на «правду факта», с целью создать максимально объективную картину мира автор использует приемы, характерные для документальной литературы на различных уровнях повествования.
Для реализации поставленной цели нами были сформулированы следующие задачи:
Выявить функции и композиционные особенности введения в текст романа вымышленных документов.
Рассмотреть речь героев и повествователя с точки зрения присутствия в ней элементов документального стиля.
Провести сравнительный анализ романа с текстами документальных жанров, а также опубликованными архивными документами.
И еще одно важное замечание. На сегодняшний день проблема разграничения документальных и художественных нарративов не является центральным вопросом в науке, однако большой интерес вызывают т.н. «нестандартные» нарративы1. Представляется, что исследования текстов такого типа помогут заполнить пробелы, ответить на некоторые открытые вопросы, связанные с проблемой отражения реальности в тексте и в целом с изучением природы текста как типа высказывания. Поэтому нам представляется, что обращение к поэтике текста, который активно использует нечасто встречающийся прием — введение вымышленных официальных документов,– вписывается в обозначенное выше направление. Этим определяется актуальность нашего исследования.
Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. В первой главе рассматриваются различные подходы к изучению «документального». Во второй главе анализируется структура романа с точки зрения использования «документальных» элементов на уровне композиции, стиля, персонажной организации. В третьей главе роман сопоставляется с произведениями документальных жанров с целью выявления сходств и различий. Сравнение проводится на основе описания роли повествователя, стилистических особенностей и сюжетных моделей. В заключении подводятся итоги работы и определяются перспективы исследования.
|
