Монография предназначена для историков, антропологов, культурологов, искусствоведов, а также всех, кто интересуется Средневековьем и историей религии


НазваниеМонография предназначена для историков, антропологов, культурологов, искусствоведов, а также всех, кто интересуется Средневековьем и историей религии
страница5/38
ТипМонография
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   38

Культы святых Могилянского времени между Римом, Константинополем и Москвой (на примере «Патерикона» Сильвестра Косова и «Тератургимы» Афанасия Кальнофойского) (Н. А. Синкевич)



Статья посвящена анализу культа святых в двух произведениях Могилянского времени: «Патериконе» Сильвестра Коссова и «Тератургиме» Афанасия Кальнофойского. Несмотря на то, что оба произведения имеют много сходных черт, пантеон почитаемых в них святых существенно разнится. Исследование подтверждает факт параллельного существования в могилянский время двух векторов духовной жизни украинских земель: один, связанный с непосредственным окружением митрополита Могилы и представленный в нашем случае Сильвестром Косовым, запрограммирован на воссоздание «первичной» киевской традиции с превалирующим культом князя-крестителя Владимира, первого иерарха Михаила и сонмом святых из Киево-Печерского Патерика. Другой же, ведущий свое начало от иерархов домогилянского времени и представленный Афанасием Кальнофойским, исходит из распространенного в Лавре культа печерских мощей, выразительно тяготеет к общим духовным традициям Christianas Orthodoxa и активно использует культы московской традиции.

Ключевые слова: могилянское время, культ святых, вектор духлвной жизни.

Никакой другой отрезок украинской церковной истории не вызывает таких дискуссий и противоречивых оценок, как история Киевской митрополии Могилянского времени. Борьба за традиции и сохранения православной идентичности наряду с всевозрастающим влиянием со стороны католицизма породила интересное и богатое в своих проявлениях культурное явление, которое принято называть Могилянским возрождением. В контексте компаративистского подхода к изучению проблемы культа святых в Восточной и Западной христианской традиции этот период представляется как особо репрезентативным - в первой половине XVII в. в Киевской митрополии замечается значительный интерес к фигурам отдельных святых. В этой работе мы попытаемся разобраться в том, существовал ли во времена Петра Могилы единый пантеон святых, насколько он был вариативным и каким векторам христианской культуры того времени (Рим, Константинополь или Москва) он следовал.

На фоне отсутствия исчерпывающего исследования на тему культа святых в украинских землях в эпоху Средневековья нам трудно установить ориентиры, определяющие изменения подхода к культу святых в Раннее Новое время. Однако исследователи успели отметить неожиданное появление в одном из первых лаврских печатных изданий, "Анфологионе" 1619 г., специальных служб Андрею Первозванному, князю Владимиру, страстотерпцам Борису и Глебу219. Культ апостола Андрея до этого активно развивался в новгородской и московской письменности, превращаясь иногда в легенду о первом крещении Руси апостолом220. Однако киевские интеллектуалы, «вспомнившие» об Андреевой легенде под влиянием северно-русских нарративов, проставляли в своей интерпретации миссии апостола совершенно другие акценты. Они считали миссию апостола всего лишь предзнаменованием (частичным «уверованием»), а не самим хрещением221. Появление в киевском «Анфологионе» 1619 г. служб мученикам Борису и Глебу А. Булычев напрямую связывает с промосковскими симпатиями составителя издания Елисея Плетинецкого222. Мы не совсем согласны с этим утверждением. И вправду, акцентируемая в то время принадлежность киевской духовной традиции к общему культурному ареалу Christianitas Orthodoxa223 обратило киевских книжников начала XVII в. не только к культам польско-литовской, новгородской и московской традиции224, но и к болгарским, греческим, сербским и валашским святым225.

