Дина бу р г
Скачать 7.91 Mb.
|
 ЮРИЙ Д И Н А БУ Р Г Санкт-Петербург 2012 ББК 83.3(2Рос=Рус)6 Д44 Юрий Динабург. Сборник / cост.: Л.В. Бондаревский, Р.Р. Пиме- нов, О.В. Старовойтова. – СПб.: Норма, 2012. – 432 с., илл.: 9 с. ISBN 978-5-87857-206-4 В сборник вошли мемуары и стихи Юрия Семеновича Динабурга, а также воспоминания его друзей о нем. Редакторы: Е.Д. Динабург, М.Б. Елисеева. Корректоры: М.Б. Елисеева , В.Н. Уляшев. ББК 83.3(2Рос=Рус)6 Д44 © Ю.С. Динабург, Е.Д. Динабург, 2012. © Авторы, 2012. От составителей Эту книгу подготовили к изданию друзья Юрия Семеновича Ди- набурга (05.01.1928 – 19.04.2011). После его смерти мы считаем долгом познакомить читателей с его текстами и рассказать о свет- лом философе, нашем удивительном друге, щедро делившемся мудростью и знаниями. Книга состоит из трех частей: мемуары Ю.С. Динабурга, его стихи и воспоминания друзей. Мемуары Юрия Семеновича необычны. Он немного говорит о своей биографии, напоминающей то трагический, то приклю- ченческий роман: расстрел отца, арест за антисталинскую дея- тельность, лагерные университеты, учеба и работа редактором и преподавателем вуза на Урале, многолетняя полубездомная жизнь в Ленинграде, работа экскурсоводом в Петропавловской крепости… События собственной жизни для Ю.С. Динабурга – это повод высказать наблюдения о времени, людях, культуре и истории России, философии. И он высказывается глубоко и страстно, неожиданно и зорко. Не последовательность событий, но логика сердца ведет его повествование. И мы уверены, что мыс- ли Юрия Семеновича актуальны в сегодняшней России, будут вос- требованы и важны для тех, кто станет размышлять о стране, ее культуре и истории. В Челябинске, Перми, Москве и Ленинграде он впечатлял всех, с кем общался. Для некоторых он стал наставником. В этой книге о нем вспоминают люди разных профессий: инженер-электрик и искусствовед, хирург-онколог и архитектор, доктор физико-мате- матических наук и бизнесмен, стенографистка и литературный критик, лингвист и геометр… Юрий Семенович Динабург оставил огромный, около 10 000 стра- ниц, архив культурологических и философских трудов, более тридцати лет составлявшийся им и сохраненный его вдовой, Еле- ной Динабург. Он постоянно много писал и много диктовал. Об архиве рассказывается в статье Р. Пименова. В статье И. Кузьмина отмечены основные вехи его биографии. Е. Динабург рассказывает о том, как писал ее муж. Другие авторы вспоминают о личности Юрия Динабурга и впечатлениях от общения с ним. Воспоминания М. Елисеевой заканчиваются последними письмами Юрия Семе- новича. Мемуары Юрия Динабурга только отчасти отражают хронологию его жизни. Писал или диктовал их Юрий Семенович в разные годы. Иногда они могут выглядеть почти мозаичными. Вот как сам он в одном из текстов объясняет это: «…пусть это лирическое отступление будет принято читателями за мое извинение перед ними в том, что я не всегда вразумительно рассказываю о целых десятилетиях, не сохраняя топологическое единство рассказа о самом себе, то есть единство повествования без разрывов и склеиваний. Жизнь моя в этом рассказе будет выглядеть лоскутно и будет представляться неким коллажем мо- тивов…» Труды Ю.С. Динабурга ждут своих издателей и исследователей, которые смогут понять их значение в контексте философской мыс- ли ХХ-го века. Материалы этой книги впервые появились на сайте Льва Бонда- ревского: http://le-bo.narod.ru/indexdinaburg2.html. Средства на издание собрали друзья Юрия Семеновича. Мы бла- годарим всех, кто поддержал это издание. Особая благодарность правозащитной благотворительной историко-просветительской общественной организации «Мемориал» и Владлену Борисовичу Павловскому. Мы предполагаем в дальнейшем издавать материалы из архива Ю.