Эта книга об удивительной женщине, прожившей большую, похожую одновременно и на сказку, и на приключенческий роман жизнь Императрице Марии Федоровне


НазваниеЭта книга об удивительной женщине, прожившей большую, похожую одновременно и на сказку, и на приключенческий роман жизнь Императрице Марии Федоровне
страница8/29
ТипКнига
blankidoc.ru > Туризм > Книга
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   29
Глава 8

Вместе — навсегда

До венчания Дагмар предстояло преодолеть еще несколько рубежей. И главный из них — миропомазание. Принадлежность к государственной конфессии — Православию — была непременным условием для невесты, в будущем Царицы. Другие иностранные принцессы-протестантки, становясь членами Дома Романовых, получая титулы великих княгинь, отнюдь не обязаны были менять свои религиозные привязанности. Некоторые из них, прожив десятилетия в России, став родоначальницами целых ветвей обширного древа Императорской Фамилии, или вообще не вступали в Православие, или принимали его через десятилетия после прибытия на новую родину.

Дело это было сугубо добровольным, и насилия над личными пристрастиями здесь не допускалось. У Цесаревны же такого выбора не существовало. Принцесса знала об этом и готовилась серьезно к будущему.

Она была девушкой воспитанной и благонравной, соблюдавшей все христианские обряды, знавшая и почитавшая символы веры. Но в Православии имелось много специфического, существовали вещи и явления, неизвестные в Датском Королевстве. Там не было монастырей, монахов, чудотворных икон, почитания Богородицы, святых мощей, не существовало постов, и еще много чего не было из того, что Принцессу ждало в России.

Да и власть Монарха базировалось в Империи Двуглавого Орла на совсем другой основе. В Дании Король правил, опираясь на мирские учреждения, по воле своих подданных, а Русский Царь — по благоволению Всевышнего, перед Которым только и держал ответ за дела свои.

В России даже время было другим. Здесь все еще жили по Юлианскому календарю, тогда как в Европе перешли на Григорианский, а разница составляла 12 дней. Она приехала в Россию 14 сентября, в то время как в Дании уже было 26-е, а 14-го она еще была дома. Первое время она иногда путалась в датах.

Дагмар предстояло научиться определенным правилам, молитвам и кодексу поведения. Но этого было мало. Нужно было теперь уметь чувствовать и жить по-иному. Понимая это, изо всех сил стремилась стать своей среди нового, но уже дорогого для нее мира. Царская Фамилия трогательно опекала Принцессу, которую все как-то сразу стали за глаза любовно звать «Минни». В ее присутствии никто не позволял себе говорить по-русски; все старались изъясняться или по-французски, или по-немецки. На этих языках при Русском Дворе говорили многие, и ими свободно владела и датская, пока еще, гостья.

Конечно же, главную заботу, основное внимание уделял Цесаревич Александр Александрович, находившийся с ней рядом каждую свободную минуту. Он ей многое показывал и объяснял. В первые же дни отвез невесту в Петропавловскую крепость, в Петропавловский собор, на могилу Никса. Молча стояли рядом со слезами на глазах. Рассказал ей о других родственниках, покоившихся рядом: дедушка Император Николай I, бабушка Императрица Александра Федоровна, старшая сестра Александра («Лина»), умершая в семилетнем возрасте в 1849 году.

Дагмар было внове величественность и богатство, окружавшие Царскую Семью. Бессчетное количество прислуги, готовой удовлетворить любое желание, строгие придворные ритуалы, множество сопутствующих лиц при любых выходах и проездах Императора и его близких, шикарная сервировка стола и изысканные яства на Царских трапезах, бессчетные толпы народа на улицах, красочность кортежей.

Она приняла новую обстановку как должное, и со стороны могло показаться, что в атмосфере богатства и надменной чопорности она прожила все предыдущие годы. Но это было не так. До того как ее отец стал Королем, она была лишь Шлезвиг-Гольштинской Принцессой и была удалена от придворного мира. В ее детстве все было скромным, тихим, бесхитростным. Она прекрасно научилась обходиться без слуг, умела сама убирать поутру постель, причесываться и умываться без посторонней помощи, запросто общаться с простыми людьми. Когда же судьба сделала ее дочерью Короля, то многое вокруг стало иным. Она с легкостью приняла новые правила жизни-игры.

В России Дагмар пришлось меняться. Нельзя было задавать лишних вопросов, предосудительным считалось более мгновения смотреть на кого-либо, начинать самой разговор с Царем и Царицей, надевать туалеты по собственному усмотрению, без предварительного согласования с гофмейстериной.