Пантеон святых Могилянского времени, однако, был несколько изменен. Попробуем посмотреть на него, опираясь на проведенное нами исследование двух текстов Могилянского времени: «Патерикона» (1635) Сильвестра Коссова и «Тератургимы» (1638) Афанасия Кальнофойского. На первый взгляд эти два произведения объединяет целый ряд внешних и внутренних характеристик: они оба были сочинены в Киево-Печерской Лавре в 1630 х годах, оба посвящены культу печерских преподобных и оба написаны на среднепольском языке з учетом широкой читательской аудитории Реч-Посполитских земель. Однако идеологическая направленность этих текстов совершенно разная и это вызвано, прежде всего, личностями обоих авторов, на которых мы коротко остановимся.

Сильвестр (Стефан) Коссов родился около 1607 года на Витебщине, обучался в нескольких иезуитских коллегиях, а возможно также в университетах Ингольштадта и Оломунца, Вены и Рима. В своих произведения Коссов продемонстрировал себя как последовательный приверженец католической теологии, а именно – ее иезуитской школы. Исследуемый нами круг источников, использованных в «Патериконе» показал широкое использование трудов Петра Канизия, Роберто Беллармино и Петра Скарги, тогда как количество православных авторитетов можно свести до 3-5 авторов. Коссов, как и большинство иезуитских учеников, плохо знал греческий, а все цитаты из восточных отцов черпал из латинских антологий. Последовательный приверженец аристотелизма и позитивно- контраверсийной теологии, Коссов выражал свои взгляды (в частности на проблему времени Преосуществления Святых Даров) полностью в духе западной теологии, следствием чего было признание его «Дидаскалии» несовместимой с православным учением. Прозападными были и политические воззрения Сильвестра Коссова. Будучи активным сподвижником и приемником Петра Могилы на митрополичьем столе в Киеве, именно Коссов брал активное участие на переговорах Хмельницкого с Речью Посполитой в Варшаве и именно он возглавил партию духовенства, отказавшегося присягать московскому воеводе после Переяслава226.

Совершенно иным представляется нам образ Афанасия Кальнофойского. Скорее всего, перед нами выходец из мелкой шляхты – в «Тератургиме» он упоминает Габриэля (родственника или себя в миру) Кальнофойского, причисляя его к земянам227. Исследователи допускают, что родился он в селе Канафосты (нынче село Самборского района Львовской области)228. Известен род подкарпатских шляхтичей Канофойских, которые пользовались гербом Sas. Возможно, наш герой решил видоизменить свое имя, прибавив к нему греческое слово καλός (благородный). Хорошее владение греческим (Кальнофойский неоднократно играет словами греческого происхождения, а само название произведения происходит от греческого τερατουργος - чудотворец) позволяет предположить, что он обучался в одном из традиционных православных интеллектуальных центров. Неизвестно, как и когда Афанасий попадает в Киев. Очевидно, это происходит в середине 1620-ых гг. Тут следует заметить, что большим авторитетом у нашего автора пользуется архимандрит Захарий Копыстенский, митрополит Иов Борецкий и другие Киевские иерархи домогилянского времени, с которыми он, несомненно, был знаком лично. Нужно также подчеркнуть, что Кальнофойский активно позиционирует себя как мистик и аскет – в «Тератургиме» он подробно описывает процедуру изгнания злых духов и утверждает, что благодаря аскетическим подвигам он сам получил дар осуществлять чудеса229.

После издания «Тератургимы» в 1638 г. Афанасий стал игуменом Винницким Дата его смерти точно не известна. Обнаруженная В. Александровичем копия его завещания датируется 1646 г. На момент ее фиксации в Перемышльском гродском суде Кальнофойский был уже покойным230. Афанасий в своих интеллектуальных ориентирах также «западно-направленный», однако если Косов демонстрирует свою выразительную приверженность перед авторами времен Контрреформации, то наш автор находится в интеллектуальном русле ренессансного периода. В его библиотеке античные авторы, произведения Фомы Аквинского, Иоанна Костерия, Корнелия де Лапиде, грекоязычная Библия.

