Горным и иным инженерам ( Из книги "Хроника одной жизни") «Созвездие Гончих Псов»

5. Здание горного техникума – первое здание КГИ 6. Первокурсник Кемерово. КГИ 1951 год Закусив, мы отправились в зал. Он был почти свободен от кресел. Ряды их сдвинули вплотную к задней стене, составили в три этажа. Посреди зала – ёлка под потолок. Льётся музыка сверху из репродукторов, в вальсе кружатся пары. Много девушек из пединститута. Гаснет свет, горят ёлочные огни. … по стенам мечутся тени. Мы становимся у стены: никто из нас танцевать не умеет. Грустно, мне так хочется танцевать, а тут ещё душещипательная мелодия танго: В этот вечер в танцах карнавала я руки твоей коснулся вдруг, и внезапно искра пробежала в пальцах наших встретившихся рук. Где потом мы были, я не знаю, только помню, где-то в тишине ласково шепнувшими губами на прощанье ты сказала мне: Если хочешь – приди, если хочешь – найди, этот день не пройдёт без следа. Если ж нету любви, ты меня не зови – всё равно не найдёшь никогда. Я проторчал в зале до трёх часов, захлёстываемый волнами непрерывной тоски о желанной любви, которой не было у меня. Лена Полибина на письма мои из Москвы не ответила, и незаметно память о ней из моего сердца ушла. … объявили: – Белый танец. Дамы приглашают кавалеров. Мне так захотелось, чтобы какая-нибудь девушка ко мне подошла и пригласила на танец. Скорее всего, мне пришлось отказаться б за неумением, но всё равно мне бы было приятно, что кто-то на меня внимание обратил, я кому-то понравился. А вдруг она предложила бы: «Давайте попробуем, я вас поучу, быть может, получится…» … но никто не выбрал меня. Да и вид у меня был затрапезный: брюки выглаженные, но не новые и чёрная курточка простенькая вельветовая с "молнией". Вот когда я пожалел о костюме. По одёжке встречают, а провожают по уму, – пословица говорит. Но встречают-то всё-таки по одёжке, а без встречи, как ум свой покажешь? … Наконец мне печаль моя до чёртиков надоела, и я ушел спать. Шёл первый день второй половины столетия. Утро его омрачилось трагедией. … юный студент по фамилии Строков не сумел правильно по части спиртного свои возможности оценить и впал в беспамятство, а, попросту говоря, "отключился" прямо в зале. Товарищи его по проживанию в комнате подхватили его, оттащили в общежитие, бросили на кровать и вернулись на танцы. Придя в комнату на рассвете, они нашли его мёртвым: уткнувшись в подушку, он задохнулся в собственной рвоте. И невозможно его сотоварищей в беспечности обвинить. Кто б мог подумать?! Это после этого случая все осознали, что ни в коем случае пьяного в стельку бросать на кровать, да ещё на подушку, нельзя. Надо на полу оставлять. Комната теплая, не замёрзнет. Зато на полу ничто не мешало бы вылиться блевотине изо рта. Ну, тут же каким-то образом об этом руководителям института, декану, директору дали знать24, и утром же телеграмма ушла родителям Строкова. Второе января началось траурным маршем, а к обеду чёрная лента студентов потянулась за красным гробом и убитыми горем родителями в сторону кладбища. Я смотрел на процессию из окна. Чёрный изгиб длинной ленты на белом снегу выглядел мрачно, нехорошо. Я на похороны не пошёл. Не любил тогда я покойников. Это не значит, что я теперь их люблю, просто отношусь к ним сейчас спокойно и безразлично: труп, он и есть труп, а не человек, и чувств никаких я к нему не испытываю и не понимаю людей, жалеющих умерших. Жалеть нужно живых, а мертвецу уже всё равно, ему уже на всё наплевать, в том числе и на горе наше, страдания. Больно смотреть на родных, на близких покойного, вот им каково?! Я и сам рыдал у гроба окостеневшей ледяным холодом матери, у гроба умершего Алёши, но рыдал оттого, очевидно, что никогда не увижу больше живыми их, таких мне дорогих; в сущности, я рыдал оттого, что не мог себя представит без них, это себя, стало быть, мне было жалко. Осиротевшего, без любимых оставшегося. И в далёком Архангельске безудержно рыдал, скорее всего, потому, что не будет у меня теперь папы, а не потому, что папу жалел. … Строков умер, а пятого января (или марта?) началась экзаменационная сессия25. Экзаменов было много, чуть ли не семь. Студенты трусили почему-то, боялись идти в самом начале – шпаргалки, наверно, труднее передавать, – посему мне всегда удавалось в первую пятёрку попасть. Дались