Здесь немыслимо было выбежать после дождя в парк и босиком пробежать по теплым лужам, или, заскочив перед обедом в столовую, утащить со стола тартинку, или пойти одной на конюшню и кормить лошадей, или, без напыщенных придворных, посидеть в одиночестве с книгой в парке.

Иногда правила приличия озадачивали. С некоторым удивлением, например, узнала, что увлекательные романы француженки Жорж Санд (1804–1876), которые она читала с большим интересом, в России хоть и не были запрещены, но считались почти вульгарными. И многое другое ей надо было открывать, узнавать и осваивать без предубеждения в этой странной, своеобразной стране, в которую она прибыла навсегда. Природная чуткость, доброжелательность и воспитанность помогли ей справиться с новой ролью.

Многое удивляло на первых порах, но она не показывала вида и не ставила неловких вопросов. Хотя они нередко возникали. Через несколько дней по приезде Царская Семья и блестящая свита посетили вечером спектакль в Мариинском театре — главной Императорской сцене. Публика была изысканная, так как приглашались по особым билетам лишь избранные. Впервые Дагмар увидела такое обилие драгоценностей на дамах.

Присутствовавшие (ей сказали, что здесь около трех тысяч) плотно занимали партер и все ложи огромного театра. Нельзя было не заметить, что собравшиеся, затаив дыхание, не столько наслаждались романтической оперой Джакомо Мейербера (1791–1864) «Африканка», сколько прислушивались и приглядывались к тому, что происходило в Императорской ложе, там, где восседал Самодержец и его близкие. Но ее озадачило не это.

Когда Императорская Семья вошла в зал, воцарилась мертвая тишина. Все стояли, обернувшись к Царской ложе, замерев в почтительном поклоне, но не было ни привычных криков «ура», ни оваций. Раздался гимн «Боже, Царя храни» и по окончании — опять тишина. Затем оркестр исполнил Датский гимн, в ответ — леденящее безмолвие. От внимания Дагмар не ускользнуло, что Император раздосадован и что-то с негодованием говорил подоспевшему министру Императорского двора графу В. Ф. Адлербергу (1790–1884), но что именно он сказал — она не поняла.

Как только закончился первый акт, Царь сообщил Цесаревичу, что они уходят, и Императорская Фамилия покинула театр. А вслед им летели торжественные звуки русского гимна. Но никто не оборачивался, и никто ей ничего не объяснил. Она не знала, что это скандальное происшествие было ненароком спровоцировано начальником русской полиции графом П. А. Шуваловым (1827–1889). Чтобы не затягивать время, он запретил публике аплодировать, о чем и было сообщено особой повесткой, приложенной к каждому приглашению. Подданные Царя беспрекословно подчинились.

Побыв с сестрой неделю, брат Фредерик 21 сентября на «Шлезвиге» покинул Россию. Дагмар взгрустнула; она впервые оказалась в полном отдалении от всех своих родственников. Принцесса привезла с собой фотографии родных и часто перелистывала альбомы, наполненные дорогими изображениями. Она им регулярно писала. И хоть времени было всегда в обрез, она выкраивала его из своей очень насыщенной программы жизни в России. Корреспондировать приходилось не только в Копенгаген. Не реже раза в неделю листки ее посланий регулярно отправлялись и в Англию, к милой сестре Александре («Алике»).

С самых ранних пор Дагмар любила старшую сестру, доверяла ей все детские тайны, которые та надежно берегла. Они всю юность прожили в одной комнате, и сколько там было всего обсуждено перед сном! Она была рада за Алике, когда та собралась выйти замуж за Наследника Английского Престола, старшего сына Королевы Виктории Альберта-Эдуарда, принца Уэльского (в русских документах той поры часто писали «принц Валлийский»).

Она видела Принца, когда он приезжал к ним в Копенгаген и произвел на всех хорошее впечатление: веселый, добродушный человек, который так заразительно смеялся и мастерски рассказывал забавные истории. Она знала, что Александра счастлива со своим «Берти», которого любила глубоко и преданно; всем сердцем.

Алике же не была знакома еще с ее женихом. Хотя она ей много писала и о Никсе и о Саше, но Дагмар так хотелось, чтобы она лично познакомилась с будущим мужем. Но не получилось. У Александры была уже большая семья. В январе 1864 года родился сын Альберт-Виктор, в июне 1865 года — Георг (будущий король Георг V). Осенью 1866 года она опять была в «интересном положении» и намечалось еще одно прибавление в Ганноверской династии (в феврале 1867 года в семье Уэльских появится дочь Ауиза).

