Книгах, что делает их неотразимыми, как мороженое?
Скачать 435.95 Kb.
|
О некоторых аспектах популярности «Гарри Поттера» - взгляд американского читателя второго рода.Ю. МачкасовПоттеромания одолела страну, захватила ее давно и отпускать не собирается. Никакого сомнения в этом теперь быть не может. Статистика в данном случае не имеет с наглой ложью ничего общего – первые четыре тома саги проданы в таком количестве, что на каждых четверых англоговорящих американцев, независимо от возраста, приходится по книге. Однако ответ на вопрос «почему», как мне кажется, ускользает от аналитиков, как злобно-въедливых, так и благодушно-доброжелательных. Особенности слога и стиля, раскрутка, психотехника, ведьмовство – все это неполно, неубедительно или маловероятно, хотя и находит свою аудиторию желающих упростить, объяснить и поверить. Я попробую разобрать всего один, очень ограниченный аспект этой эпидемии. Если подходить к книге как к продукту, то важно только одно – чего ожидает от нее читатель, и насколько эти ожидания оправдываются. Здесь необходимо разделить две принципиально различные категории потребителей, а именно, детей и взрослых. Итак, главным достижением Роулинг, которого у нее отнимать не решается никто, объявлена способность оторвать носы детей от экранов телевизоров, а руки – от пультов электронных игр. Изображению самозабвенно читающих «Поттера» детей посвящена та половина многочисленных cartoons, семейных карикатурных сериалов из воскресных газет (а все они этим летом прошлись по Хогвартской тематике), которая не изображает Гарри со шрамом на лбу в виде знака доллара. Попробуем понять, чего именно так не хватало поколению от пяти до пятнадцати. Но прежде полезно будет отметить, чего им хватало. Рассмотрим следующую интересную цитату. «Дети, которые в жизни не прочли не то чтобы книги, но даже и надгробной надписи неграмотного пирата, принялись переворачивать страницы разве что не языком, требуя еще и еще. Библиотекари с ужасом для себя открыли, что фантастику не только выписывают тысячами и десятками тысяч, но и зачитывают, не возвращают обратно! - Куда мы смотрели? – спросили тогда пробужденные поцелуем прекрасного принца учителя у библиотекарей, и наоборот. – Что же такое содержится в этих книгах, что делает их неотразимыми, как мороженое?» (перевод с английского мой – Ю.М.) При замене слова «фантастика» на «Гарри Поттер» совпадение становится полным. Рэй Брэдбери сказал это в 1980 году. В эссе под названием «Возрождение воображения» он, исследуя вопрос о роли и судьбе фантастической литературы в этой стране, пришел к выводу, что примерно 20-30 годами ранее в обучении детей произошла небольшая революция. Ее катализатором, двигателем были сами дети, изголодавшиеся на диете научных фактов, а результатом – привнесение сказочных и волшебных книг, часто через сопротивление бюрократов в отделах народного образования на всех уровнях, в библиотеки и школьные программы. Для Брэдбери не было никакого сомнения в том, что на момент написания им этих слов литературная политика не впала в период реакции – более того, скорее всего, такие изменения необратимы. И в самом деле. Простой поиск в каталоге окружной библиотечной системы выдал мне 239 книг, музыкальных кассет и видеопрограмм, названия которых были построено по принципу «Кто-то и волшебное что-то» - начиная от «Thomas and the magic railroad» (мультфильм, главный герой которого – Томас – является американской вариацией на тему Паровозика из Ромашкова) и до «Ben Franklin and the Magic Squares» (поскольку Франклин - лицо историческое, не берусь даже предположить, о чем говорится в этой книге). Таким образом, понятно, что апеллировать к волшебству, насколько бы коряво это ни было сделано, уже некоторое время считается рецептом правильного подхода к рынку детской литературы – а значит, сам факт подобной апелляции никак не может служить ответом на наш вопрос. Маятник давно и прочно качнулся от энциклопедий и зубрежки «от сих до сих» к гипертрофированному недокучанию моралью строгой. У американских детей нет недостатка не только в псевдомагической макулатуре, но и в серьезно, добротно написанных книгах и даже циклах книг. Более того, за какую деталь Поттеровской эпопеи ни взяться (в любой из ее частей – речь даже не о сюжете, так как все они следуют, в той или иной степени, одной формуле, «Гарри в опасности, взрослые ничего ему не говорят, квиддич, Гарри сердится и сует нос туда, куда ему велели его не совать, Гарри спасает мир») – для всего можно найти предшественника (напомню, что мы по-прежнему имеем дело с «Поттером» как с детской книгой). «Школьные годы Тома Брауна», с бесконечным регби на холоде и в грязи и пирушками после выигранных матчей, звучит местами просто как перевод Роулинг на английский столетней выдержки. Матильда (обладательница говорящей фамилии, Wormwood – как, впрочем, и ее учительница, Miss Honey, и мучительница, Miss Trunchbull) значительно раньше Гарри терпела чудовищно, неправдоподобно, карикатурно бессердечных взрослых, с которыми ей приходилось жить. Живые шахматы пришли из Кэрролла (а вместе с ними и родовое имя Почти Безголового Ника: Мюмзи – мюмзик – mimsy взято из стихотворения, которое объясняет Алисе Шалтай-Болтай). Яйцо феникса в камине любимой детской писательницы самой Роулинг Эдит Несбит («Феникс и ковёр») расщепилось на вылупляющегося дракона и золотую загадку, поющую под водой. А при упоминании имени Дианы Уинн Джонс ее поклонники и поклонницы неизменно принимаются громко причитать, напоминая, что идея совместить школьный формат и магию в одном флаконе, получив магическую школу, пришла этой писательнице ещё в 1988, в четырех книгах о Крестоманси. Разумеется, все это – всего лишь примеры, и любой внимательный взрослый читатель, обремененный хотя бы беглым знакомством с достижениями мировой литературы, найдет их еще сорок сороков. Для целей нашей дискуссии можно даже принять, что весь Гарри Поттер, в том или ином виде, давно доступен и известен. И вот тут как раз находится то самое место этой статьи, где, подобно Данте, нырнувшему в последнем круге ада в дыру у центра земли, мы и перевернемся головой вверх, от детской сказочки к взрослому увлечению, не заметив этого. На роль Вергилия я приглашу Германа Гессе. У него, помимо известных величественных трудов, есть ещё маленькое – буквально на пару страниц – и не очень заметное (я не видел нигде больше у него развития этой идеи) эссе, которое называется “О читателях книг”. Существуют, согласно изложенному в нём методу, всего три категории таковых. Одна в процессе чтения просто (хотя, быть может, и внимательно) следит за развитием сюжета и сопутствующих персонажей; другая, напротив, за этим развитием пытается разглядеть очертания самого писателя (в отличие от маски “лирического героя”) и его соответственный характер в контексте воздействия этого характера на содержание книги, с улыбкой любуется умело запрятанными и не менее умело вскрытыми приемами, заставляющими нас сопереживать вымыслу; третья же рассматривает читаемый текст как всего лишь отправную точку в плетении своего личного ассоциативного ряда. Естественно, ни один человек не остаётся, как правило, в пределах одного типа, даже в процессе чтения одной и той же книги. Такая вот лесенка мета-уровней, “периодическая таблица читателей”, остроумная и на первый взгляд исчерпывающая. Вполне естественно, что, порадовавшись удачному построению, умственный старикан немедленно делает ехидный вывод, что хотя читатель третьего рода и кажется нам наиболее продвинутым, на самом деле читать-то ему вовсе и неинтересно, потому что любая бумажка с буквами - в любом порядке, хоть и в алфавитном - для его целей годится одинаково. Дети – читатели стихийные. Они наиболее из всех нас подвержены чтению первого рода. Единственное (и определяющее) отличие Саги о Поттере, в том виде, как она написана, от ее многочисленных предшественников и еще более многочисленных подражателей, состоит на мой взгляд именно в глубине культурного слоя, на котором она построена – и в доступности этого слоя. Роулинг – кукловод, играющий без ширмы, с удовольствием демонстрирующий всевозможные ниточки, идущие от ее пальцев к героям, сюжетам и обстоятельствам. Если, например, колдовские шахматы недостаточно возбуждают воображение, выталкивая читателя на азимут «Алисы» - что ж, у нас есть в запасе еще и невинный адрес на конверте зелеными чернилами, «Гарри Поттеру, Лачуга на Скале, Океан», то есть – «Леди Алисиной Правой Ноге, Коврик у Камина». Ребенок, ожидая получить очередную поделку, над которой хорошенько порастрясли мешочек со словами «волшебный» и «таинственный» – просто потому, что это модно - получает, по большей части об этом вовсе не подозревая, своего рода сад расходящихся отсылок. Бывший ребенок, который, скажем, вместе с Гарри пережил врезающиеся в окровавленную кисть слова наказания, вздрогнет от жуткого узнавания, наткнувшись позже на тошнотворно техническое описание «бороны» из «Поселения осужденных». (мы перевернулись и вылезаем с другой стороны) Для взрослого же, по причине уже установленного существования Кафки, незнакомым ребенку страхом будут наполнены как раз соответствующие страницы «Ордена Феникса». Мы – взрослые люди. Айсберг культуры, на котором Роулинг отстроила башни Хогвартса, под нами. Какой же нам-то смысл читать пусть грамотно составленную, но все же - компиляцию? Редкий студент, изучая квантовую механику, дойдет до того раздела библиотеки, где хранятся подшивки “Physical Review” за десятые годы прошлого века со статьями Эйнштейна. Не то, что это было бы ему не полезно, напротив. Однако в