мне первые экзамены в институте необычайно легко, но не все мне запомнились. … войдя первым в аудиторию, где экзамен по аналитической геометрии принимал Виноградов, я взял билет, назвал номер, сел за стол, быстро набросал на бумаге решения и, на вопрос: «Кто готов отвечать?» – вызвался: «Я!» Я сел к Виноградову. Помниться, он сидел за столом спиною к окну, свет мне падал в глаза, и мне трудно было рассматривать лица его выражение, что при ответе немаловажно. Впрочем, я был абсолютно уверен; ответил на вопросы билета, показал решенье задач и собирался увидеть, как профессор мне ставит пятёрку в зачётку, как он неожиданно задал мне новый вопрос, причём один из самых простейших: – Напишите уравнение прямой, походящей через две точки. И тут в голове у меня что-то заклинило. Я этого уравнения вспомнить не мог. Холодея, я почувствовал приближенье московской истории, и тогда меня бросило в жар. Но московской ошибки не повторил. – Простите, – поколебавшись секунду, сказал я, – уравнение вылетело из головы. Но я могу его вывести. – Выводите, – сказал Виноградов. Я вмиг набросал на листочке чертёж, штрихами снёс координаты на оси и написал уравнение. Виноградов на всё это смотрел и, когда я закончил, ни слова не говоря, взял зачётку и вывел в ней чётко: «Отлично», и расписался. Оценил: не зубрю, понимаю. Экзамен по химии я сдавал профессору Стендеру. Мне попался билет с трудным вопросом о сплавах олова с медью. На сплавах уже многие из других групп погорели, путаясь в сложности происходящих процессов. Я сделал чертёж со всеми линиями фазовых переходов и чётко и точно изложил суть превращений при разных температурах и концентрациях обоих металлов. По лицу Стендера я увидал, что он был в восторге, и, не спрашивая ответы на остальные вопросы билета, он записал в зачётке «Отлично!», столь любимое мной. С минералогией мне пришлось повозиться перед экзаменом. Все процессы я знал, но вот все минералы по признакам (ну, там твёрдость – черта, цвет, излом) определить я с уверенностью не мог. И вот те минералы, что представляли мне трудность, я запомнил по форме их – все куски ведь были различны. И "определил" безошибочно на экзамене предложенные мне образцы. … но самым оригинальным был экзамен по начертательной геометрии. Экзамена этого многие очень боялись. В группах, что сдавали начерталку до нас, до половины студентов с двойками выходили. Немудрено, что перед экзаменом кой у кого поджилки тряслись. Когда я вошёл в кабинет Евстифеева – он экзамены там принимал, – он потребовал сразу зачётку и внимательно её рассмотрел. Затем, вероятно, отчеством моим несколько необычным заинтересовавшись, стал зачётку с ведомостью сличать. – А в ведомости написано: Платонов Владимир Степанович, – сказал он. – Там ошибка, – сказал ему я. – Правильно должно быть Стефанович. – Так кто же вы? – глядя в упор на меня, спросил Евстифеев. – Платонов Владимир Стефанович или Платонов Владимир Степанович? – Платонов Владимир Стефанович, – отвечал я. – А паспорт у вас есть? – поинтересовался вдруг Евстифеев. – Есть. – Покажите. – Он в общежитии. – Ну, так принесите его скорее, – воскликнул мой недоверчивый экзаменатор, хотя я уже понимал, что он, как обычно, дурачится. – Сейчас, – ответствовал я, вышел из кабинета и побежал в общежитие. Через две минуты с паспортом в руках и сильно запыхавшись, я влетел в кабинет: – Можно? – Да, да, заходите. … обстановка тем временем в кабинете переменилась. За экзаменационным столом сидела не наша девица (очевидно, пересдавала), краснела, на вопросы отвечала сбивчиво, путано и умолкала на полуслове. Евстифеев укоризненно качал головой. Наконец ему вся эта канитель надоела: – Вот что, милая, – сказал он, – возьмите вот этот графин, – он глазами указал на пустой графин на столике в стороне, – пойдите, наберите в него в туалете воды и полейте цветочки, – взгляд его устремился на горшки с цветами на подоконниках. Девица встала, взяла графин и вышла из кабинета. Я предъявил Евстифееву паспорт, он его изучил, сделал исправление в ведомости и сказал: – Берите билет. Я взял билет, пошёл к столикам, впритык стоявшим к стене, так что сбоку и со спины ты виден экзаменатору – тут уж на колени книжку или шпаргалку не выложишь! – и сел готовиться отвечать, рисуя чертёжики на листках, ибо без чертежей