Кроме того, Королева Виктория — женщина сильная, своенравная и властная, оплакав и похоронив в 1861 году своего горячо любимого мужа Альберта, герцога Саксен-Кобургского, переключила внимание на детей и внуков. Невестке приходилось спрашивать у правительницы-свекрови согласие почти на все. Согласие же давалось далеко не всегда. Положение Принцессы Александры порой напоминало положение придворных служащих: она и муж получали распоряжения, которые нельзя было оспаривать, а надлежало лишь выполнять. Принцесса Уэльская, будучи кроткой и незлобивой натурой, относилась к подобным вещам, иногда похожим на причуды, спокойно, не вступая со свекровью в пререкания.

Королева в то время не склонна была поощрять даже неофициальные встречи семьи Наследника Короны с русскими. Она всегда была очень щепетильна и иногда придавала второстепенным событиям чрезмерное значение. Конечно, Виктория никак не могла повлиять на решение Датского Короля, да выбор Копенгагена ее и не заботил.

Но вот все, что касалось поведения ее близких, — это была сфера интересов Британской Империи, а к этому она не могла быть равнодушна. Правда, со временем, по мере расширения состава семьи и эволюции строгой бытовой регламентации, родственники Королевы иногда стали совершать эпатажные поступки, делать скандальные заявления журналистам. Пресечь всё это, предупредить недопустимые, а порой и безнравственные «эскапады» Королева Виктория уже не имела возможности. Болезни, физическая слабость Королевы, как и заметный пересмотр пуританских этических норм в высшем обществе, привели к концу XIX века к заметному ослаблению морального авторитета Британского Монарха.
Однако в 60-е годы XIX века «слово Королевы» имело решающее значение. Англия и Россия все еще находились в состоянии конфронтации, в отношениях плохо скрываемого недружелюбия. Королева Великобритании и Ирландии относилась ко всему, что исходило из России, с повышенной настороженностью. Но существовали светские нормы, династические традиции, и в чем-то непримиримая королева должна была уступать. Не могла не уступить.

Пока Датская Принцесса являлась лишь нареченной невестой Наследника Русского Престола, то в этом качестве не могла рассчитывать на благосклонность в Лондоне. В июне 1866 года принцесса Уэльская не была отпущена побывать у родителей в Дании, когда там находился Цесаревич. Когда же «девочка из Копенгагена» стала женой Цесаревича Александра, то Виктории пришлось переступать через личные чувства. Здесь уже начиналась большая политика…

Не имея возможности часто видеться, Александра и Дагмар вели интенсивную переписку. Когда-нибудь, может статься, что фолианты их корреспонденции будут опубликованы. Письма Дагмар хранятся в Виндзорском архиве и мало кому доступны. Они — личная собственность Королевской Семьи. Многие же сотни писем Александры находятся в России и здесь их может увидеть каждый интересующийся. Однако если и увидит, то немало будет озадачен, так как перед ним окажутся пухлые тома, включающие тысячи страниц плохо читаемых рукописных текстов, в тому же — на датском («стародатском») языке.

Русская императрица Мария Федоровна и Английская Королева Александра (с 1901 года) вели личную переписку между собой на языке своего детства, на языке их «первой родины».

Никто не думал, что в далеком будущем интимная корреспонденция датских принцесс представит огромный познавательный интерес, может стать бесценным источником для реконструкции не только их исторических образов, но и для воссоздания важных повседневных реалий жизни Британской Королевской и Царской Семей. Послания Александры проникнуты неизменной нежностью и симпатией. Эти чувства всегда отличали ее отношение к младшей сестре. Между ними была трехлетняя разница в возрасте, но порой казалось, что Дагмар значительно старше, так как нередко именно она становилась советчицей, наставницей для Алике в ее непростых, а порой безрадостных семейных обстоятельствах.

Александра же, проведя большую часть жизни в стабильной и благополучной стране, немало переживала за «дорогую Минночку», выдерживавшую не только личные трагедии, но и тяжелые общественные потрясения в далекой Империи, годами охваченной беспощадным вихрем смуты. Она всячески старалась помочь Царице-Сестре и, в конце концов, наперекор неблагоприятным обстоятельствам, сумела сделать почти невозможное: спасла жизнь младшей сестре. Лишь благодаря заступничеству Королевы-Матери, ее настоятельным просьбам и мольбам безвольный и беспринципный сын ее — король Георг V предпринял некоторые усилия, и в конце марта 1919 года у берегов Крыма появился дредноут «Мальборо», на котором Императрица Мария Федоровна покинула страну, где прожила более полувека…

Принцесса Дагмар приехала в Россию уже влюбленной в Русского Престолонаследника и чувствовала, что и он к ней питает большое чувство. Нельзя было не заметить, как он волнуется, когда остаются одни, с какой нежностью смотрит, как трепещет при поцелуе. Она старалась не разочаровать своего жениха, тонко и умело вела себя. Не отличаясь яркой природной красотой, Принцесса покоряла своей добротой, искренностью, какой-то чарующей женственностью, что на такого открытого человека, как Цесаревич Александр, производило самое благоприятное впечатление.