Однако особенно интересным для нас является тот факт, что Кальнофойский настроен явно опозиционно по отношению к митрополиту Петре Могиле. В одном из чудес он описывает видение Печерского монаха Макария, где Богородица предсказывает будущее Печерского монастыря и говорит о человеке в светском, чужаке и карьеристе, который раздает монастырские имения. Трудно не увидеть в этом человеке именно митрополита Петра Могилу. Оценка такого поведения Кальнофойским явно отрицательная - как может светский раздавать то, что было накоплено монахами? Символическими есть и приведенные здесь слова псалма о нечестивце, от которого не осталось и следа231. В общем, отношение к Киевскому митрополиту в «Тератургиме» чрезвычайно сдержанное и холодное. Следует заметить, что сама «Тератургима» вышла без традиционного митрополичьего благословения на титульной странице. Кальнофойский вспоминает о благословении Петра Могилы, но в очень своеобразной форме – это благословение отдыхом recreatią232. Тут же он сравнивает себя с древнегреческим скульптором Фидием, который из-за зависти был обвинен афинянами сначала в краже, а потом в оскорблении божества. Очевидно, Кальнофойский в свое время играл очень важную роль в жизни Киева – он вспоминает, между прочим, свое участие в открытии мощей князя Владимира233. Возможно, еще до публикации «Тератургимы» наш автор столкнулся с неприятием его личности частью киевского духовенства, а издание произведения могло послужить поводом отъезда Афанасия из Киева.

Теперь, исходя из личностных характеристик наших авторов, посмотрим на круг святых, которых они возвеличивают в своих произведениях. Конечно, оба произведения посвящены, прежде всего, культу киево-печерских угодников, который активно развивался в Киеве в начале XVII века. Так, уже в Киевском «Анфологионе» 1619 г. была помещена память 25 киевским старцам. Сильвестр Коссов составляет отдельные жития печерских старцев на основании Второй Касияновской редакции Киево-Печерского Патерика. Кальнофойский рисует схему размещения их реликвий и описывает их «новые чудеса». Надо заметить, что пантеон киево-печерских угодников в произведениях двух авторов разный. В "Патериконе" упомянутые исключительно те святые, информация о которых размещена в старом патериковом тексте. Другие популярные на время написания произведения культы игнорируются: святой Меркурий, который упомянут в дневнике Эриха Лясоты234 и у Афанасия Кальнофойского235, святой Федор, князь Острожский, информация о котором уже распространялась в народной традиции236, или Иулиания Ольшанская, мощи которой были найдены не позднее 1617 г.237. Такой же была судьба более 50 подвижников, чьи мощи зафиксировал на своих картах Афанасий Кальнофойский. Более того - в "Патерикон" не попали также трое отцов, которые были упомянуты как святые в "Анфологионе" 1619: Никодим Просфорник, Дионисий Суздальский и Марк Пещерник. В случае с двумя первыми дался в знаки недостаток информации о них во Второй Касиянивский редакции, текста которого Коссов строго придерживался238. В случае с Марком Пещерником ситуация была намного сложнее. Вероятно, чудеса святого, предписывающий мертвым двигаться, показались воспитанному в иезуитских коллегиях Косову маловероятными, а главное – малоназидательными. Поэтому он исключил это житие, несмотря на то, что культ святого Марка Гробокопателя активно развивался в Лавре в это время – кроме самих реликвий, почитался крест подвижника, славившийся исцелениями239. Работая с текстом Второй Касиянивской редакции, Косов также включил в созданный им агиографический цикл ряд святых, о которых не было упоминания в "Анфологионе". Это печерские игумены Стефан, Варлаам и Никон, архимандрит Поликарп, отцы Онисифор и Тит, монахи Арефа, Эразм, Лаврентий, Афанасий, Кукша, Ефрем. Очевидно, что фигуры этих святых, ярко описанных в тексте Второй Касиянивской редакции, были важными для разнообразия и полноты составляемого им агиографического цикла.