начерталка не была б начерталкой. Подготовился я моментально и тут же вызвался отвечать: девица с наполненным водою графином ещё только что вошла в кабинет. Евстифеев смотрел, как она поливает цветы, не обращая на меня никакого внимания, хотя я уже сидел перед ним. – Ну, а теперь идите сюда, – сказал он юной представительнице прекрасного пола, закончившей поливку цветов и поставившей опустевший графин на прежнее место. Придвинув её зачётку к себе и вписывая в неё своим каллиграфическим почерком отметку «Удовлетворительно», он заметил: – Вот вам за хорошую работу. Девица взяла зачётку и вышла. А я восхитился… Тогда Евстифеев обратил свой взгляд на меня. Я начал: «Билет номер…», – но он меня перебил: – Давайте ваши бумаги! – и вынул у меня из руки пачку исчерченных мною листов. Просмотрев их, он молча пододвинул мою зачётку к себе и вписал в неё уже становящееся привычным «Отлично». – Идите, – сказал он мне, вручая зачётку. Я вышел. Меня обступила толпа ещё не сдававших ребят нашей группы и толпа уже сдавших болельщиков: «Как?» – «Отлично». … когда студенты сообщили Тамаре Исаковой, преподавательнице, проводившей с нами практические занятия, что Платонов сдал Евстифееву начерталку отлично, её чуть удар не хватил26: «Не может этого быть!» Мне о её реакции рассказали, и мне сделалось неприятно и одновременно смешно: я был о ней лучшего мнения. Остальные экзамены я тоже сдал превосходно, и нежданно-негаданно стал круглым отличником, которых на триста студентов оказалось всего только семь или двенадцать (счастливое, помню, число). Из горняков им стал ещё только Саша Романов, остальные были механиками и шахтостроителями. Моральная удовлетворённость получила и материальное подкрепление. Я стал получать повышенную стипендию, что составило четыреста восемьдесят рублей против прежних трёхсот восьмидесяти пяти. Но я не заметил, чтобы от этого как-то сильно моё благополучие изменилось. … Впереди были каникулы, и предстояло подумать, как и где их провести. Но вопрос этот за всю нашу семёрку (столько было со мной) решил Тимофей Фёдорович Горбачёв. Вызвав нас всех к себе в кабинет, он сказал, что премирует первых отличников КГИ недельной поездкой в Новосибирск в оперный и другие театры. … В сопровождении преподавателя, которому Горбачёв поручил все заботы о нас, мы выехали в командировку в Новосибирск. Поезд из Кемерово за ночь довёз нас до цели. Выйдя из поезда, мы обошли весь огромный голубо-белых тонов новосибирский вокзал, достроенный уже в годы войны. Слава о нём от Урала гремела к востоку до Тихого океана. В Европе – так европейскую часть Союза из Сибири мы называли, – правда, об этом было ничего неизвестно… Залы ожидания были светлы, высоки – в них до стеклянного переплёта крыши поместилось бы не менее двух этажей обыкновенного дома. По бокам этих зал поднимались наверх лестницы, ведущие в бельэтаж в крыльях этого здания. Там помещались комнаты отдыха, кинозал, ресторан. Поражало обилие лепнины, необычные цвета для вокзала, как уже было сказано – белое с голубым. … От вокзала трамваем поехали мы к центру города. И тут город меня поразил. Долго ехали мы мимо маленьких домиков, черневших старыми срубами на белом снегу, мимо заборов между домами, где из штакетника, а где из набитых на слеги всплошную досок. Это обилие частных домов меня удивило. Всё же это не Кемерово – Новосибирск. Население его подбиралось уже к миллиону, а вот по части многоэтажных кирпичных домов он, по мнению моему, уступал двухсот восьмидесятитысячной столице Кузбасса. Каменный центр оказался совсем небольшим. Вокруг площади группировались все крупные здания: госучреждения, универмаг, драмтеатр, Сибгипрошахт27… На неё же поодаль выходил грандиозный – тоже гордость почти всей Сибири – театр оперы и балета с куполом размеров невиданных. Кстати, тоже достроенный в сорок четвёртом году. … нас поместили на первом этаже четырёхэтажного дома, с Гипрошахтом, кажется, рядом. Там вдоль длинного коридора были комнаты для приезжающих в институт. … Первый день занял осмотр центра города. Со второго вечера началось чудо, сказка. Опера и балет. … колоссальный амфитеатр перекрыт был куполом без единой поддерживающей колонны. Ряды кресел, снова же белых с голубым окаймлением и позолотой, крутыми уступами от самого купола спускались