Дочь Датского Короля была удивительно элегантной на вечерах, на балах, на Царских охотах. Когда впервые, в сентябре 1866 года, присутствовала на Царской охоте в окрестностях Царского Села, то сумела произвести должный эффект. В элегантной, облегающей ее еще совсем девичий стан амазонке, в маленькой, под стать наезднице, шляпке, на рысистой лошади со стеком в руке Дагмар выглядела великолепно и невольно выделялась из группы дам, сопровождавших охотников-мужчин. Александр был очарован, и даже образ его кузины и подруги, принцессы Евгении Лейхтенбергской («Эжени»), слывшей первой красавицей Династии, сильно поблек рядом с «его Минни».

Неподдельное веселье на вечерах тоже подкупало. Александр Александрович видел ее раньше на праздниках в копенгагенских дворцах, но был приятно удивлен, что и в России, в мало знакомой еще обстановке, невеста вела себя так же непринужденно. При этом ни на секунду не выходила за рамки принятого придворного этикета, что говорило об уме и воспитанности.

На первом своем балу в Царском веселилась от души; танцевала и танцевала. Жених исполнил с ней мазурку, но на большее духу не хватило. Она же, почти без перерыва, два часа не останавливалась. Партнеров было более чем достаточно, так как каждому молодому Великому князю и члену Императорской Фамилии (не говоря уже о чинах двора) хотелось исполнить тур с будущей Цесаревной.

Дагмар всю жизнь любила блеск огней, звуки музыки, калейдоскоп туалетов, лиц, настроений. Она обожала балы. Всегда чувствовала себя легко и свободно в водовороте веселой суеты. Став женой, матерью, а затем — Императрицей, не изменила этой привязанности. До последних лет жизни Александра III с удовольствием, с каким-то даже самоотрешением погружалась в бальную стихию; часами, со знанием дела, исполняла все полагающиеся тому или иному танцу проходы, наклоны и фигуры.

Император Александр III знал об этой слабости жены, и даже когда себя неважно чувствовал, то и тогда порой оставался на балу дольше желаемого, лишь бы сделать приятное Минни. Та же могла до трех-четырех часов утра танцевать, не утомляясь. Когда же возвращались домой, то лишь тогда ощущала изнеможение и падала в постель почти без сил. Но наступал следующий вечер, начинался новый бал, и опять все повторялось. Это был какой-то сладостный наркотик, от которого ее с трудом избавили лишь время и годы.

В эти первые недели русской жизни Принцессу занимали не только предстоящие церемонии. Все время думала о повседневности будущей семейной жизни, о том, насколько долговечна любовь Саши. Будучи решительным человеком, она значительно легче могла подойти к самой щекотливой теме, обставив все дело весьма умело.

В воскресенье, 25 сентября, Цесаревич, как обычно уже, с несколькими родственниками зашел к невесте вечером поговорить. Небольшая компания скоро разошлась, а Минни и Александр остались вдвоем. Это была редкая приятность. И здесь Дагмар сделала, казалось бы, невозможное: она села на колени к жениху, поцеловала его и спросила, что он думает об их совместной семейной жизни; уверен ли он, что будет любить ее всегда? Большого и сильного русского витязя эта необычность, это близкое присутствие дорогой и желанной привело в сильное волнение, и он, чуть ли не стуча зубами от эмоций, сказал, что их отношения, как он вполне уверен, в будущем еще больше укрепятся. Невеста была счастлива, и они расстались с большой неохотой.

Чем ближе узнавал Принцессу Александр, чем больше с ней общался, тем сильнее и удивительней были впечатления. В один из дней он сидел у нее, они мирно беседовали, и вдруг будущая Цесаревна совершенно неожиданно встала, оперлась руками на два кресла и совершила переворот через голову. Жених был потрясен, и потом они вдвоем хохотали от души. Он знал, что Дагмар каждое утро делает гимнастику, что она ежедневно тренируется, обливается холодной водой, но что она способна на нечто подобное — он никогда не подозревал. Цесаревич видел выступление акробатов в цирке, а теперь выяснилось, что и его будущая жена способна выделывать «подобные кренделя». При этом Дагмар сказала, что не очень хорошо себя чувствовала, так как грустила после полученных из Дании писем и к тому же целый день мучилась желудком. Но внешне это было совсем незаметно.