В общем, Косов в большинстве случаев работает безотносительно к существующему в пещерах культу. Он редко вспоминает о мощах того или иного подвижника. Важно и то, что Вторая Касияновская редакция иногда противоречила возможности захоронения печерских отцов в Лавре. Косов старается не подчеркивать этот факт. Очевидно, он не случайно пропускает информацию о том, что святой Никон конце жизни стал епископом Владимирским240, ведь это спровоцировало бы сомнения относительно наличия в пещерах мощей преподобного. Говоря о мученической смерти святого Иоанна Кукши, Косов игнорирует память о том, что ему отрубили голову241, ведь это позволило бы "рационалистам" верифицировать мощи. Особенно важной и сложной для Сильвестра Косова встала проблема лаврских мироточивых глав, культ которых на начало XVII в. уже был хорошо развитым (у них происходило больше всего чудес). Анонимность реликвий была существенной проблемой в раннемодерном агиографическом дискурсе. Католическая традиция вообще отвергала возможность канонизации неидентифицированных реликвий. Косов также признает неидентификованисть чтимых в пещерах глав, объясняя это бесчисленным количеством лаврских подвижников – "святых Печерских все имена знать невозможно"242. Основным доказательством святости этих глав является собственно чудотворения. А следовательно, здесь Косов один-единственный раз идет на существенную уступку традициям современной агиографической литературы - чудо является основанием для признания за определенным отцами святости, а не наоборот.

Совершенно другой подход к формированию лаврского канона демонстирирует Афанасий Кальнофойский. Для него решающей и основоположной является существующая монастырская традиция почитания мощей. Он значительно расширяет количество известных святых по сравнению с 1619 г., включая туда всех упомянутых Косовым отцов. Однако количество мощей в пещерах было намного больше, поэтому Кальнофойский включает в лаврский пантеон также тех святых, о которых нет упоминаний в «Патерике». Вдобавок он делает подробную карту-схему расположения мощей. При этом его совершенно не смущает факт отсутствия дидактической окраски и наличие маловероятных мотивов в чудесах некоторых святых. Он рассказывает об истории, когда святой Онисифор после смерти уступил место святому Спиридону243, несмотря на отсутствие всякой дидактической подоплеки в этом чуде. Мало интересует Кальнофойского и «буква» старого Патерикового текста. Он локализирует на своей карте мощи святого Евстратия, хотя Вторая Касияновская редакция244 (а вслед за ним и Косов245) подчеркивает, что тело святого не было найдено. Надо заметить, что далеко не все, обозначенные Кальнофойским подвижники были включены в текст канона 1643 г.246, который принято считать завершающим этапом печерской канонизации.

Не смотря на то, что оба анализируемых произведения посвящены культу печерских святых, их авторы признают неразвитость их культа, отсутствие у паломников четких представлений о святых, чьим мощам они поклонялись247. Это скорее был «программный», а не реальный культ могилянского времени. Более интересным представляется вопрос об отображении в изучаемых произведениях других, «реальных», культов того времени.

Оба автора вспоминают о Киевской миссии апостола Андрея. Однако, образ апостола не наделен в их произведениях какими-то особыми чертами. Так Косов наряду с проповедью апостола Андрея вспоминает и миссионерство на Руси апостола Павла и его ученика Андроника248. И, конечно, оба автора считают миссию апостола не крещением, а только его предзнаменованием (или попыткой)249. И это не удивительно на фоне того внимания, которое отводится в трудах могилянского времени князю Владимиру.

Обретение мощей святого Владимира, его прославление как крестителя Руси, покровителя образования и Церкви, отношение к святому как к личному патрона со стороны самого митрополита Могилы - все это делало фигуру святого чрезвычайно важной для "Патерикона". Возвеличивание культа князя Владимира проявляется, прежде всего, в том, как Косов объясняет неудачу предыдущих попыток крещения Руси. Согласно его исторической концепции причиной неудачи крещения во времена апостола Андрея были языческие князья250 (по версии Густынской летописи - частые войны251). Славянские князья Святополк, Ростислав и Коцел, по версии Косова252 (она снова противоречит Густынской летописи) не были крещены, а только просили о крещении. Князья, которые, согласно версии других нарративов, выступали современниками третьего этапа крещения (Аскольд и Дир по версии Льва Кревзы253, Олег в Густынской летописи254), в "Патериконе" не упомянуты вообще. Не называет Косов святой и крестительницей даже княгиню Ольгу. Игнорируя таким образом информацию источников о князьях, которые были христианами, и подчеркивая важность обращения князей как предпосылки успешности крещения народа, Косов преследут одну цель – указать на важность и уникальность миссии "великого монарха всея Руси" князя Владимира. Культ других Рюриковичей в «Патериконе» совершенно не развит. "Патерикон" подает информацию о страстотерпцах Борисе и Глебе, но опираясь не на имеющиеся средневековые русские источники (ПВЛ, "Чтение о житии и о погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба", "Сказание, страсть и похвала", "Сказание чудес"), а только пересказывает всю информацию о мучениках, помещенную в "Хронике" Стрыйковского. Правда, он пересказывает легенду о перенесении мощей святых в Вышгород255, но этот эпизод имеет сугубо дидактическую роль и включен в произведение в связи с антипротестантской полемикой, проводимой в «Патериконе».