его распоряжении имеются современные учебники, которые умело переставляют, сортируют, выстраивают и вообще делают более доступными – собственно, всё те же самые рассуждения и уравнения. Если мы беремся изучать феномен массового успеха, то надо отметить, что для простого, как дубль, американца Роулинг – это наше всё: Том Хьюз, К. С. Льюис, Толкиен и Кафка в переложении для нового времени, эпохи уже даже не фельетона, а дайджеста, пятисекундного обрывка в вечерних новостях. Но смысла все же не было бы, если бы не глубина того слоя, в который можно врезаться, если бы все детективные находки были разбросаны лишь на поверхности – ограничившись, например, остроумными именами и парой очевидных цитат из классики. Книги Роулинг – неисчерпаемый источник удовольствия для желающих ненадолго записаться в читатели второго рода. Вернее даже так – приятно поймать себя на знающей ухмылке, встретив на первых же страницах образцового МакГаффина (такого, который, по рецепту Хичкока, добавляет в сюжет интересную деталь, чтобы немедленно и навсегда исчезнуть из повествования) или, совместив наконец в уме пароли в общую комнату Грифиндорцев, хлопнуть себя по лбу, читая где-нибудь о фигурах геомантии. Для каждого человека, каждого читателя вход за занавеску найдется в своем, особом месте, но он чаще найдется, чем нет. В крайнем случае, товарищи подскажут. Более того, нам, закоренелым второразрядникам, невозможно порой бывает удержаться от следующего прыжка – в культурологическую, семиотическую пропасть с жутким воплем Тарзана, не выпуская из рук любовно сплетенную лиану собственных ассоциаций. Имела ли в виду Роулинг, выписывая породы драконов Великобритании, связать их с местными породами собак? Возможно. Означают ли рассыпанные по книгам годы «событий в истории магии», наподобие восстаний гоблинов – памятные даты в истории английской литературы? Неизвестно, и вряд ли будет известно, если, конечно, не задать Музе наших полуночных исследований прямой вопрос и поверить потом ее ответу. Но мне почему-то не захотелось при чтении и переводе «Философского Камня» позволять столь меркантильным соображениям встать на пути аккуратного подбора совпадений и догадок, которые (а вернее, сам процесс их нахождения) имели и имеют для многих самостоятельную, ни с чем не сравнимую ценность. Меню ресторана «Отвращение» обещало бульон «Ужас» и пирожное «Уберите!», а подавалась при этом прекрасная пища по сходной цене. Несмотря на то, что в столь экстремальном виде эта достойная идея, скорее всего, не работает, «Гарри Поттер» все же предоставляет детям, под видом очередных волшебных приключений – приоткрытую дверь к радостям чтения вообще, которую Роулинг не пытается даже замаскировать как следует. Взрослым, ожидающим детскую книгу – приглашение к отстранению от знакомого материала, к шагу в сторону, наискосок, по неизвестно куда в эту пятницу ведущей лестнице, с вершины которой так удобно обозревать литературный пейзаж. И, наконец, умеющим находить удовольствие между страниц этимологического словаря и среди электронной пыли Интернета – их табличку с буквами алфавита, готовыми следовать за разыгравшимся воображением. Позиция со всех сторон выигрышная. Юрий Мачкасов закончил московскую 57-ю школу, получил образование физика-теоретика в МИФИ. С 1991 года проживает под Бостоном, работает старшим инженером программного обеспечения. Действительный член Американской Ассоциации Переводчиков с профессиональной аккредитацией. |
Похожие:
 | По вашим многочисленным отзывам о книгах М. С. Норбекова мы знаем, что каждый раз, беря в руки его новую работу, вы ожидаете увидеть... |  | Для меня, тогда восьмилетнего мальчика, подобное объяснение звучало вполне логично. В книгах нельзя писать вообще, но если, несмотря... |
| Сведения о книгах, представляемых на книжный салон 2012 года, подавать в электронном файле в виде таблиц оговоренной структуры в... | | Мы с администратором сидим ночью в новой, только что открывшейся школе на Маяковке, за окном – молнии. Кажется, весь мир отговаривал... |
| Данный вопрос обсуждали, в т ч. с «Опорой России». Состоявшиеся торги прошли вполне успешно, жалобы не поступают, заявки подаются,... | | Место и страна рождения (помним, что большинство родилось в ссср, так что писать Kursk, ussr, например) |
| При чисто прагматическом подходе это выглядит проще как выведенная из-под налогов часть личных доходов населения. Мы расскажем, как... | | Цель: формировать у школьников представления о семье и роде как источниках нравственных отношений |
| Действительно, а что еще дороже может быть у вожатого? Наверное, это те методические знания, с помощью которых каждый вожатый делает... | | Часто бывает так, что человек может изобрести что-то новое, но не знает, как правильно защитить свои права на разработку. У него... |