Она была такая шаловливая, такая непосредственная, и это тоже вызывало симпатию. Она и потом много раз, к вящей радости мужа, будет делать при нем «колесо», и эти «забавные манипуляции» прекратятся лишь в зрелых летах.

По своему темпераменту они были довольно разные люди, но это различие не отдаляло друг от друга, а сближало. Принцесса была благодарна жениху, такому большому, милому, доброму. Ей нравилось, как он улыбался, как он курил свои любимые сигары, как гордо восседал на лошади; нравилась его молчаливая сосредоточенность, серьезная основательность. У него была своя лодка, и когда принцесса узнала, что она называется «Увалень», то не могла по-доброму не рассмеяться. Увалень, ее увалень… И не было сомнений, что Цесаревич защитит ее, слабую иностранку, от всех жизненных неурядиц, от злых, нехороших людей.

Рядом с ним было надежно и спокойно. Уже была полная уверенность, что Александр любит ее сильно и надежно. Даже начинал ревновать, что удивляло и радовало. В первые дни произошла маленькая история: на прогулке в парке весело болтала с кем-то из компании и так увлеклась, что сколько-то времени ни разу не посмотрела на Сашу. Он заметил, обиделся и высказал обиду. Она опешила вначале, но затем попросила прощения, которое тут же и получила.

Во всем же остальном существовало полное взаимопонимание. Они начали играть дуэтом: он на корнете, она — на фортепиано. Незатейливые, веселые мелодии Штрауса и Оффенбаха у них стали получаться сразу. Вместе рисовали. Дагмар уже неплохо владела карандашом и пером, а ее излюбленной темой были морские пейзажи. Она выросла у моря, и водная стихия никогда не оставляла ее равнодушной.

Каждый день Дагмар приходилось по несколько часов заниматься. Нормам Православия ее обучал священник, ректор Петербургской духовной академии И. А. Янышев (1826–1910), помогал и Александр. Она ему вслух читала по-русски молитвы, и Цесаревич удивлялся, как хорошо и быстро она это делала. Службу миропомазания несколько раз повторили, а затем показали Императрице. Мария Александровна была удовлетворена и в маленькой домовой церкви учила будущую невестку, как надо подходить к образам, как делать поклоны. Все получалось неплохо.
Чем ближе наступал торжественный момент, тем больше волновалась и Принцесса, и Цесаревич. У Александра было много забот. Дела по ремонту Аничкова дворца шли успешно, но время свадьбы приближалось, и все время мучил вопрос: успеют ли? Мебель, бронза и люстры были заказаны во Франции, и в середине октября первые предметы были доставлены в Петербург. Почти завершен был ремонт церкви, бани, работы по оформлению библиотеки, столовых, кабинетов, спален близились к завершению. К тому же времени прибыли экипажи, упряжь и лошади из Англии. Заведование конюшней поручили англичанину.

Все шло полным ходом, дел по устройству семейного очага было много, а все время приходилось отвлекаться. Заседания в Государственном Совете отнимали много времени, так как надо было не только сидеть несколько часов там, но и знакомиться заранее с бумагами, чтобы иметь свое мнение. После нескольких посещений Александру стали нравиться эти занятия, так как многое узнавать приходилось. Хотя он пока не имел права решающего голоса и не мог участвовать в голосовании, но внимательно слушал выступления, иногда кратко излагал собственный взгляд.

В среду, 12 октября 1866 года, наступил день миропомазания. Церемония происходила в Зимнем Дворце. Около 11 часов из Царских апартаментов по залам Дворца тронулась торжественная процессия. Виновница торжества была в простом белом платье и впервые — без всяких украшений. Вошли в Большую дворцовую церковь. Молитва прочитана безукоризненно. Свидетельницей по чину миропомазания была сама Императрица, которая подводила будущую жену сына к иконам и святому причастию. В России появилась новая «благоверная Великая княгиня Мария Федоровна».

Затем отслужили обедню. Вся процедура заняла не более полутора часов. В этот день была перевернута последняя страница в книге о Датской Принцессе Дагмар. Начиналась совсем другая жизнь.