Намного больше внимания святым из династии Рюриковичей уделяет Кальнофойский. Он величает святыми и посвящает равное внимание княгине Ольге, князям Владимиру, Борису и Глебу256. Тут следует подчеркнуть, что почитание княгини Ольги сначала активно развивалось в псковской традиции, а в середине XVI в. имело особое значение для московских книжников, так как княгиня воспринималась непосредственным предком Ивана Грозного257. Именно оттуда оно попало в киевские произведения домогилянского времени. Красноречивым примером тому служит тот факт, что княгиня Ольга в «Паллинодии» Захарии Копыстенского именуется «московкой и псковянкой»258.

Особенное место в произведении Кальнофойского занимает культ святых мучеников Бориса и Глеба. В качестве третьего чуда в своем произведении он подает сказание Ипатьевской летописи о перенесении мощей страстотерпцев259. Не секрет, что интенсивность культа св. Бориса и Глеба существенно различался в Южной и Северной Руси. Мученики Борис и Глеб были патронами различных князей династии Рюриковичей, пока в XVI ст. не стали официальными патронами московских Рюриковичей260. Для Кальнофойского связь Борисоглебского культа с Москвой очевидна – он даже снабжает читателя информацией, что после Батыевой навалы мощи мучеников были вывезены в Москву, «которая всегда особенно почитала святых Божьих»261. Объяснить это можем только ассоциацией с перенесением Андреем Боголюбским Вышгородской иконы Богоматери.

Интересным, кроме того, является отдельный список «особых покровителей» печерского монастыря262, которые хоть и не являются святыми, но особенно прославляются Кальнофойским. Это князь Ярослав и его жена (или дочь) Анна, дальше герои патерикового рассказа князья Святослав, Изяслав и Всеволод Ярославичи (при этом факт их противостояния замалчивается), далее идут Всеволод Георгиевич и Андрей Боголюбский, который хотя и совершил опустошительный набег на Киев в 1169 г., однако подался монастырской традиции конца XVI - начала XVII в. как крупный благотворитель монастыря263. Далее идет Владимир Мономах, который фигурирует в патериковых рассказах как покровитель святого Агапита, Святополк как основатель Михайловского Златоверхого монастыря, Всеволод Святославич как муж основательницы Кирилловского монастыря. Интересным фактом является прославление Михаила Черниговского и его боярина Федора, погибших верь рук Батыя и мощи которых в 1570-х гг. были вывезены в Москву. Следующих князей можно идентифицировать благодаря внимательному прочтению предисловия «Тератургимы». Это Мстислав Владимирович Мономах и Евстафий Федорович – непосредственные предки князей Святополк – Четвертинских. Следующий князь Станислав, согласно версии Л. Войтовича, - это легендарный князь Станислав Иванович, которого упоминают белорусско-литовские летописи в связи с походом князя Гедимина на Киев в 1321 г. и который считался непосредственным предком князей Острожских264. Однако самым большим сюрпризом является упоминание в конце перечня Великих Киевских князей Ивана IV Грозного (указывая его монашеское имя Иона) и его сына царевича Ивана. Никаких следов реальных пожертвований этих монархов в пользу Печерского монастыря нет. Очевидно, перед нами вымысел самого Афанасия Кальнофойского, причину которого мы попробуем объяснить дальше.