С. Динабурга и приглашаем к сотрудничеству. Юрий Динабург Мемуары ГЛАВА ПЕРВАЯ Я б за героя не дал ничего И рассуждать о нем не скоро б начал, Но я писал про короб лучевой, В котором он передо мной маячил. Б. Пастернак * * * Автор мемуаров – заведомый антигерой (а что такое, кстати, этот короб лучевой? – мы в этом разберемся много позже). Антигерой по законам жанра, как говорится. Я не хотел бы вовсе снова быть каким-то новым анти-… Довольно было мне ходить в антисоветчиках. Уйти бы мне тогда совсем в Античность. В ту неизвестную страну, откуда ни один к нам путешественник еще не возвращался. «Гамлет» В Античности все было анти-наше И анти-современно, анти-мирно. Разгуливали там повсюду Антинои, Что в трезвом виде смолоду гуляли нагишом, А до преклонных лет не доживали в большинстве. А ежели дожить случалось до семидесяти лет, То, пить зарекшись окончательно, садились сочинять Кто диалоги, как Платон философ, А кто трактаты вроде Ксенофонта… 10 Юрий Динабург * * * Детская память специфична и удерживает часто события во всей их комической конкретности. Этим часто пользуются писатели- юмористы и сочинители анекдотов. В юности я вспомнил ранние случаи пробуждения во мне вольнодумства. Мое детство, вероятно, было необычайно счастливым хотя бы тем, что я вырос в семье очень дружной, несмотря на явное разномыслие взрослых. Заметно было только, что мама все еще стыдится своего непролетарского происхождения и преследует собственную мать упреками за ее религиозность. А за бабушку, упорствовавшую в своем лютеран- ском исповедании, вступался только зять-еврей. Разговоры их впе- чатляли меня иронией отца, произносившего сплошь непонятные слова: «Пусть я агностик и обыватель, но, если ты, дорогая, будешь травить своим комсомольским фанатизмом, я двумя-тремя словами о твоей «церкви» и ее делах доведу тебя до слез ярости. Это ты знаешь (по опыту), лучше меня не провоцируй!» Эти разговоры повторялись и очень запомнились. Моя любимая няня Александра Ивановна однажды отнесла меня в церковь на крещение, и в доме опять был скандал. Отец сначала хохотал, а потом впервые повысил голос и пригрозил, что сам найдет время пройти обряд крещения, хотя ему очень некогда, но раз уж это так важно… и т.д. Мы жили тогда напротив костела, который в 1932-ом попробовали взорвать, к моей великой радости: в мальчишках сидит необычайная воинственность. Бабушка в ужа- се оттащила меня от окна, за которым грохотало. Я с родителями первые 12 лет ежегодно проезжал из Ленинграда в Челябинск и обратно. Ленинград, рассказывал я на Урале, самый гористый город (улицы я считал ущельями), а живут люди там в горах. Дома – это то, что я видел в Челябинске… А Москва вся составлена из гибридов домишек и гор; у кого-то я перехватил всю эту риторику? Бабушка после ареста отца до смерти молилась за него, а я говорил, что его убили. Половина моих одноклассников были из домов «городка» НКВД, и я хорошо знал, как мы говорили между собой Ме му а р ы . Гл а в а I 11 о необходимости истребить всех врагов народа. Это все школьные ребята, ходившие к нам играть: дворик-садик при нашем домике был уютнее их асфальтированных дворов. Я все это вспоминаю с присказкой из анекдота об Елисееве, посетившем бывший свой магазин на правах туриста: «Как много у меня здесь было всего… и кому это все помешало? Куда-то убрали…» Было намерение у отца и бабушки обучать меня английскому и немецкому, но и это помешало моей бедной маме. Она протес- товала: «Советская школа даст необходимое, без всяких буржуаз- ных излишеств». Отец хохотал и возражал в духе короля Лира: нет тебе никакой необходимости носить красивые платья. Вот в моем королевстве даже последний нищий имеет что-нибудь лишнее – кроме необходимого. Я вспомнил этот аргумент, найдя его потом у Шекспира. Вражду мамы к чужим языкам я истолковал как игру в проле- тарку. Разговоры о бедных и богатых где-то там мое восприятие прояснили: бедная мама, она красивая, но почти все она считает лишним, потому что она бедная. Тут еще прозвучали слова о ни- щих духом, и я спросил: «Мама, это про тебя? Нищий – это кто ни с чем, ни с Богом, ни с чужими языками?» Тут бедная мама дала мне уникальную пощечину (вторую я получил много позже, когда она вообразила, что я в насмешку, по ехидству, спросил о смысле какого-то матерного слова). У меня зазвенело в ушах; мама, бедная, опять