Еще давно, когда впервые возникли предположения о переходе в Православие, она получила заверение Императора Александра II, что в России будет сохранено ее первое имя — Мария (полное ее имя — Мария-София-Фредерика-Дагмара). И вот все исполнилось, и она была благодарна. Александр с трепетом душевным любовался своей избранницей. Все прошло как нельзя лучше.

На церемонии присутствовала блестящая публика: члены Императорской Фамилии, дипломаты, высшие сановники империи. Некоторые из них впервые увидели ту, которой суждено в будущем стать царицей. Интерес был неподдельный, и все детали, малейшие нюансы процедуры и поведения пристально запечатлевались, чтобы затем рассказывать и пересказывать бессчетное количество раз в богатых гостиных впечатления того дня. Формально придраться было не к чему, но все равно, как всегда бывало, какие-то вещи кого-то непременно не устраивали.

Одним казалось, что Принцесса говорила «металлическим голосом», что она произносила слова, не понимая их смысла; другим привиделось, что она не чувствовала торжественности момента, так как у нее «были сухие глаза». Находились и такие, кто горевал об Императрице, которая, как показалось, была «излишне грустна». Когда они стояли рядом, Мария Федоровна и Мария Александровна, молодость и зрелость, то впечатление явно было не в пользу Царицы. Но ведь по-другому и быть не могло: весна всегда (почти всегда) радостней глазу, чем осень…

На следующий день, 13 октября, был обряд обручения. Опять, тем же порядком что и накануне, процессия прошла по залам Зимнего и вошла в церковь. Службу служил митрополит. Император взял за руку сына и его невесту и подвел их к алтарю. У молодых сильно билось сердце, и Цесаревич позднее написал, что оно никогда раньше «так не билось». Слова были сказаны, молитвы прочитаны. Александр и Мария вышли из церкви с кольцами на руках. Все было трогательно и торжественно.

Александр вместе со своей, теперь уже «полной невестой», зашел к ней. С ним были братья Владимир и Алексей и кузен Коля Аейхтенбергский. Все радовались и по случаю выпили целую бутылку шампанского. Затем — большой парадный обед с музыкой, солистами и хором. Позже в Белом зале Зимнего Дворца была церемония представления невесте дипломатического корпуса, а вечером — большой полонезный бал. Александр и Мария сделали десять туров. «Итак, первый шаг сделан! Дай Бог мне и ей счастливую супружескую жизнь», — записал перед сном Цесаревич.

Свадьба была назначена на 26 октября. Но затем, по нездоровью Императрицы, была отодвинута на 28-е. Времени оставалось мало, и Александр целыми днями был занят встречами, обсуждениями, продолжавшимися уроками, заседаниями в Государственном Совете, хлопотами по устройству Аничкова дворца. Эта круговерть изматывала и раздражала. Бесконечные визитеры с поздравлениями, депеши из всех концов света с какими-то общими словами, суета, суета.

Радости только и было, когда видел свою Минни. Они теперь вместе говели перед свадьбой, вместе молились. Невеста впервые исповедовалась в России. Но еще накануне церковной исповеди сообщила своему жениху, что в ее жизни была и еще одна любовь, в юности, она очень увлеклась молодым аристократом, сыном датского премьер-министра графа Мольтке. Александра эта откровенность ничуть не обескуражила. Все это было когда-то давно, в старые времена, а теперь все забыто и прощено. У них начинается совсем другая жизнь.

Стали съезжаться гости на свадьбу. Фреди прибыл 20-го октября, и сестра была так рада видеть брата. Ей было в эти дни очень непросто, требовалась поддержка, а никого из близких часто не бывало рядом. Родители далеко, Царица больна, Царь все время занят, а Александр, ее дорогой жених, мог бывать с ней лишь урывками. Затем приехал Прусский кронпринц Фридрих-Вильгельм, принц Герман Веймарский, а 25 октября, в сопровождении блестящей свиты, прибыл Наследник Английского Престола Альберт-Эдуард, муж сестры Александры.

Цесаревич встречал всех высокородных гостей, а с Принцем Уэльским быстро установились самые дружеские отношения. Сын Королевы Виктории попросил Русского Престолонаследника называть его просто «Берти» и быть с ним на «ты». И каждый день череда приемов, проходов, балов, официальных обедов, вечеров. Александр Александрович был вконец затормошен и душу изливал на страницах дневника.