Перейдем теперь к культу святых иерархов. Безусловно святым иерархом для Коссова и Кальнофойского является митрополит Макарий, убитого татарами в 1490 г., мощи которого пребывали нетленными в соборе святой Софии265. Пантеон других святителей немного различается. Сильвестр Косов в «Патериконе» наряду с культом князя-крестителя Руси активно развивает культ церковного иерарха, который совершил это крещение - митрополита Михаила. Надо подчеркнуть, что историческая верификация первого киевского митрополита была одной из самых проблемных для Косова. Ведь польский хронист Мачей Стрыйковский (основной авторитет Косова в области историописания) вообще подал другое имя первого киевского митрополита - Фаций266. В предыдущих нарративах267 фигура иерарха Михаила выныривает дважды: во время крещения князей Аскольда и Дира в 886 г. и как современника Владимирова крещения. "Патерикон" принципиально отвергает версию о высылке на Русь митрополита Михаила в 886 г. – присланного в то время иерарха он называет просто епископом и, вопреки информации своих предшественников, подчеркивает, что хроники не указывают его имени. Рассказывая о наличии в Антониевых пещерах нетленного тела первого русского митрополита, Косов добавляет: "но был взят с Царьграда Владимиром года тысячного"268. Противопоставление "но" здесь не случайно. Очевидно, культ первого киевского митрополита Михаила, был еще не до конца сформирован, и в обращении бытовали различные версии относительно времени его приезда. Однако этот культ наряду с культом св. Владимира был одним из «программных» для Косова. Не является он таким, однако, для Кальнофойского, который даже не вспоминает о митрополите Михаиле. Зато среди святых он упоминает Киевских митрополитов Алексий Нового, чудотворцев Петра, Киприана, Фотия и Иону269, а также патриархов Николая, Сергея и Михаила270. Очевидно, что Кальнофойский полностью находится здесь под влиянием московской духовной традиции, которая в начале XVII в. начала активно прославлять митрополитов Фотия, Иону, Феогноста и Киприана. Сильвестр Косов также подчеркивает день памяти и местонахождение реликвий только митрополитов Петра и Алексия и призывает читать их жития в «соборником наших славянских», то есть – признает их святыми271. Однако митрополиты Киприан и Иона не упоминаются в «Патериконе» как святые, а митрополит Фотий упоминается откровенно негативно - Косов вспоминает читателю, что этот митрополит вывез из Киева сокровища Софии272.

В случае с патриархами, лица названы Кальнофойским святыми-покровителями выбраны с учетом тогдашних представлений о патриархах-современниках крещения Руси. За Сергея II Мануилита или Николая Хрисоверга крестился князь Владимир - так считали тогдашние киевские и московские книжники273. Под патриархом Михаилом Кальнофойский, очевидно, имеет в виду Михаила Керуллария, во времена патриаршества которого произошло взаимное проклятие Римской и Византийской церквей. Показательно, что в современных православных святцах помещается только Николай Хрисоверх, а патриархи Сергей и Михаил были включены Кальнофойского (очевидно, опять же под влиянием московской традиции) учитывая их ведущую роль в истории латинско-греческих споров. Интересно, что Косов не включает в число святых ни одного из перечисленных патриархов, а о Керулларии даже не упоминает в «Патериконе».

Подводя итоги, хотим подчеркнуть, что на формирование пантеона святых в обоих произведениях непосредственным образом повлияли среда происхождения и культурно-образовательные ориентиры их авторов. И это не удивительно. Постриженный в Вильно Сильвестр Косов знал гораздо больше, например, о культе виленских мучеников274, чем о митрополитах, связанных с Москвой. Этот автор был воспитанником западной духовной культуры, и об этом красноречиво свидетельствует, например, тот факт, что нерукотворный образ Христа ассоциируется у него именно с платком Вероники275, а не с упомянутой во Второй Касияновской редакции276 и утвержденной в восточнохристианской традиции легендой о платке царя Авгаря. Совершенно другая ситуация с современником Коссова Афанасием Кальнофойским, в «Тератургиме» которого присутствует ярко выраженный «московский след». Чем обусловлено его присутствие – признанием авторитета Захарии Копыстенского и иерархов домогилянского времени, стремлением подать как можно большее число святых-покровителей Лавры или личными воззрениями Кальнофойского – этот вопрос продолжает оставаться открытым.