заплакала. Мы помирились, но я тут же спросил: а в школе меня тоже будут учить-воспитывать, отучать от английского? По- немецки она сама очень непоследовательно поговаривала со мной, пока фашисты не напали. Вот тогда она сама потеряла права и ам- биции, бедная мама. До 1949-го из города выезжать не смела. А про школу я понял, что там будет скучно, потому что слово «советская» говорилось всегда про какую-нибудь ерунду. Это я по- нял еще до 1937 года. Разумеется, в голове у меня все путалось. Я спрашивал: а почему не все страны «советские»? (лучше бы вра- ли, что все!). В ответ говорилось что-то нудное вроде того, что мы 12 Юрий Динабург одни такие умные, а за границей в основном дураки. А все эти инорсовцы (иностранные рабочие и служащие) – разве они глупы? Потом была «Коричневая книга» про фашизм в Германии, раз- говоры о войне и о том, как бы мне скорей туда попасть («Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать»). Это уже в школе: я туда ходил в шапке-испанке, и в нашей приходской при НКВД школе им. Энгельса мы приветствовали друг друга словами «Rot Front!». Свободомыслие возникает в критические эпохи гораздо раньше право- и дееспособности, которая наступает доисторически с по- явлением современных образцов автоматического оружия и компьютерной (хакерской) техники. Я помню, как мы пятиклас- сниками цедили сквозь зубы о жизни взрослых: «Троекуровская псарня» (где псам, а не людям живется хорошо). Мысль и живая речь – оружие (хотя и не смертоубийственное), на тысячи лет опередившее автоматы Калашникова и даже бумеранги. Оно по- добно средствам перехвата, возвращающего зло на головы тех, кто его сеет и мечет вдаль. Но не всем понятно до сих пор, что дети – не дикари; в них просто меньше варварства, чем в их терроризиро- ванных или завистливых отцах. Мы замечали ожесточенность атеистических внушений старших. Все особенно далекое было особенно ненавидимо: Бог, поп, бур- жуй – где они? Не то очень далеко, не то их давно нет. Моя мама с особенным злорадством цитировала строчки: Карла Маркса поп читал – Ничего не понимал… Где поп, где К. Маркс? Вблизи был академик И.П. Павлов с опытами на собаках. Он вызывал во мне неприязнь: я очень любил и жалел собак (а они это чувствовали). Но однажды в полупустынном парке (мы были на лыжах) по радио что-то говорили, отец снял шапку. – Что случилось? – Умер Павлов. – Какой? – Великий ученый. Как видно, отец не был бдителен и не политиканствовал. Он был беспартийный спец, обывательствующий интеллигент, ему Ме му а р ы . Гл а в а I 13 математика и Шекспир были значительней, чем все «ближай- шие» с точки зрения «моей топологии». И.П. Павлов своей ре- флексологией на собаках подбрасывал простодушно идеи пре- образователям природы человека, которые знали: «мы не можем ждать милостей от природы, – взять их у нее – вот наша задача». Создать нового человека, доступного непрерывной реанимации. Кстати, хотел ли бы Ленин, чтобы его воскрешали с абсолютной точностью? Именно Ленина – а не клонировали в качестве кого- то нового? Создать нового человека любыми средствами, ни перед чем не останавливаясь, – вот в чем виделась самая заманчивая, самая сверхисторическая задача. Для тех, кто способен ни перед чем не останавливаться в презрении к природе старого человека («ветхозаветного Адама»), – для тех эта задача осталась на все времена самой заманчивой. Презрение к природе человека не могло не сложиться у людей, в массе миллионной выброшенных из своего быта в безотцовщину. Пока они составляли узкий маргинальный слой, у них не возникало исторических, революционных амбиций: они составляли всего лишь романтический персоналитет романистов типа Эжена Сю, Диккенса, Гюго, Конан Дойля. Но война, которую назвали Мировой |
Похожие:
 | Национальная выставка мопсов проводится в соответствии с положением ркф о выставках ранга чк, пк, кчк |  | «Методическое обеспечение оценки экономической эффективности инновационных проектов» |
| Ведомости. Пятница (приложение к газете Ведомости), Дина Юсупова, Пятница, 27. 06. 2008, №022, Стр. 1-2 18 |