За два дня до свадьбы написал: «Я теперь нахожусь в самом дурном настроении духа в предвидении всех несносных празднеств и балов, которые будут на днях. Право, не знаю, как выдержит моя милая бедная душка Минни все эти мучения. Даже в такие минуты жизни не оставляют в покое и мучат целых две недели. Это просто безбожно! И потом будут удивляться, что я не в духе, что я нарочно не хочу казаться веселым. Господи, как я буду рад, когда все кончится и наконец можно будет вздохнуть спокойно и сказать себе: теперь можно пожить тихо и как хочешь. Но будет ли это когда-нибудь или нет? Вот это называется веселье брачное. Где же оно и существует ли оно для нашей братии?

Пока я еще не отчаиваюсь и уповаю на Бога, хотя и тошно приходится иногда. Что меня больше всего огорчает, так это то, что прихожу иногда к моей бедной душке в таком расположении духа и не могу удержаться, чтобы скрыть это. Каково же ей выдерживать все это и слышать от меня вечное ворчание и неудовольствие. А она, душка, для меня пожертвовала всем и даже оставила своих родителей, мать и отца, родину свою покинула, а теперь я в таком настроении духа прихожу к ней, и постоянно почти такая история. Да укрепит нас Господь Бог в эти важные минуты нашей жизни. Все упование мое на Него!»

За день до свадьбы состоялось освещение церкви в Аничковом. Был молебен, затем окропление святой водой главных помещений. Присутствовали Царь, Царица, их дочь Мария. Императрица лично взялась украшать будуар Минни. В тот день отец дал наставления сыну насчет семейной жизни. Днем была еще встреча с принцем Уэльским, который позабавил веселым рассказом о своей свадьбе и времени накануне ее. Этот последний предсвадебный день так долго тянулся. Вечером отец и мать благословили Александра и Марию образами, обняли, поцеловали, пожелали счастья. Императрица не могла сдержать слез, а Минни хоть и крепилась, но тоже была недалека от того, чтобы разрыдаться.

Вечером была еще одна беседа, очень важная для Цесаревича. К нему пришел лейб-медик Н. Ф. Здекауэр (1815–1897) и имел с женихом разговор весьма интимного свойства. Он сообщил ему то, что должен знать невинный юноша, которому предстоит встреча с новобрачной в опочивальне. В ночь перед свадьбой Александр плохо спал, его мучили разные мысли, да к тому же брат Владимир, с которым его поместили в одной комнате в Зимнем Дворце, «храпел как лошадь».

Наконец-то наступило это долгожданное число, этот день — 28 октября, который навсегда останется в их жизни самым радостным и счастливым. Не только они его будут отмечать; на несколько десятилетий он станет праздником всей Императорской Фамилии.

Встали около половины девятого. Чашка кофе, приход друзей и родственников. Затем — обедня в Малой церкви, где присутствовали только четверо: Царь, Царица, Минни и Александр. По окончании разошлись по своим комнатам и стали одеваться к свадьбе. Цесаревич быстро надел щеголеватый мундир казачьего Атаманского полка, шефом которого был. Но потом долго пришлось ждать, когда закончат облачать в свадебный наряд невесту.

Когда двери отворились, то Александр замер в восхищении. На его Минни был сарафан из серебренной парчи, малиновая бархатная мантия, обшитая горностаем, на голове — малая бриллиантовая корона. Невеста была великолепна.

Процессия тронулась в церковь. В начале 2-го дня состоялось бракосочетание по обычному чину. Император Александр II взял их за руки и подвел к алтарю. Венцы над головами держали: у него — братья Владимир и Алексей, над ней — Датский Принц Фредерик и Николай Лейхтенбергский. Вся церемония не заняла много времени, но стоила многих переживаний и жениху и невесте, теперь соединивших свои жизни перед алтарем.

Последующее было утомительным и малоинтересным для новобрачных. Парадный обед в Николаевской зале с музыкой и пением. Поздравления, тосты за счастье молодых. Вечером в концертном зале молодые принимали поздравления дипломатического корпуса, а по окончании в Георгиевском зале — полонезный бал. Народу «была пропасть», и стояла страшная духота. Затем, пройдя торжественным шествием по всем парадным залам, молодые в золотой карете отбыли в Аничков, где был накрыт ужин для членов Фамилии.
Цесаревна первый раз была в своем доме, она была теперь здесь хозяйка, но мало что видела и никак не могла освоиться. Ужин был утомительным, и было видно, что все устали, особенно новобрачные. Скоро все разъехались, остались лишь Александр II и Мария Александровна. Царица удалилась в комнаты Минни, а Император остался с сыном. Родители готовили детей к брачному ложу.