Итак, перед нами доказательство параллельного существования в могилянский время двух векторов духовной жизни украинских земель: один, связанный с непосредственным окружением митрополита Могилы и представленный в нашем случае митрополитом Сильвестром Косовым, запрограммирован на воссоздание «первичной» киевской традиции с превалирующим культом князя-крестителя Владимира, первого иерарха Михаила и сонмом святых из Киево-Печерского Патерика. Другой же, ведущий свое начало от иерархов домогилянского времени и представленный Афанасием Кальнофойским, исходит из распространенного в Лавре культа печерских мощей, выразительно тяготеет к общим духовным традициям Christianas Orthodoxa и активно использует культы московской традиции.
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   38

Похожие:

Монография предназначена для историков, антропологов, культурологов, искусствоведов, а также всех, кто интересуется Средневековьем и историей религии iconМонография Санкт-Петербург
Монография предназначена в первую очередь для научных работников, аспирантов, а также для тех, кто интересуется развитием современной...

Монография предназначена для историков, антропологов, культурологов, искусствоведов, а также всех, кто интересуется Средневековьем и историей религии iconИзбранные работы
Книга предназначена для семиологов, литературоведов, лингвистов, философов, историков, искусствоведов, а также всех интересующихся...

Монография предназначена для историков, антропологов, культурологов, искусствоведов, а также всех, кто интересуется Средневековьем и историей религии iconУчебник для вузов
Книга предназначена студентам, аспирантам и преподавателям вузов. Адресуется также профессиональным политикам и политологам, будет...

Монография предназначена для историков, антропологов, культурологов, искусствоведов, а также всех, кто интересуется Средневековьем и историей религии iconУчебник для вузов
Книга предназначена студентам, аспирантам и преподавателям вузов. Адресуется также профессиональным политикам и политологам, будет...

Монография предназначена для историков, антропологов, культурологов, искусствоведов, а также всех, кто интересуется Средневековьем и историей религии iconРунг Эдуард Валерьевич Греко-персидские отношения: Политика, идеология,...
Книга предназначена для специалистов в области антиковедоведения и международных отношений, преподавателей и студентов гуманитарных...

Монография предназначена для историков, антропологов, культурологов, искусствоведов, а также всех, кто интересуется Средневековьем и историей религии iconТесты и ситуационные задачи по теме «Налог на прибыль организаций»
Учебное пособие предназначено для всех финансово-экономических специальностей и вузов и может быть использовано студентами, магистрантами,...

Монография предназначена для историков, антропологов, культурологов, искусствоведов, а также всех, кто интересуется Средневековьем и историей религии iconМетодическое пособие для заместителей директоров по учебно-воспитательной...
Методическое пособие предназначено для руководителей учреждений дополнительного образования, а также специалистов, ведущих мониторинговую...

Монография предназначена для историков, антропологов, культурологов, искусствоведов, а также всех, кто интересуется Средневековьем и историей религии iconЕ. Б. Лупарев Кандидат юридических наук, доцент
Учебное пособие предназначено для системы последипломного образования специалистов в области общественного здоровья и управления...

Монография предназначена для историков, антропологов, культурологов, искусствоведов, а также всех, кто интересуется Средневековьем и историей религии iconАвтор адресует книгу тем, кто хотел бы самостоятельно изучать иностранный...
Книгу написанную живым языком в манере беседы (с изменениями и дополнениями сделанными автором для русского издания), с интересом...

Монография предназначена для историков, антропологов, культурологов, искусствоведов, а также всех, кто интересуется Средневековьем и историей религии iconАктуальные вопросы современной науки
Мационных технологий, технических наук, филологии и истории, искусствоведения, педагогики и политологии, экологии и психологии. Сборник...

Вы можете разместить ссылку на наш сайт:


Все бланки и формы на blankidoc.ru




При копировании материала укажите ссылку © 2024
контакты
blankidoc.ru