вниз, охватывая зал почти по полному кругу, чуть срезанному впереди лишь красным бархатом тяжёлого занавеса, скрывавшего сцену. Уступы были так высоки, что ноги сидящих в верхнем ряду упирались бы в спины людей нижнего ряда, если бы не барьер выше голов их, тоже белый и голубым бархатом крытый. Видно, слышно отовсюду было отлично. Мы сидели на лучших местах в центре зала как раз против сцены и обозревали ошеломивший меня необычностью, размерами и великолепием зал. Сцена была задёрнута бархатом, но под ней нам сверху хорошо видна была оркестровая яма, плечи и головы музыкантов, раструбы жёлтым золотом зеркально сияющих труб, лебединые шеи грифов виолончелей и скрипок и взмывающие смычки. Головы музыкантов время от времени склонялись друг к другу, будто переговаривались о чём-то; из ямы неслись обрывочные, нестройные звуки, извлекаемые смычками. … И разом всё стихло. Стала меркнуть многоярусная бронзовая люстра, спускающаяся в зал из чаши купола, сверкающая бесчисленным хрусталём на многочисленных её разветвлённых отростках; потускнели у основания купола настенные бра. Зал утонул в полной тьме, и только горел и мерцал красный бархат, подсвеченный софитами сверху и изнутри. Полились в красноватой таинственной темноте и наполнили зал звуки дивной глинкинской увертюры к его опере "Руслан и Людмила". Звуки плавно захлёстывали меня, строя в лад с ожиданьем чего-то прекрасного. … и вот звук иссяк, полотнища занавеса поползли в стороны, и зал разразился аплодисментами. Я тотчас сообразил, что хлопают декорациям, то есть художнику, сотворившему перед нами диво древнего Киева. … и всё внешнее тут же исчезло, музыка, пение вошли внутрь меня, как я вошёл в действие сказки, и я в них растворился. … волшебство кончилось, я очнулся, когда занавес сомкнулся и отградил сказку от зала. … стояла долгая тишина, напряжённая тишина в тёмном замершем зале, на котором лежал загадочный отблеск красноватого бархата. … И разом тишина взорвалась, разрядилась бурей нескончаемых аплодисментов. Я до этого в опере не был, и теперь музыка, зрелище, голоса произвели на меня впечатление потрясающее. На другой день мы смотрели балет советского композитора Глиера28 "Красный мак". Балет мне, в общем, понравился, музыка была хороша, но глинкинской уступала, танцы тоже мне приглянулись, но осталось легчайшее ощущение чего-то ненастоящего в нём, хотя, прямо скажем, сюжет был куда натуральней, чем в либретто "Руслана". Словом, в восхищение он меня не привёл, как вчерашняя опера или в будущем "Лебединое озеро", "Раймонда" и подобные им.

Похожие:

	Положение об областном заочном этапе 18-й Всероссийской олимпиады... Областной заочный этап 18-й Всероссийской олимпиады учебных и научно-исследовательских проектов детей и молодежи «Созвездие» (далее...		Программа-проект "Семья" Семья и школа это берег и море. На берегу... В формировании личности ребёнка принимают активное участие дошкольные учреждения и школа, лагеря и трудовые отряды, книги, театр,...
	Иные вопросы хозяйственной деятельности Приказ Федеральной налоговой службы от 5 марта 2012 г. № Ммв-7-6/138@ “Об утверждении форматов счета-фактуры, журнала учета полученных...		Инструкция по ведению книги похозяйственного учёта Закладка похозяйственной книги Документ «Правовой акт на открытие похозяйственной книги» 13
	Статья I. Общие положения Российской Федерации, выписки из домовой книги, выписки из похозяйственной книги, выписки из поземельной книги, карточки регистрации,...		Статьи Настоящий шаблон предлагается использовать для описания результатов оригинального исследования медицинского вмешательства. Однако...
	«балтийское созвездие» Конкурсная программа (название номера, автор стихов, композитор, продолжительность)		Книга «Воспоминания о жизни после жизни» известного гипнотерапевта... Воспоминания о жизни после жизни. Жизнь между жизнями. История личностной трансформации. Автор Майкл Ньютон. 2010г. 336 стр. Isbn...
	Книга учета состоит из 6 разделов. На титульном листе Книги учета... Общие требования к порядку заполнения Книги учета доходов и расходов и хозяйственных операций индивидуального предпринимателя		Ростовская-на-дону городская дума решение Ростова-на-Дону, проявляя уважение к историческим, культурным и иным традициям Ростова-на-Дону, утверждая права и свободы жителей...