Согласно старой традиции, в первый раз жених должен войти к невесте в тяжелом и громоздком халате из серебряной нити. Но Александр не чувствовал ноши. Он был как в лихорадке, плохо соображал, мысли путались. Без четверти час ночи Императрица вошла к мужчинам и со слезами на глазах сказала, что «пора, Минни ждет». Александр встал, попросил родительское благословение и на подгибающихся ногах вошел в спальню, запер за собой дверь.

Огни были потушены, горела лишь одна свеча на маленьком столике. В полумраке на постели он увидел испуганное лицо Минни. Подошел, обнял ее. Впечатления от пережитого в первую брачную ночь на следующий день попытался описать в дневнике сам новобрачный:

«Нельзя себе представить чувство, которое овладело мною, когда я подошел к своей душке и обнялся с нею. Долго мы обнимали друг друга и целовали. Потом я помолился, запер дверь в кабинете на ключ, потушил свечку и пошел к постели. Снял халат и туфли и лег в постель. Первое чувство было непонятное, когда я очутился в постели и почувствовал все члены моей душки на моем теле, которая так и обвилась кругом меня. Здесь далее я не буду распространяться…»
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   29

Похожие:

Эта книга об удивительной женщине, прожившей большую, похожую одновременно и на сказку, и на приключенческий роман жизнь Императрице Марии Федоровне iconРуководство для предпринимателей) мифы и легенды «Думайте позитивно!»,...
...

Эта книга об удивительной женщине, прожившей большую, похожую одновременно и на сказку, и на приключенческий роман жизнь Императрице Марии Федоровне iconРуководство для предпринимателей мифы и легенды «Думайте позитивно!»,...
...

Эта книга об удивительной женщине, прожившей большую, похожую одновременно и на сказку, и на приключенческий роман жизнь Императрице Марии Федоровне iconЖизнь способ употребления
Книга-игра, книга-головоломка, книга-лабиринт, книга-прогулка, которая может оказаться незабываемым путешествием вокруг света и глубоким...

Эта книга об удивительной женщине, прожившей большую, похожую одновременно и на сказку, и на приключенческий роман жизнь Императрице Марии Федоровне iconКнига замечательная. Именно поэтому она не просто сборник интереснейших историй, а нечто большее
Почему 60 людей одновременно убеждены в том, что животное имеет право на жизнь, и в том, что человек имеет право это животное съесть?...

Эта книга об удивительной женщине, прожившей большую, похожую одновременно и на сказку, и на приключенческий роман жизнь Императрице Марии Федоровне iconФрансуа Рабле Гаргантюа и Пантагрюэль «Гаргантюа и Пантагрюэль»: хроника, роман, книга?
Помпонацци, Парацельса, Макиавелли, выделяется главная книга – «анти-Библия»: «…У либертенов всегда в руках книга Рабле, наставление...

Эта книга об удивительной женщине, прожившей большую, похожую одновременно и на сказку, и на приключенческий роман жизнь Императрице Марии Федоровне iconКнига отзывов и предложений
Зарегистрирована в (в типографском варианте эта графа есть, но ее оставляют пустой, так как книга нигде не регистрируется)

Эта книга об удивительной женщине, прожившей большую, похожую одновременно и на сказку, и на приключенческий роман жизнь Императрице Марии Федоровне iconКнига n 19, 18 сентября 2015 г. Тема номера
Эта замечательная возможность не только облегчила жизнь бухгалтерам, но и вызвала у них вопросы: можно ли переносить на будущее вычет...

Эта книга об удивительной женщине, прожившей большую, похожую одновременно и на сказку, и на приключенческий роман жизнь Императрице Марии Федоровне iconДень, который перевернул всю мою жизнь
Когда мне исполнилось двадцать пять лет, я встретил человека по имени Эрл Шоафф. Как мало я догадывался тогда, насколько эта встреча...

Эта книга об удивительной женщине, прожившей большую, похожую одновременно и на сказку, и на приключенческий роман жизнь Императрице Марии Федоровне iconКнига учёта жизни
Жизнь она всегда проще, циничнее и жёстче, чем кисельные берега мягких виртуальных форумов. Читайте жизнь отсюда, с матом, с желчью,...

Эта книга об удивительной женщине, прожившей большую, похожую одновременно и на сказку, и на приключенческий роман жизнь Императрице Марии Федоровне iconДрайзер. Гений Роман
Книга третья. Бунт Юджин Витла, обещаешь ли ты взять эту женщину себе в жены, чтобы

Вы можете разместить ссылку на наш сайт:


Все бланки и формы на blankidoc.ru




При копировании материала укажите ссылку © 2024
контакты
blankidoc.ru